Моисей Самуилович Альперович. «Парагвайский Робеспьер» во французской историографии (Часть 1)

Продолжаю выкладывать материалы, которые сам использовал для работы над циклом «Парагвайский вариант». В скромной надежде, что эти материалы послужат топливом для чьей-то фантазии, и он напишет лучше и интереснее, чем я.
Текст воспроизводится с бумажного издания с сохранением постраничного форматирования. Поскольку размер сообщения в блоге ограничен 50 тыс. знаков, то целиком монография не влезла. Сокращать текст или выбрасывать ссылки на первоисточники я не считаю себя в праве. Поэтому монография будет разбита на два сообщения.

Аннотация:
"Текст исследует восприятие и освещение диктатуры первого парагвайского лидера Хосе Гаспара Родригеса де Франсии (1814-1840) во французской историографии XIX века. Автор анализирует, как различные европейские путешественники, дипломаты и ученые описывали изоляционистскую политику Франсии, его жесткие методы правления и их последствия для развития Парагвая. Особое внимание уделяется эпизоду с задержанием известного ботаника Аиме Бонплана и последующей попытке его освобождения. Текст будет интересен тем, кто увлекается историей Латинской Америки, политикой XIX века и вопросами интерпретации исторических событий в европейской литературе."

============ Страница 1 =================

ФРАНЦИЯ и ФРАНЦИЯ

(«Парагвайский Робеспьер» во французской историографии)

Французский ежегодник 1973

М.: Наука. 1975. С.241-259

Пожалуй, ни одна латиноамериканская страна не занимала в XVIII в. умы европейцев в такой мере, как Парагвай. Объяснялось это главным образом тем, что именно на территории этой сравнительно небольшой испанской колонии в течение полутора веков существовало так называемое «иезуитское государство». Особый интерес оно (как в период деятельности иезуитов, так и после их изгнания из Испании и ее владений в 1767 г.) вызывало в предреволюционной Франции. О нем писали Монтескье, Дидро, Д’Аламбер, Гельвеций. В знаменитой «Энциклопедии» Парагваю было уделено вдвое больше места, чем вице-королевству Перу — гораздо более крупному по размерам площади и численности населения¹.

Вольтер посвятил три главы романа «Кандид» пребыванию своего героя в иезуитском Парагвае — первой и наиболее значительной стране Америки, куда тот попадает. Он неоднократно касался парагвайских сюжетов и в письмах. Множество серьезных замечаний полемического характера содержалось в пометках, сделанных им на полях трехтомной «Истории Парагвая» иезуита Шарлевуа, вышедшей в 1756 г.²

Но в первой четверти XIX в., когда революционные события в Латинской Америке привлекали внимание всего мира и широко освещались в печати, парагвайская тема фактически исчезла из французской, да и вообще европейской литературы. Причина заключалась в том, что вскоре после провозглашения независимости Парагвая (1811 г.), установления республиканского строя (1813 г.), а затем единоличного правления доктора Франсии (избранного в 1814 г. «верховным диктатором» на 5 лет, а в 1816 г. — пожизненно) страна оказалась отрезанной от внешнего мира. Выезд из нее и въезд иностранцев допускался только по специальному разрешению правительства, торговля с другими государствами резко сократилась и была подчинена жесткой регламентации, переписка с заграницей строго контролировалась и постепенно сошла на нет. В Парагвае не выпускались ни книги, ни периодические издания.

При таких обстоятельствах почти никакой информации о положении в этой республике не поступало. В 1818—1819 гг. в американской и английской прессе промелькнули кое-какие сведения о Парагвае, содержавшиеся в докладах членов дипломатической миссии США на Рио-де-ла-Плате. Но они были чрезвычайно краткими и неточными, так как североамериканские представители сами в этой стране не бывали и писали на основании крайне скудных и тенденциозных данных, полученных в Буэнос-Айресе из источников, не слишком достоверных. Поскольку официальные документы и свидетельства очевидцев отсутствовали, не удивительно, что даже в соседних государствах имели весьма смутное представление об обстановке в Парагвае.

Примечания:

¹ См. G. Kahle. Grundlagen und Anfänge des paraguayischen Nationalbewusstseins. Köln, 1962, S. 175.

² Л. С. Гордон. Вольтер и государство иезуитов в Парагвае.— «Вольтер. Статьи и материалы». Л., 1947, стр. 70—78.

============ Страница 2 =================

Тем более это относилось к далекой Франции. Правда, французских ученых и путешественников начала XIX в. нельзя упрекнуть в недостатке интереса к Парагваю. Некоторым из них удалось даже побывать там. Но ничего сколько-нибудь существенного о положении в стране они не узнали или во всяком случае не сообщили.

