Смутное афтепати. Марина Мнишек, ворёнок и Лжедмитрии

27  декабря 1609 года в навозных санях, переодевшись в крестьянский тулуп,  самозванец вместе с любимым шутом Петром Кошелевым бежал из Тушинского  стана в Калугу. Жалкий кортеж благополучно прибыл 31 декабря.  Подозрительный Димитрий в сам город не въехал, решил остановиться в  загородном Лаврентьевом монастыре. Калуга признала самозванца своим  законным царем...

 Вскоре  в мужском гусарском красном бархатном кафтане, в сапогах со шпорами,  вооружённая пистолетами и саблей прискакала к супругу и Марина Мнишек.

Димитрий  окружил себя царской роскошью. Здесь появились государев двор и  правительство: бояре, окольничие, думные дворяне и дьяки. Из крымских  татар сформировались дружины телохранителей. Самозванец написал в  города, которые перешли на его сторону, чтобы всех поляков убивали, а  всё награбленное добро доставляли ему в Калугу.

После  казни касимовского хана Ураз-Мухаммеда (Урмамета) в Калуге созрел  татарский заговор. Во главе его стал личный телохранитель "царя" Пётр  Урусов. Осталось только дождаться удобного случая.

И  такой день настал. 11 декабря 1610 года Димитрий получил благоприятное  письмо из Пскова. Был весел, много смеялся и шутил за обедом, выпил  немало вина. Решили после обеда ехать гулять за острог, на поле, к речке  Яченке, травить зайцев. С собой калужский «царик» взял русскую свиту из  десяти бояр. Прихватил в сани и своего шута Петра Кошелева. Охранять  царскую свиту отправились татары-телохранители нагайского князя Урусова.  В это время почти две тысячи татар с жёнами и детьми выехали в разные  ворота города и отправились на условленное место на речке Калужке.

По  дороге «царик» в санях кутил и пил за здоровье татар, которые привели  накануне много пленных поляков. За санями везли воз с медовой водкой.

Весёлый  кортеж с хмельным Димитрием двигался в сторону Москвы, затем повернул  вдоль Яченской поймы к Лаврентьеву монастырю. Переехав речку, поднялись  на гору. Отъехав в поле на четверть путевой версты от города, татарский  князь Пётр Урусов зарядил своё ружьё двумя пулями, подскочил на коне как  можно ближе к саням Димитрия, стал льстить «царику», покорно с ним  разговаривать. Самозванец ничего дурного не заподозрил. Князь сначала  выстрелил в сидевшего в санях Димитрия, который стал отмахиваться правой  рукой. Родной брат Александр Урусов поразил её саблей. Затем сам Пётр  Урусов, выхватив саблю, снёс Димитрию голову со словами: «Я научу тебя,  как топить в реке татарских царей и бросать в темницу татарских князей.  Ты ведь только ничтожный, дрянной московит — обманщик и плут, а выдавал  себя за истинного наследника страны, и мы преданно служили тебе. Вот  теперь я и возложу на тебя ту самую наследную корону, которая тебе  подобает!»

Русские  бояре самозванца остолбенели от дерзкой выходки татар. В это время они  побили и ранили несколько бояр Димитрия, запросивших пощады. Вместе с  шутом Петром Кошелевым спасшиеся бояре в страхе поскакали в кремлёвскую  крепость Калуги. Пётр Урусов раздел до рубашки труп самозванца, сбросил  его с саней на снег. Вскочив на коня, он помчался со своими татарами  вдоль долины Яченки вниз по Оке. На Пельнской дороге его уже ожидали  соплеменники. Татары Урусова ушли в Крым.

Прибежавшие  с поля бояре в страхе рассказали царице Марине Мнишек, что «вор де  побежал, его убил юртовский татарин». Калугу охватил переполох. Уже в  сумерках зазвонили колокола всех храмов. Дворяне, дети боярские,  посадские и всякие люди, не поверив, ездили смотреть место, где лежало  бездыханное и замёрзшее тело самозванца. Очевидцы драмы, побывавшие на  поле у бора, — татары Ян Гурчеев и Черныш Екбеев — три дня спустя  свидетельствовали в Москве: «Того вора видели за речкою за Яченкою, на  горе, у креста лежит убит, голова отсечена прочь, да на правой руки  сечён саблей».

