Моисей Самуилович Альперович. «Парагвайский Робеспьер» во французской историографии (Часть 2)

Продолжение монографии Альперовича ФРАНЦИЯ и ФРАНЦИЯ

Начало здесь - https://author.today/post/745138

============ Страница 10 =================

Спустя год, весной 1827 г., во Франции вышел в свет «Исторический очерк революции в Парагвае и диктаторского правления доктора Франсии», в качестве авторов которого на титульном листе значились Ренггер и Лоншан⁴⁵. Однако в тексте изложение велось от лица первого, им же было подписано предисловие. Ренггер сам перевел французский оригинал на немецкий язык, и почти одновременно с парижским изданием книга была опубликована в Германии.

Являясь первым относительно полным изложением парагвайских событий до середины 20-х годов, она вызвала многочисленные отклики. Уже в июне 1827 г. гамбургский «Politisches Journal» (напечатавший в свое время в 1825 г. перевод статьи «Парагвай» из «Morning Chronicle» и изложение письма Гранспира из Рио-де-Жанейро), публикуя под заголовком «Парагвай и его повелитель доктор Франсия» выдержки из труда Ренггера и Лоншана, комментировал его следующим образом: «На протяжении десяти последних лет в Европу поступали крайне противоречивые сведения о Парагвае и удивительном человеке, который им правит. То д-р Франсия был превосходным патриотом, конституционным законодателем, новым Солоном, то тайным агентом испанской партии, стремящимся восстановить испанское ига, то опять сугубо политическим руководителем, последователем иезуитов и сам иезуит; ходили даже и принимались на веру слухи о мнимых переговорах относительно присоединения Парагвая к Бразилии. Наконец, мы получаем достоверные сообщения по многим из этих вопросов в сочинении, вышедшем в Париже под названием “Исторический очерк революции в Парагвае и диктаторского правления доктора Франсии”»⁴⁶. На страницах сентябрьского номера журнала того же года появились еще ряд отрывков из этой книги⁴⁷. Ее краткое изложение дал в начале 1829 г. А. Метраль в «Bulletin Universel»⁴⁸. Она была переведена на разные языки: в 1827 г. вышло английское издание, в 1828 г. в Париже — испанский перевод, а в 1837 г. в Милане — итальянский.

Критически оценивая некоторые стороны деятельности Франсии, Ренггер и Лоншан пытались все же дать о ней более или менее объективное представление. К этому их побуждали, как видно, и собственные политические взгляды. По крайней мере Ренггер, выросший в семье одного из республиканских руководителей Гельветической республики, возникшей под влиянием Великой французской революции, был горячим поборником буржуазно-демократических принципов. Для его убеждений типична следующая запись в дневнике, сделанная им вскоре по приезде в Асунсьон: «Конституционный дух — единственная подходящий для Франции». И далее: «Свобода... подымет наконец свою гордую голову по всей земле; бессмертные тем, кто завоевал ее для грядущих поколений!»⁴⁹ Вместе с тем, находясь в Америке, он, по словам его дяди Альбрехта Ренггера, издавшего посмертно незаконченную племянником книгу «Поездка в Парагвай в 1818—1826 гг.», пришел к выводу, что южноамериканские государства еще не скоро созреют для республиканского строя. «Поэтому, — указывал А. Ренггер, — ему было не трудно признать то хорошее, что принесло стране правление д-ра Франсии, не выражая из-за этого меньшее возмущение чинимыми им насилиями»⁵⁰.

Примечания:

⁴⁵ Rengger et Longchamp. Essai historique sur la révolution du Paraguay, et le gouvernement dictatorial du docteur Francia.

⁴⁶ «Politisches Journal», 1827, № 6, S. 552.

⁴⁷ Ibid., 1827, № 9, S. 767—784.

⁴⁸ См. «Bulletin des sciences historiques, antiquités, philologie». 7e section du Bulletin Universel, t. XI. Paris, 1829, p. 103—114.

⁴⁹ J. R. Rengger. Reise nach Paraguay, S. 407.

⁵⁰ Ibid., S. XXX.