Так, коммерсант Жюльен Мелле, находившийся в Южной Америке и Вест-Индии с 1808 по 1820 г., посетил Парагвай накануне войны за независимость (видимо, в 1808 или 1809 г.). Однако в своей книге «Путешествия в глубь Южной Америки», вышедшей в 1823 г., он касался лишь парагвайской природы, естественных ресурсов и торговли, совершенно не затрагивая социальные и политические вопросы³.

В 1819 г. с разрешения Франсии в Асунсьон прибыл бывший капитан императорской гвардии Иьер Сагье, заявивший, что послан всесильным фаворитом и министром Людовика XVIII Деказом для выяснения возможности установления торговых отношений с Парагваем. Но поскольку он не предъявил никаких официальных полномочий, подозрительный диктатор счел его шпионом или авантюристом и поспешил выслать⁴.

Парагваем интересовался также известный путешественник и натуралист Огюст де Сент-Илер, объехавший в 1816—1822 гг. Бразилию и присоединенную к ней (под названием Сисплатинской провинции) территорию Восточного Берега, расположенную между р. Уругвай и Атлантическим океаном. При этом ему удалось побывать (видимо, в 1821 г.) в семи бывших иезуитских редукциях, находящихся на левом берегу р. Уругвай и включенных с 1801 г. в состав Бразилии. Однако остальные 23 миссии (на северо-востоке междуречья Парагвы и Уругвая и по правому берегу Парагвы) оказались недоступны для Сент-Илера.

По возвращении в Париж он прочитал на заседании Академии наук доклад о своей поездке, в котором утверждал, что до изгнания иезуитов индейцы-гуарани парагвайских редукций процветали. Под властью же сменявших орден испанцев, а затем португальцев, они стали подвергаться жестокому обращению и быстро вымирают. В 1768 г. численность населения вышеуказанных семи миссий составляла, по словам Сент-Илера, 30 тыс. человек, в 1801 г. — 14 тыс., в 1814 г. — 6395, а в 1821 г. — 3 тыс. человек. У индейцев отняли лучшие пастбища и скот, их постройки разрушены, ремесла пришли в упадок, часть жителей голодают. Некогда цветущая провинция находится ныне в плачевном состоянии⁵.

Примерно в то же время, к которому относились наблюдения Сент-Илера, в районе бывших миссий южнее Парагвы (Мисьонес) появился другой француз, чье имя хорошо знали в научных кругах Европы и Америки. То был известный ботаник Эме Бонплан — близкий друг Александра Гумбольдта, совершивший вместе с ним в 1799—1804 гг. знаменитое путешествие, часто именуемое «вторым открытием Америки».

В конце 1816 г. он вторично пересек океан и, поселившись в Буэнос-Айресе, несколько лет изучал природу Рио-де-ла-Платы. 1 октября 1820 г. Бонплан направился вверх по Паране в провинцию Корриентес, а оттуда (в июне следующего года) — в Мисьонес. В сентябре 1821 г. он обосно...

Примечания:

³ J. Mellet. Voyages dans l’intérieur de l’Amérique méridionale. Seconde édition. Paris, 1824, p. 25—28.

⁴ P. A. Schmitt. Paraguay und Europa. Berlin, 1963, S. 11—12; J. C. Chaves. El Supremo Dictador. Buenos Aires, 1958, p. 315—317.

⁵ A. de Saint-Hilaire. Aperçu d’un voyage dans l’intérieur du Brésil, la province Cisplatine et les Missions dites du Paraguay.—«Mémoires du Muséum d’Histoire Naturelle», t. 9. Paris, 1822, p. 374—376. Этот же текст почти без изменений был опубликован в качестве введения к труду: A. de Saint-Hilaire. Histoire des plantes les plus remarquables du Brésil et du Paraguay, t. I. Paris, 1824, p. LXII—LXIV.

⁶ Парагвайское правительство считало, что указанная территория (где ранее были расположены 15 иезуитских редукций) входит в его юрисдикцию, но фактически ее не контролировало. По существу юго-восточной и южной границей Парагвая являлась р. Парака.

============ Страница 3 =================

Парагвай. Организовав здесь небольшую индейскую колонию, Бонплан стал изучать методы разведения и обработки йерба-мате (парагвайского чая). Однако его мирные занятия были вскоре прерваны.

