Пробуждение по прейскуранту

Аркадий Петрович зашел в кабинет. На двери табличка: «Раскрытие чакр. Опт и розница». За столом сидела женщина с лицом, которое, кажется, видело всё, даже то, чего не было. Изольда. Коуч высшей категории.

— Садитесь, — сказала она, не разжимая губ. — Что вас гложет?
— Жизнь, — честно признался Аркадий. — Вроде бы живу, а ощущения нет. Как будто смотрю телевизор с выключенным звуком. Картинка есть, смысла ноль.
— Понятно, — кивнула Изольда, записывая что-то в блокнот. — Блок на уровне ментального копчика. Стоит дорого. Лечится больно. Согласны?
— Сколько?
Она назвала сумму. У Аркадия отнялась левая нога. Но он кивнул. С правой ногой жить можно, а без смысла — никак.

Задание первое: Разрыв шаблона.
— Вы должны ходить на работу спиной вперед, — постановила Изольда. — Вы всю жизнь шли навстречу проблемам лицом. Повернитесь к ним... другим местом. Пусть они удивятся.
Утром Аркадий вышел из подъезда. Мир сзади был пугающим, но интригующим. Соседка баба Маня, увидев, как Аркадий пятясь семенит к остановке, перекрестилась левой рукой.
В автобус он зашел, как в лунную походку Майкла Джексона, только в пальто фабрики «Большевичка». Кондуктор, женщина крупных габаритов, спросила:
— Мужчина, вы выходите или входите? Я не пойму вектор вашего намерения.
— Я ломаю паттерн! — гордо заявил Аркадий, наступая кому-то на ботинок.
— Паттерн свой дома ломать будешь, а здесь людям ноги не отдавливай! — рявкнула кондуктор. Но Аркадий был счастлив. Система дала сбой.

Задание второе: Поэтический резонанс.
На втором сеансе, сдав половину зарплаты, он узнал, что проза убивает его либидо.
— С женой — только стихами, — отрезала Изольда. — Рифма гармонизирует пространство. Скажете ей «дай борщ», она даст. Скажете «О, супница души моей, налей мне влаги», она расцветет.

Вечером жена Зинаида чистила рыбу. Рыба смотрела на нее с ужасом, Аркадий — с вдохновением.
— Зинаида! — начал он с порога. — Твой лик прекрасен, как карась, / Что ты в руках сжимаешь, всласть...
Зинаида замерла с ножом.
— Ты пил?
— О нет, жена! Ни капли в рот, / Меня энергия... вот... прёт!
Зина схватилась за телефон. Хотела звонить маме, но Аркадий перехватил руку:
— Не звони ты маме, мать! / Лучше дай мне... полежать.
Она заплакала. Тихо, безнадежно. Решила, что это инсульт. А Аркадий чувствовал, как внутри раскрывается бутон творчества. Правда, есть хотелось страшно, а рифма к слову «котлета» упорно не шла.

Задание третье: Пищевой диалог.
— Вы едите неосознанно! — гремела Изольда, пересчитывая купюры. — Еда — это жертва. Вы должны договориться с ней. Перед тем, как съесть сосиску, вы должны объяснить ей, зачем она умрет.
На следующий день в заводской столовой случился коллапс. Аркадий, стоя с подносом, склонился над тарелкой с макаронами.
— Уважаемые изделия из твердых сортов пшеницы, — громко сказал он. — Ваш путь был долог. От поля до кастрюли тети Любы. Я принимаю вашу силу. Не обижайтесь, но я вас внедрю.
Очередь сзади затихла. Начальник цеха, стоявший с компотом, осторожно спросил:
— Аркадий, ты с кем там?
— С углеводами, Петр Семеныч. Устанавливаю контакт.
— Тебе бы с психиатром контакт установить, — буркнул начальник. — Зайди ко мне после обеда.
Но после обеда зайти не получилось. Аркадия уволили. С формулировкой «За утрату связи с реальностью и дестабилизацию коллектива разговорами с гарниром».

Финал: Великое обнуление.
Домой он пришел с трудовой книжкой. Дверь была открыта, вещей Зинаиды не было. На столе записка: «Ушла искать прозу жизни. Стихи пиши в ЖЭК».
Аркадий помчался к Изольде. Денег уже не было, но была ярость.
— Я всё потерял! — закричал он. — Работы нет! Жены нет! Я хожу задом, говорю с хлебом, и меня все неназывают идиотом!
Изольда Карловна медленно сняла очки. Глаза ее сияли, как у хищника, увидевшего хромую лань.
— Аркадий! — воскликнула она. — Это же прорыв! Грандиозный! Вселенная очистила вас! Она смела всё старое, как бульдозер свалку! Вы теперь чистый лист! Tabula rasa! Это стоит...
Она назвала сумму. Аркадий понял, что за эти деньги можно купить небольшую страну в Африке.
— У меня ничего нет.
— Тогда вы достигли нирваны, — резюмировала Изольда. — Сеанс окончен. Следующий!

Он сидел на скамейке в парке. Осень. Листья падали, не спрашивая разрешения. Рядом сел голубь. Жирный, наглый, городской.
Аркадий посмотрел на него.
— Курлы? — спросил он.
— Курлы, — ответил голубь и нагадил на ботинок Аркадию.
И тут Аркадия озарило. Голубь ответил. Голубь понял. Не потребовал денег, не попросил рифму. Просто согласился.
— Слушай, брат, — прошептал Аркадий. — А ведь я, может, птичий язык понимаю. Это ж какой потенциал...
Он похлопал себя по пустым карманам.
— Надо бы у Изольды спросить. Вдруг есть тариф для тех, кто чирикает? В долг...