"Найти и не сдаваться!" Вестерн. Альтернативная история. Приключения.
Автор: Борис Панкратов-Седойhttps://author.today/reader/412495/3817169
«…сказал брат брату: «это моё, и то моё же…»
Неизвестный автор «Слово о полку Игореве».
***
По деревянным мосткам тротуара гулко стучали подкованные каблуки, звенели армейские кавалерийские шпоры.
Он был одет в запылённое длинное пончо с индейским узором, широкополую шляпу, отбрасывающую тень на верхнюю половину лица, оставляя видимой только недельную щетину с проседью.
Руки его были спрятаны под индейское пончо. Локти расставлены в стороны, так, как будто он держал на поясе обе руки. А быть может, держал их на парочке надёжных шестизарядных, системы «Ремингтон» или «Винчестер». Не видно.
Поравнялся с офисом крупнейшей частной охранной кампании «Шерман и Ли», занимавшим весь первый этаж доходного дома. Остановился. Осмотрел лошадей у коновязи.
«Добрые, добрые лошадки. Для таких дневной переход в сорок миль будет нипочём. Даже по такой жаре. Добрые лошадёнки, добрые», — так подумалось мужчине.
Прочёл надпись на одном из полдюжины плакатов, прибитых к стене мелкими сапожными гвоздиками.
— Боб Тилбот. Разыскивается. Живым или мёртвым. Вознаграждение: тысяча долларов или пятьсот рублей серебром, — прочитал, рассмотрел внимательно рисунок разыскиваемого в анфас; провёл рукой по щетинистому своему подбородку и добавил, — нет, не похож.
Человек, разглядывающий плакат, и был тот самый Боб Тилбот.
Сапоги его, армейские, кавалерийские, почти новенькие, со шпорами, были всего пару недель назад сняты с молодого лейтенантика в ущелье Койотов. Лейтенантик был как раз в форме «Шерман и Ли». Размер подошёл отлично. То, что надо, оказался размерчик — в самый раз.
Лейтенантика уже наверняка совсем доклевали грифы, ветерок прерий, горячий у самого песка, гнал мимо него перекати-поле, которое тот не мог видеть, от того, что глазницы его были пусты теперь, и от того, что он был теперь мёртвым лейтенантом.
Боб Тилбот прочёл и надпись-девиз над входом в офис. Она гордо гласила: «Шерман и Ли — мы правопорядок!»
Прочёл и густо сплюнул накопившейся табачной слюной на доски.
Достал из заднего кармана ковбойских штанов губную гармошку. Сдунул с неё крошки чего-то такого всякого и крошки табака, приставил к губам и сыграл короткую музыкальную фразу.
Вроде бы совсем обыкновенную, но в то же время такую пронзительную, что если услышать такую издалека в тишине ночью, где-то там — в прерии на востоке, там — ближе к горам, там, где ничья земля — кровь застынет в жилах.
В ней послышится и завывание одинокого койота, и трещотка гремучей змеи, и улюлюканье команчей, пляшущих у ночного костра свои зловещие ритуальные танцы, одним команчам по смыслу понятные — потому и зловещие.
****
Чешуйчатая ящерица прерий эукариота, из семейства игуан, выбралась из-под валуна — своего полуденного убежища, где спасалась от палящего солнца. Забралась наверх, растопырила лапки и замерла, сливаясь с поверхностью камня.
Ветер пронес мимо неровный шар перекати-поле. Он остановился, зацепившись колючками за сухую траву.
Один глаз ящерицы уставился на шар, вторым она вертела во все стороны, высматривая опасность.
Со стороны заката, из-за гряды холмов, раздалось три отрывистых лая койота, четвертый перешёл в протяжный вой, эхом разнёсшийся по долине. Голос этого одинокого хищника звучал тоскливо и в то же время угрожающе.
Старожилы старатели, видавшие и слышавшие всякого, говорили, что команчи передают так тайные сигналы между собой. Но возможно, это была просто песня одинокого зверя, обращённая к уходящему солнцу.