Недоверчивый Франсия, недолго до того раскрывший в Асунсьоне антиправительственный заговор, участники которого тайно переписывались с каудильо провинции Энтре-Риос Рамиресом (готовившимся к войне против Парагвая), заподозрил французского ученого в намерении нелегально проникнуть на парагвайскую территорию. Ему показалось, будто Бонплан, поддерживавший дружеские отношения с Рамиресом, подослан последним. По приказу диктатора в начале декабря 1821 г. вооруженный отряд переправился на южный берег Парагвы и внезапно напал на Санта-Ану. Солдаты перебили часть индейцев, разрушили и сожгли дома, уничтожили плантации, после чего вернулись обратно, захватив с собой Бонплана. Пытаясь оправдать эту акцию, Франсия заявил, что не мог допустить, чтобы Бонплан наносил ущерб интересам Парагвая, разводя на его территории йерба-мате — продукт, играющий столь важную роль в национальной экономике, — и действуя заодно с врагами республики⁷.

Доставленный в деревню Санта-Мария, расположенную на расстоянии 60 лиг (парагвайская лига — свыше 4 км) к юго-востоку от Асунсьона, ученый получил в дальнейшем разрешение поселиться на близлежащем холме Серрито. Здесь он занимался земледелием и скотоводством, изучал местную растительность, лечил больных индейцев приготовленными им лекарствами, а впоследствии завел ликеро-водочную фабрику, столярную мастерскую, кузницу, лесопилку, наладил изготовление сладостей, которые раз в неделю возил продавать в находившийся неподалеку торговый центр Итауца. Ему запрещалось удаляться от постоянного места жительства более чем на две лиги.

В августе 1822 г. Бонплан направил местным властям письмо, в котором спрашивал, может ли он надеяться на продолжение своих исследований в Южной Америке или ему предстоит оставаться там, где он находится. В любом случае ученый просил разрешения съездить в Асунсьон, чтобы приобрести кое-какие необходимые вещи. Ответа пришлось ждать около года. Наконец, 23 августа 1823 г. Франсия распорядился передать Бонплану, что он еще дешево отделался, так как, являясь сообщником бандитов и грабителей, самовольно проникшим на территорию Парагвая, не сидит в тюрьме закованным в кандалы, не говоря уже о более суровом наказании⁸.

Став жертвой произвола Франсии, будучи по его воле на протяжении многих лет пленником, лишенным свободы передвижения, Бонплан, как ни странно, не испытывал ненависти к диктатору и в дальнейшем очень сдержанно отзывался о нем и о своей жизни в Парагвае. Вспоминая о встрече с ученым в мае 1832 г., через год с небольшим после отъезда Бонплана из Парагвая, шотландский купец У. П. Робертсон, крайне недоброжелательно относившийся к Франсии, писал: «Г-н Бонплан покинул Парагвай без всякого чувства отвращения к Франсии, которое, вполне естественно, могли бы вызвать действия последнего, и говорил о нем с философским спокойствием, сожалея лишь снова и снова о том, что нет никаких шансов получить разрешение диктатора на возвращение в Парагвай»⁹. Едва оказавшись за пределами республики, Бонплан сообщил одному из своих буэнос-айресских друзей, что там он «вел жизнь настолько счастливую, насколько это возможно, когда лишен всякой связи со своей страной, семьей и друзьями», а также отметил благожелательное отношение к себе со стороны Франсии и местных парагвайских властей¹⁰.

Примечания:

⁷ Rengger et Longchamp. Essai historique sur la révolution du Paraguay, et le gouvernement dictatorial du docteur Francia. Paris, 1827, p. 114—115.

⁸ J. C. Chaves. Op. cit., p. 319—320.

¹⁰ E. T. Hamy. Aimé Bonpland, médecin et naturaliste, explorateur de l’Amérique du Sud. Paris, 1906, p. 81—82.

============ Страница 4 =================

В письме ботанику Делилю от 8 августа 1832 г. ученый, касаясь пребывания в Парагвае, заметил: «Я столь же доволен и бодр, каким Вы меня знали в Наварре и Мальмезоне. Хотя у меня нет столько денег, меня любят и уважают все, а это для меня подлинное богатство»¹¹. Он с удовлетворением писал Гумбольдту о том, что имел возможность в течение длительного времени непосредственно изучать великолепную флору Парагвая¹².

