Весна как подарок

"Величайшая иллюзия — считать, что жизнь заключена в силе мышц, а не в следе, что ты оставляешь в чужих сердцах" — Из утерянных заметок Хранителя Источника.

Мир Лианны сузился до размеров её собственного тела. Когда-то он простирался до дальних хребтов Студёных Гор и гулких залов гномьих городов под землёй. Когда-то её звали Лианна Быстрый Клинок, и легенды о ней рассказывали у походных костров шёпотом. Теперь её мир начинался с утренней боли в коленях и заканчивался неспособностью сжать кулак так, чтобы костяшки побелели.

Ей был пятьдесят один. С половиной. Для торговки — возраст почтенной матроны. Для неё — приговор.

"Предатель", — шептала она каждое утро своему отражению в тусклой меди таза для умывания. Отражение отвечало ей усталым взглядом женщины, которую она отказывалась узнавать. Седина, которую она называла "пеплом", безжалостно пробивалась сквозь остатки былого каштанового цвета. Но хуже всего была немощь. Её тело, верный спутник, стало её тюремщиком.

"Я ещё не закончила, — говорила она пустоте своей маленькой комнаты. — Я ещё хочу жить. Не доживать. Жить!"

Этот голод, эта ярость на собственное увядание и стали её последним походом. Она искала не мудрость, а лекарство. Легенда об Алом Источнике, возвращающем весну, стала её наваждением. Она продала всё, что имела, ради карт и слухов. Она шла на север, и каждый шаг был пыткой, подпитываемой лишь упрямым огнём в её душе.

***

Она нашла его в пещере за замёрзшим водопадом. Внутри, в полумраке, сиял огромный алый кристалл, пульсирующий, словно спящее сердце. У его подножия в каменной чаше собиралась светящаяся багровая вода.

Когда Лианна выпила её, магия ударила, как молния, несущая жизнь. Боль испарилась. Тело налилось забытой гибкостью. Кожа разгладилась, волосы вновь обрели густой каштановый цвет. Она рассмеялась — громко, свободно, как не смеялась уже лет двадцать.

Но когда эйфория схлынула, в её сознании прозвучал тихий, бесплотный голос — эхо магии Источника.

"Дар принят. Весна твоя. Но знай условие: сила эта может быть отдана другому. Однако каждая отданная капля вернёт каплю твоей старости. Поделишься всем — и всё вернётся на круги своя".

Лианна замерла. Её сердце пропустило удар. Вернуться? Назад, в ту тюрьму боли и немощи? Никогда.

"Нет, — прошептала она в гулкой тишине пещеры, и её шёпот прозвучал как клятва. — Я заплатила за это. Десятилетиями унижений. Десятилетиями боли. Это моё. Только моё. Я не отдам ни капли. Никому".

Она дала себе это слово. Железное, как её былая воля.

***

На первом году Лианна, теперь называвшая себя Лиа, упивалась своей новой жизнью. Она лелеяла свой дар, как самое драгоценное сокровище. Каждое утро она с наслаждением смотрела в зеркало на гладкую кожу и блестящие волосы. Она ловила на себе восхищённые взгляды мужчин в тавернах, и это пьянило её сильнее любого вина. Она флиртовала, смеялась, наслаждаясь ощущением того, что она снова желанна.

Она бралась за опасную работу не ради денег, а ради упоения собственной силой. Она взбегала на крепостные стены, обгоняя юнцов, и смеялась, видя их удивлённые лица. Если она видела страдания — больных, нищих, несчастных — она отводила взгляд. "Каждый платит свою цену, — говорила она себе. — Я свою уже заплатила". Её клятва была её щитом.

Перелом случился в маленьком городке у южной границы. На постоялом дворе она увидела их. Пожилую пару у камина. Муж, седой и сгорбленный, с бесконечной нежностью поправлял плед на плечах жены. Женщина была почти прозрачной, её дыхание — едва слышным. Она умирала.Лианна привычно отвернулась, чувствуя укол раздражения. Зачем они здесь, зачем выставляют напоказ своё увядание, напоминая ей о том, от чего она сбежала? Она заказала вина и постаралась не смотреть в их сторону.Но вечером, проходя мимо их комнаты, она услышала тихий разговор.
— Я бы хотела ещё раз увидеть море, Арно, — шептал хриплый женский голос. — Просто посидеть на берегу. Помнишь, как мы сидели, когда ты сделал мне предложение?
— Мы поедем, любовь моя, — отвечал муж, и в его голосе звенели слёзы. — Как только тебе станет чуть легче, мы сразу поедем.Оба знали, что «легче» уже не станет.Той ночью Лианна не спала. Её клятва — "Это моё! Только моё!" — билась в голове, как пойманная птица. Но перед глазами стояло лицо той женщины, и в нём была не только боль, но и безграничная любовь к человеку рядом. А в лице её мужа — отчаяние от невозможности помочь."Я не буду, — твердила она себе. — Я не обязана".Но её собственная память была безжалостна. Она вспомнила утро, когда не смогла встать с постели без посторонней помощи. Вспомнила унижение, когда не смогла поднять упавшую ложку. Вспомнила тот животный ужас от осознания, что твоё тело тебя предало.Перед рассветом она сдалась.Она вошла в их комнату, как тень. Её сердце колотилось. "Лишь каплю, — молила она саму себя. — Совсем немного. Чтобы она увидела море". Она положила руку на лоб спящей женщины и представила, как крошечная искра её внутреннего огня перетекает в это угасающее тело. Она почувствовала лёгкий укол холода в груди.Утром, уезжая из города, она мельком взглянула в лужу на дороге. Из-под капюшона выбилась прядь волос. На её конце отчётливо блестело серебро. Её клятва была нарушена.