Место  бесславной гибели Лжедмитрия II известно и находится в северо-восточной  части калужского бора, около небольшого возвышения, недалеко от бывшего  старообрядческого кладбища. В стародавние времена место прозвали «У  креста». Здесь стоял большой восьмиконечный крест, высеченный из  крепкого дуба, — свидетель смерти лютого самозванца.

Калужский  кремль откликнулся на трагическую гибель своего «царика». Тревожные  пушечные залпы призвали к мести калужан и преследованию татар. Но казаки  так никого и не догнали. По приказу Марины Мнишек, жалевшей более не об  убиенном втором муже, а о погибшем былом царском величии, донские  казаки бросились в татарскую слободу — Берендеевку за Березуйским рвом. В  тот вечер разгромили дворы виднейших мурз: Алея Шейдякова, Сопралея и  Кара-богатыря. Марина Мнишек разыграла сцену скорби. Узнав о смерти  Димитрия, она на санях помчалась в поле. В порыве скорби царица вопила,  рвала на себе волосы в безутешном горе, не желая жить. Она в  беспамятстве падала на труп убиенного супруга. И, как свидетельствовали,  даже покушалась на свою жизнь, пыталась заколоть себя кинжалом, но лишь  легко поранилась.

Бренные  останки Димитрия доставили в дворцовую церковь Святой Троицы. В храме  тело обмыли. Отрубленную голову приставили к туловищу. Убиенного  калужского «царика» одели в лучшие одежды. Монахи отслужили молебен и  открыли доступ для преклонения всем желающим. Через несколько дней при  большом стечении калужан самозванца торжественно «с приличными обрядами  погребли в склепе соборной церкви Троицы. Но ходили слухи, будто тело  Димитрия стояло шесть недель на обличении для простого народа без  погребения. Жители города и окрестностей ходили смотреть на своего  мёртвого «царика».

На  могилу самозванца калужане возложили большой памятный гранитный камень.  Деревянный храм Троицы вскоре сгорел, после чего его трижды строили на  том же месте (находился напротив входа в духовную семинарию, а ныне —  православную епархию). Ходили слухи, что калужане, приверженные Смуте,  тайно под покровом ночи вырыли из могилы труп самозванца и закопали  около боен (башен) калужского кремля.

Надгробный  камень с могилы использовали при строительстве фундамента нового  каменного кафедрального Троицкого собора. В Калуге до сих пор хранится  предание о несметном кладе самозванца, который он якобы надёжно спрятал в  калужских подземельях. Калужане безуспешно ищут его ещё с середины XIX  века. Искали его и в старинных палатах купцов Коробовых, которые  ошибочно считали домом Марины Мнишек.

Мятежные  калужане отрезвились и одними из первых примкнули к народному движению  земского ополчения за освобождение Москвы от поляков. Случилось это  осенью 1612 года во втором народном ополчении во главе с Кузьмой Мининым  и Дмитрием Пожарским на праздник Казанской иконы Божией Матери.

Беглецы  из Калуги оказались в Астрахани и на Урале (на реке Яик у Медвежьего  острова). Здесь их и пленили русские казаки и выдали правительству.  Марину вместе с сыном и Заруцким заковали в кандалы и привезли в Москву.  В 1614 году малолетнего сына Марины Ивана-«ворёнка» повесили у  Серпуховских ворот в Москве. Атамана и разбойника Ивана Заруцкого живого  посадили на кол. С крови невинного младенца начал своё правлением новый  русский царь Михаил Романов.

Как  говорили послы, Марина умерла «в болезни и тоске по воле своей» в  темнице Коломенского Кремля в декабре 1614 года. Прозвали в народе ту  башню «Маринкиной». Ходили слухи, что Маринку-еретичку тайно казнили на  Москве-реке, а тело её утопили...