Вероятно, для человека его склада, поглощенного исключительно наукой и далекого от политики, даже вынужденное пребывание в стране, где он мог заниматься интересными научными изысканиями и пользовался всеобщим уважением окружающих, не являлось большим лишением. К тому же Бонплан не испытывал материальных трудностей. Вопреки утверждению одного из его первых биографов А. Брюнеля, будто в Парагвае ему едва хватало на жизнь¹³, по словам самого ученого, одна врачебная практика уже вполне обеспечивала его средствами к существованию. Но кроме того Бонплан имел довольно крупное, хорошо налаженное хозяйство, где, как указывал он, работало 45 человек, возделывались различные сельскохозяйственные культуры (хлопок, сахарный тростник, цитрусовые, виноград, арахис, йерба-мате, батат и др.), поголовье скота составляло 400 коров, много быков и лошадей¹⁴. Что же касается разлуки с близкими, то нельзя забывать о том, что семейная жизнь Бонплана сложилась неудачно, и он еще в 1820 г. разошелся с женой. Покинув впоследствии Парагвай, ученый не захотел вернуться в Европу и до конца своих дней прожил в Южной Америке, ставшей для него второй родиной.

Поскольку свидетелем похищения Бонплана парагвайскими солдатами был французский негоциант Доминик Роген из Монтевидео, весть об этом происшествии быстро разнеслась по провинциям Рио-де-ла-Платы и остальным областям Америки, а спустя некоторое время достигла Европы и, конечно, Франции.

Правительства, государственные деятели, ученые разных стран ходатайствовали об освобождении выдающегося естествоиспытателя. 22 октября 1823 г. президент Колумбии С. Боливар направил Франсии послание с просьбой освободить Бонплана¹⁵. Аналогичный характер носило адресованное диктатору Парагвая письмо министра иностранных дел Бразилии Л. Ж. Карвалью-и-Меллу от 11 июня 1824 г.¹⁶ Но все усилия оставались тщетными.

Более того, об участии выдающегося французского натуралиста с момента его ареста ничего не было известно. Отсутствовала и какая бы то ни была газетная или иная информация о Парагвае вообще, хотя интерес к этой далекой стране был в Европе достаточно велик и еще больше возрос (особенно во Франции) в связи с известием о пленении Бонплана.

Во второй половине 1823 г. к А. фон Гумбольдту, жившему тогда в Париже, обратился 47-летний коммерсант из Кале Жан-Батист-Ришар Гранспр, несколькими годами раньше побывавший в Южной Америке, где он подружился с Бонпланом. 

Примечания:

¹¹ Ibid., p. 93.

¹² R. Bouvier, E. Maynial. Aimé Bonpland. Paris, 1950, p. 156.

¹³ A. Brunel. Biographie d’Aimé Bonpland. Paris, 1859, p. 31.

¹⁴ E. T. Hamy. Op. cit., p. 92.

¹⁵ «Cartas del Libertador», t. III, Caracas, 1929, p. 264—265. Франсия не ответил на это послание.

¹⁶ Оно было вручено адресату только через год с лишним — во второй половине 1825 г. Прочитав его, Франсия заявил, что не может удовлетворить просьбу. См. R. A. Ramos. La política del Brasil en el Paraguay bajo la dictadura del Dr. Francia. Buenos Aires — Asunción. 1959, p. 120—124.

============ Страница 5 =================

Он заявил, что готов отправиться в Парагвай, чтобы вызволить своего друга. Одобрив намерение Гранспира, Гумбольдт снабдил его письмом за подписью известного зоолога Жоржа Кювье и других видных членов Института Франции с просьбой об освобождении Бонплана, а также вручил ему пространное послание такого же содержания на имя Франсии, написанное им самим. Кроме того, по просьбе Гумбольдта, министр иностранных дел Шатобриан дал Гранспиру рекомендательное письмо к французскому генеральному консулу в Рио-де-Жанейро.

В конце года Гранспир покинул Францию и в марте 1824 г. прибыл в Бразилию, а в мае — в ее столицу Рио-де-Жанейро. Здесь он добился аудиенции у императора Педру I. 5 июня столичная «Diario de Rio-Janeiro» сообщила о цели его поездки и опубликовала интервью с ним. Затем Гранспир направился в Буэнос-Айрес, откуда намеревался отплыть по Паране в Парагвай. Но буэнос-айресские власти не дали разрешения и выслали его из города. Тогда он перебрался через эстуарий Рио-де-ла-Платы в Монтевидео, при содействии бразильского генерал-губернатора Лекора поднялся вверх по р. Уругвай и достиг наконец левого берега Парагвы — юго-восточной границы Парагвая. Переправившись через реку, настойчивый француз 17 августа оказался в парагвайском пограничном городе Итауца. Но дальше он не мог ступить и шагу без разрешения Франсии.

На следующий же день Себастьян Мориниго, являвшийся высшим должностным лицом в Итауце, уведомил о прибытии Гранспира и его желании лично вручить главе государства послание Института Франции своего непосредственного начальника — субделегата округа Мисьонес Норберто Ортельядо, а тот в свою очередь немедленно доложил самому «верховному диктатору»¹⁷.