***

Это был первый камень, вызвавший лавину.

Через месяц она навестила старую подругу Эйлу. Сын Эйлы, красивый юноша, был проклят магической жаждой вина. Лианна помнила свою клятву, но видела отчаяние в глазах подруги, с которой делила хлеб и опасности в юности. Она провела ритуал, выжигая тёмные чары. На следующее утро она увидела у глаз тонкую сеточку новых морщин.Потом была деревня, страдавшая от засухи. Она потратила часть силы, чтобы «убедить» облака пролиться дождём. За это она заплатила ноющей болью в пояснице.

А затем она встретила Рину. Молодую женщину с пустыми, безжизненными глазами, которая механически выполняла свою работу в трактире. Лианна узнала её историю от хозяина. Месяц назад её младший брат, весёлый и добрый юноша, сорвался со строительных лесов и погиб. Они были очень близки, росли без родителей, и его внезапная смерть сломала её. Она не плакала, не говорила о нём, она просто… угасла. В её горе не было слёз, только пустота, которая была страшнее любых рыданий. Она не смогла с ним попрощаться.

Лианна смотрела на неё и видела не просто горе. Она видела душу, застывшую на краю пропасти. Вечером она подошла к Рине.

— Я могу помочь тебе, — тихо сказала Лианна. — Помочь попрощаться.

Рина подняла на неё пустой взгляд.

— Он ушёл.

— Не совсем, — ответила Лианна. — Воспоминания о нём живы. И любовь тоже. Этого достаточно.

Той ночью, в комнате Рины, Лианна взяла её за руки. Она влила в этот ритуал значительную часть своей оставшейся силы. Она не вызывала мёртвых — это было бы тёмной магией. Она соткала из воспоминаний Рины, из её любви и боли, из света своей собственной магии яркий, живой образ её брата. Он стоял перед сестрой, улыбался своей знакомой, немного виноватой улыбкой и говорил то, что она так отчаянно хотела услышать: «Всё хорошо, Рина. Не вини себя. Просто живи. Живи и за меня тоже».

Рина смотрела на него, и плотина в её душе рухнула. Она зарыдала — горько, безутешно, но это были живые, очищающие слёзы. Она говорила с ним, просила прощения, рассказывала, как ей его не хватает. Иллюзия продержалась всего несколько минут, а затем образ растаял, оставив после себя лишь ощущение света и покоя.

Когда всё закончилось, Лианна почувствовала, как её колени подкосились от слабости. Утром её пальцы снова с трудом сгибались.

***

Она раздала свою весну. По капле. По лепестку. И с каждым добрым делом к ней возвращались призраки её старости. Часть её души кричала в ужасе, оплакивая уходящую молодость и нарушенное слово. Но другая часть… другая часть чувствовала то, чего она не знала никогда.

И вот настал день. Она проснулась в дешёвой комнате, и всё её тело было одной сплошной болью. Она подошла к зеркалу. На неё смотрела та же женщина, что и год назад. Седая, с морщинами, с усталым взглядом. Сила Источника иссякла.Она села на край кровати. Слёзы покатились по её щекам. Но это были не слёзы отчаяния. Она смотрела на свои узловатые руки. Но теперь она видела не уродство. Она видела руки, которые подарили умирающей последнее путешествие к морю. Она коснулась морщин у глаз. Это была цена за трезвый взгляд юноши, обнявшего свою мать. Она прислушалась к боли в спине. Это было эхо радостных криков детей под дождём.

Она проиграла свою войну со временем. Она снова была слаба, стара и смертна. Но она больше не была в тюрьме. Её тело перестало быть врагом. Оно стало картой. Картой не её личных побед, а судеб, к которым она прикоснулась.Лианна встала и распахнула окно. Утро было холодным, но воздух был свежим. Она не получила вечной весны. Но она впервые в жизни поняла, что такое настоящая жизнь.Она поняла, что сила нужна не для того, чтобы удержать собственную весну. А для того, чтобы иметь мужество подарить её тем, у кого наступила зима. И в этом пустом, больном, старом теле она чувствовала себя более живой, чем когда-либо. Потому что жизнь измеряется не силой и не годами. Она измеряется теплом, которое ты оставил после себя.