Вскоре последовал ответ: 25 августа Франсия составил пространный меморандум, содержавший перечень обвинений по адресу Франции. Он указывал, что антиреспубликанская позиция правительства Людовика XVIII и его политика по отношению к Испанской Америке, в частности к Парагваю, дают все основания не доверять французам. Диктатор заявлял, будто Бонплан действовал как шпион в сговоре с теми, кто добивался отторжения части парагвайской территории. Выражая сомнение относительно целей миссии Гранспира, он склонен был заподозрить его в намерениях, угрожающих спокойствию и безопасности республики¹⁸. Франсия приказал довести содержание этого документа до сведения французского эмиссара и потребовать от него в письменном виде исчерпывающих разъяснений по всем поставленным вопросам¹⁹.

Однако, когда Мориниго ознакомил Гранспира с указанным меморандумом, тот, сославшись на незнание испанского языка, уклонился от ответа по существу и снова попросил разрешения проследовать в Асунсьон, обещая дать требуемые объяснения в устной форме диктатору или его представителю²⁰. В письме на имя Франсии, переданном при этом парагвайскому чиновнику, Гранспир заверял, что его поездка отнюдь не носит политического характера, а ее единственной целью является установление гидрографических связей между бассейнами Ла-Платы и Амазонки на предмет соединения их при помощи канала (о Бонплане он даже не упоминал).

Примечания:

¹⁷ J. F. Pérez Acosta. Francia y Bonpland. Buenos Aires. 1942, p. VII—VII. Субделегат счел дело столь срочным, что поспешил составить донесение Франсии сразу же по получении сообщения из Итауца.

¹⁸ Возможно, у него были для этого основания. См. J. C. Chaves. Op. cit., p. 314—315.

¹⁹ J. F. Pérez Acosta. Op. cit., p. VIII—X.

²⁰ Ibid., p. X—XI.

============ Страница 6 =================

Получив донесение Мориниго от 2 сентября о беседе с Гранспиром и приложенное к нему письмо последнего, Франсия 10 сентября распорядился вернуть письмо автору, «заявив ему от моего имени, что... поскольку оно не рассеивает серьезнейших подозрений, вызванных его приездом», он должен покинуть Парагвай²¹. В соответствии с этим предписанием утром 13 сентября Гранспир был препровожден на южный берег Парагвы. За несколько дней до того он имел возможность убедиться — со слов одного соотечественника, жившего по соседству с Бонпланом, — в том, что ученый жив и здоров.

Добравшись до Сан-Боржи (на восточном берегу р. Уругвай), Гранспир 23 сентября направил Франсии еще одно письмо, в котором от имени Института Франции просил освободить Бонплана. Не дождавшись ответа, он выехал в Рио-де-Жанейро, но в июле 1825 г. вернулся в Сан-Боржу, откуда был вскоре выслан бразильскими властями. Тем временем об освобождении Бонплана беспечно ходатайствовали британский генеральный консул в Буэнос-Айресе В. Пэрш и командующий французским флотом на Ла-Плате контр-адмирал Гривель²². Неудача его собственной миссии и других попыток привела Гранспира к заключению, что непреклонная позиция Франсии объясняется отнюдь не личной враждой к ученому или капризом. У него сложилось впечатление, что, задерживая Бонплана и упорно игнорируя все просьбы освободить его, диктатор добивается прямо- го обращения французского правительства либо его официального представителя, которое можно было бы использовать для палаживания отношений с Францией.

Об этом он и написал в сентябре 1826 г., находясь проездом на Мартинике, французскому министру иностранных дел барону де Дама²³. Но правительство Карла X, воздерживавшееся от признания молодых государств Испанской Америки, не предприняло никаких шагов, опасаясь, видимо, что подобный демарш мог бы быть истолкован как признание независимости Парагвайской республики де-факто²⁴.

Хотя Гранспиру не удалось выполнить свою задачу, его кратковременное пребывание в Парагвае оказалось далеко не бесполезным. Оно позволило получить ценные сведения об этой таинственной стране. Правда, к тому времени длительное молчание европейской прессы по поводу парагвайских дел было нарушено, причем произошло это внезапно.

Примечания:

²¹ Хотя Франсия уверял при этом, будто не знает французского языка, на котором было написано письмо Гранспира, и не мог его правильно понять из-за плохого почерка и скверных чернил, текст указанного распоряжения свидетельствует о том, что он прекрасно разобрался в содержании письма. См. J. F. Pérez Acosta. Op. cit., p. XI—XII.

²² E. T. Hamy. Op. cit., p. 265—266.

²³ Ibid., p. 258—262.

²⁴ П. Шмитт допускает неточность, датируя вышеупомянутое письмо контр-адмирала Гривеля Франсии 10 апреля 1827 г. и рассматривая его как результат обращения Гранспира к министру иностранных дел (см. P. A. Schmitt. Op. cit., S. 15). В действительности оно было написано 10 апреля 1825 г., т. е. почти за полтора года до письма Гранспира барону де Дама, на которое французское правительство, видимо, не реагировало. В мае 1829 г. Франсия по собственной инициативе велел перевести Бонплана из Серрито в Итауца, а в середине января 1831 г. разрешил ему переправиться через Парагву. 8 февраля Бонплан покинул Парагвай. См. W. Schulz. Aimé Bonpland (Akademie der Wissenschaften und der Literatur. Abhandlungen der Mathematisch-Naturwissenschaftlichen Klasse, 1960, № 9), S. 609. Освобождение Бонплана, возможно, было связано со стремлением парагвайского диктатора установить отношения с правительством Луи-Филиппа, сменившим в результате Июльской революции 1830 г. режим Реставрации. Примечательно, что вслед за Бонпланом (в июле 1831 г.) разрешение выехать из Парагвая получил экипаж судна под командованием французского капитана Поля Сориа, интернированный в 1826 г. См. P. A. Schmitt. Op. cit., S. 82; J. C. Chaves. Op. cit, p. 350.

============ Страница 7 =================

«Первой ласточкой» явилась публикация в июльском номере парижского журнала за 1824 г. выдержки из анонимного «частного письма», где рассказывалось о нападении парагвайских солдат на колонию Бонплана и его аресте, сообщалось о послании Боливара Франсии и выражалась надежда на успех шагов, предпринятых Институтом Франции и Гумбольдтом²⁵.

В 20-х числах августа в ряде английских газет появилось краткое сообщение, гласившее, что «г-н Бонплан, знаменитый ботаник и спутник Гумбольдта, все еще остается пленником в Парагвае, где он был задержан более двух лет назад»²⁶. Это известие, видимо, было связано с прибытием в Лондон незадолго до того двух парагвайских торговых судов, а также представителя правительства Франсии, направленного для переговоров об установлении экономических и иных отношений с Англией. Приезд миссии из Парагвая сопровождался появлением в печати первых более или менее подробных данных об этой республике. 23 августа лондонская «Morning Chronicle» опубликовала большую анонимную статью «Парагвай», автор которой, несомненно, был хорошо осведомлен о положении в стране и склонен к идеализации режима Франсии. Статья, написанная, судя по всему, либо самим диктатором, либо кем-то по его указанию, явно приукрашивала парагвайскую действительность и имела пропагандистское назначение. Ее целью являлось не нарисовать правдивую картину событий, происходивших в Парагвае на протяжении десятилетия, а создать благоприятное представление о них в Европе²⁷.

Указанная информация вызвала быстрый отклик во Франции. В конце августа 1824 г. парижские газеты перепечатали упомянутую выше заметку о Бонплане²⁸, а в начале сентября сообщили о пребывании Гранспира в Бразилии. В том же месяце последовала публикация текста его интервью, данного в июне в «Diario de Rio-Janeiro»²⁹. 22 сентября «Journal de Débats» поместил корреспонденцию из Лондона от 18 сентября о прибытии туда двух кораблей с грузом товаров, отправленных непосредственно из Асунсьона. Она содержала краткий обзор состояния Парагвая (на основе сведений, почерпнутых из очерка «Парагвай»), которое характеризовалось как процветающее³⁰.

Вследствие апологетичности указанного очерка приведенный в нем фактический материал вряд ли можно считать вполне достоверным. По этому особое значение приобретает свидетельство такого очевидца, как Гранспир, которого никак нельзя заподозрить в стремлении изобразить парагвайскую ситуацию лучшей, чем она была на самом деле.

Свои наблюдения и впечатления Гранспир изложил в четырех письмах, отправленных в 1824—1825 гг. из Парагвая и Бразилии. Первые три, написанные в Итауца (от 18 августа и 10 сентября 1824 г.) и Куритибе (от 20 ноября 1824 г.), были адресованы А. фон Гумбольдту, который во второй половине 1825 г. опубликовал их в штутгартском журнале «Hertha», снабдив введением, заключением и некоторыми примечаниями³¹. Четвертое (из Рио-де-Жанейро), датированное мартом 1825 г., в сентябре того же года было напечатано во французских газетах³², а изложение его появилось на страницах немецкой печати³³.

Примечания:

²⁵ «Journal des voyages», t. 23, 69 cahier. Paris, juillet 1824, p. 120—121. Не исключено, что упомянутая выдержка взята из пока не обнаруженного письма Гранспира Гумбольдту, отправленного в июне 1824 г. из Монтевидео.

²⁶ «The Morning Chronicle», 21 August 1824; «The Sun», 21 August 1824; «The Times», 23 August 1824; «The Morning Post», 23 August 1824; «Courrier de Londres», 31 août 1824.

²⁷ Подробнее см.: «Новая и новейшая история», 1969, № 3, стр. 119—123.

²⁸ «Le Constitutionnel», 24 août 1824; «Gazette de France», 26—27 août 1824; «L’Etoile», 26—27 août 1824.

²⁹ «Journal des voyages», t. 23, 71 cahier, septembre 1824, p. 375—377.

³⁰ «Journal des Débats», 22 septembre 1824.

³¹ «Briefe aus Paraguay, mitgetheilt von Alexander v. Humboldt». — «Hertha, Zeitschrift für Erd-, Völker- und Staatenkunde», Bd. 2. Stuttgart und Tübingen, 1825, Hf. 3, S. 696—707.

³² «Journal des Débats», 9 septembre 1825; «Le Moniteur Universel», 10 septembre 1825.

³³ «Königlich privilegierte Berlinische Zeitung», 17 September 1825; «Politisches Journal». Hamburg, 1825, № 12, S. 1076—1080.

============ Страница 8 =================

Первое письмо Гранспира посвящалось в основном его путешествию от Монтевидео до Итауца, хотя содержало и кое-какие детали, относившиеся к обстановке в Парагвае (число интернированных иностранцев, торговля с Бразилией и др.)³⁴. В следующем письме он рассказывал о своих переговорах с парагвайскими властями в Итауца, а также описывал порядки, существовавшие в стране. Противопоставляя Парагвай другим государствам Ла-Платы, Гранспир одобрительно отзывался о правительстве Франсии, которое, по его словам, обеспечило населению спокойствие и безопасность. Все граждане работают, отмечал он, пишущих лет, дети неимущих воспитываются на казенный счет, почти все жители умеют читать и писать; сам Франсия — образованный и деятельный человек³⁵. В третьем письме Гранспир сообщал, что диктатор запретил ему проезд в Асунсьон и выдворил из Парагвая, а также касался своих дальнейших планов³⁶.

Наиболее обстоятельным с точки зрения характеристики режима Франсии было четвертое письмо, где наряду с фактами, изложенными ранее, фигурировали и некоторые дополнительные сведения. Гранспир писал, что диктатор «исполняет свои высокие обязанности скорее умело нежели человеколюбиво. Способный администратор, непреклонный государственный деятель, он не только перенял, но и усовершенствовал систему управления иезуитов. Как и они, он изолировал свою империю от всех других государств, но в отличие от них знает, что могут сделать предприимчивость, труд, усердие и просвещение. Так что если он и не хочет, чтобы его народ поддерживал сношения с другими нациями, то во всяком случае не стремится держать его в невежестве и праздности»³⁷.

В письме приводились данные об условиях жизни иностранцев в Парагвае, о народном образовании, о муниципальных органах, об отсутствии преступности и т. д. «Жители производят впечатление людей счастливых и довольных своим правительством, которое на протяжении многих лет обеспечивает им внешний мир и внутренний порядок», — подчеркивал Гранспир. По поводу отказа Франсии разрешить ему поездку по стране он писал: «Я уважаю мотивы диктатора и не считаю себя вправе жаловаться, хотя и вынужден был сделать крюк в 800 лье, чтобы продолжать свое исследовательское путешествие»³⁸.

Последнее из писем Гранспира использовал путешественник и литератор, автор ряда трудов по истории Бразилии и Португалии Фердинанд-Жан Дени, выпустивший в 1827 г. «Краткий обзор истории Буэнос-Айреса, Парагвая и провинций Ла-Платы». В этом сочинении довольно много внимания уделялось Парагваю, в частности, специальный раздел посвящался диктатуре Франсии. Изучив почти все написанное о ней (помимо письма Гранспира он привлек материалы, изданные в Англии, — упомянутую выше статью «Парагвай» из «Morning Chronicle», книгу английского путешественника А. Колдклио, посетившего в 1819—1821 гг. Южную Америку³⁹), Дени попытался подойти к перечисленным источникам критически. Некоторые приписываемые Франсии действия показались ему, по его словам, столь странными и маловероятными, что он не счел себя обязанным упомянуть о них⁴⁰.

Примечания:

³⁴ «Briefe aus Paraguay», S. 700—702.

³⁵ Ibid., S. 702—704.

³⁶ Ibid., S. 705—706.

³⁷ «Journal des Débats», 9 septembre 1825.

³⁸ Ibidem.

³⁹ A. Caldeleugh. Travels in South America, during the years 1819—20—21, Vol. I—II. London, 1825.

⁴⁰ F. Denis. Résumé de l’histoire de Buenos-Ayres, du Paraguay et des provinces de La Plata. Paris, 1827, p. XI.

============ Страница 9 =================

Охарактеризовав парагвайский режим как деспотический, отличающийся отсутствием гражданских свобод и прав личности, Дени, вслед за Гранспиром, подчеркивал, что в Парагвае достигнуты материальный прогресс и общественный порядок, усовершенствована административная система, имеются успехи в области народного образования и т. д.⁴¹

Несмотря на большое значение писем Гранспира как источника ценных сведений о диктатуре Франсии, они довольно скоро были преданы забвению. В начале 30-х годов в исторической литературе ссылки на них еще встречались⁴², но в дальнейшем почти совсем исчезли. Это объяснялось главным образом появлением нового, гораздо более подробного описания правления «верховного диктатора», вытеснившего со страниц трудов о Парагвае беглые заметки Гранспира. Речь идет об известной книге швейцарских врачей И. Р. Ренггера и М. Лоншана.

Основной ее автор — Иоганн Рудольф Ренггер (1795—1832 гг.) — родился в кантоне Аарау. Он рано осиротел и воспитывался дядей, занимавшим в то время пост министра внутренних дел Гельветической республики (1798—1803 гг.). По окончании университета в Тюбингене, где он изучал медицину и естествознание, молодой Ренггер в течение некоторого времени находился в Париже и здесь сблизился со своим соотечественником доктором Марселеном Лоншаном. Они решили вместе отправиться для естественнонаучных исследований в Парагвай и 1 мая 1818 г. отплыли из Гавра в Буэнос-Айрес. В Корриентес им пришлось свыше 8 месяцев дожидаться возможности продолжать путешествие, завершившееся лишь 30 июля 1819 г. прибытием в Асунсьон.

Несколько дней спустя молодые врачи получили аудиенцию у Франсии. Он принял их весьма благожелательно, разрешил заниматься медицинской практикой и, прощаясь, заверил, что никто не будет им препятствовать в любых занятиях, если только они не станут вмешиваться во внутренние дела государства. Ренггер и Лоншан, по их словам, неизменно следовали этому совету, а диктатор в свою очередь сдержал обещание⁴³. За 6 лет пребывания в Парагвае швейцарцы изъездили почти всю страну, и повсюду власти оказывали им содействие. Изучая природу, флору и фауну, пополняя свои коллекции, они вместе с тем интересовались особенностями политического и общественного устройства, состоянием экономики, положением населения, историей, этнографией и другими сторонами жизни республики. Имея более или менее свободный доступ к Франсии, Ренггер и Лоншан неоднократно беседовали с ним на разные темы. Поскольку к тому же, будучи врачами, они постоянно общались с представителями различных слоев парагвайского общества (особенно в столице и ее окрестностях), им удалось собрать довольно полную информацию о диктаторском режиме и вообще о стране. Этому способствовало и то, что в их распоряжении оказались кое-какие рукописные материалы⁴⁴.

25 мая 1825 г. Ренггер и Лоншан покинули Асунсьон. Судя по всему, они раньше и не пытались это сделать (во всяком случае в их книгах нет упоминаний ни о таких попытках, ни об отказе Франсии выпустить их из Парагвая). В середине июля друзья прибыли в Буэнос-Айрес и в октябре отплыли в Европу, но лишь 25 февраля 1826 г. высадились в Гавре.

После кратковременного пребывания в Париже, где их тепло встретили Гумбольдт и Кювье, Ренггер в середине марта выехал в Аарау — главный город своего родного кантона.

Примечания:

⁴¹ F. Denis. Op. cit., p. 198—207.

⁴² См., напр., P. von Kobbe. Darstellung der Geschichte des Freiheitskampfes im spanischen und portugiesischen America. Hannover, 1832, S. 105. По мнению автора, Гранспир сообщил первые надежные сведения о режиме Франсии.

⁴³ Rengger et Longchamp. Op. cit., p. 59, 170.

⁴⁴ J. R. Rengger. Reise nach Paraguay in den Jahren 1818 bis 1826. Aarau, 1835, S. XV—XVI, XXII, XXXXIV; idem. Naturgeschichte der Saeugethiere von Paraguay. Basel, 1830, S. VIII, X. Ренггер владел испанским языком и гуарани.