============ Страница 11 =================

Быстро получив широкое распространение, книга Ренггера и Лоншана надолго стала важнейшим источником изучения диктатуры Франсии, хотя хронологически охватывала лишь ее начальный период. Упомянув о поездке Гранспира в Парагвай⁵¹, авторы, видимо, не использовали его письма, во всяком случае приведенные ими данные в их труде отсутствуют. А поскольку историки, интересовавшиеся эпохой Франсии, черпали фактический материал в 30-х годах преимущественно, а в дальнейшем (вплоть до конца XIX в.) главным образом, из книги Ренггера и Лоншана, письма Гранспира (да и вообще его пребывание в Итауца) обычно не попадали в их поле зрения, тем более что после 1825 г. они не публиковались.

Лишь в начале текущего столетия Э. Т. Ами включил в приложение к биографии Бонплана французский текст «парагвайских» писем Гранспира Гумбольдту (с примечаниями последнего) и некоторым другим адресатам⁵². Но поскольку к тому времени исследованием диктатуры Франсии стали заниматься почти исключительно парагвайские ученые, они, видимо, не обратили особого внимания на эту французскую публикацию. Только в начале 40-х годов Х. Ф. Перес Акоста в своей работе «Франсия и Бонплан» использовал письмо Гранспира от 10 сентября 1824 г. и дал его испанский перевод, а в приложении опубликовал обнаруженную в архиве переписку Франсии с властями Итауца по поводу Бонплана и миссии Гранспира⁵³. Лишь после этого указанное письмо вошло в научный оборот и стало цитироваться (со ссылкой на книгу Переса Акосты) другими латиноамериканскими авторами. Однако остальные письма Гранспира, в том числе наиболее важное из них, относящееся к марту 1825 г., и поньше остаются забытыми.

Вплоть до начала 50-х годов прошлого столетия почти все французские авторы, писавшие о диктатуре Франсии, характеризовали ее примерно в том же духе, что Ренггер и Лоншан⁵⁴.

Вице-консул Франции в Буэнос-Айресе Эме Роже в донесении министру иностранных дел от 10 августа 1836 г.⁵⁵ обрисовал положение Парагвая в середине 30-х годов. Широко используя книгу швейцарских врачей, он вместе с тем обращался за более свежими данными к немногочисленным парагвайским беженцам в Буэнос-Айресе и купцам, которые вели торговлю парагвайскими товарами. Но из страха перед диктатором, не покидавшего их даже за пределами Парагвая, они информировали французского консула крайне неохотно.

Примечания:

⁵¹ Rengger et Longchamp. Op. cit., p. 120—121.

⁵² E. T. Hamy. Op. cit., p. 252—257. Но он не опубликовал мартовское письмо Гранспира (1825 г.), а также ведение Гумбольдта. О том, насколько забыты были эти документы, свидетельствует следующий курьезный факт: в середине 30-х годов XX в. Ф. Нильсон Реёс сообщил, что в Берлине у одного частного лица обнаружена рукопись якобы неизвестных заметок Гумбольдта о Парагвае, относящихся к 1826 г., и опубликовал краткое изложение... введения Гумбольдта к письмам Гранспира, вышедшего в свет в 1825 г. (см. «Petermanns Mitteilungen», Gotha, 1935, Hf. 3, S. 97).

⁵³ J. F. Pérez Acosta. Op. cit., p. 25—27, VII—XV.

⁵⁴ Одно из немногих исключений составила А. Селье, которая в соответствующем разделе своей «Истории Парагвая» ссылалась только на свидетельства братьев Робертсон (см. ниже), даже не упоминая о книге Ренггера и Лоншана. См. A. Celiez. Histoire du Paraguay, t. 2. Paris, 1841, p. 164—201.

⁵⁵ Этот документ обнаружил в рукописном отделе буэнос-айресской Национальной библиотеки и опубликовал 100 лет спустя (в испанском переводе) парагвайский историк Х. П. Бенирес. См. J. P. Benítez. La vida solitaria del Dr. José Gaspar de Francia, Dictador del Paraguay. Buenos Aires, 1937, p. 262—271.

============ Страница 12 =================

Указывая, что Франсия поработил народ, установил режим произвола, безжалостно расправлялся с противниками, удалил всех способных людей, Роже подчеркивал его исключительную преданность родине, бескорыстие и разумную предусмотрительность. Как отмечал консул, диктатор неустанно заботился об упрочении национальной независимости, навел в стране порядок и избавил ее от политической анархии, упростил административный аппарат, положил конец злоупотреблениям судей и чиновников, сурово наказывал преступников, упразднил инквизицию, организовал эффективную охрану границ, обеспечил регулярное поступление доходов в государственную казну. Особенно высоко оценивал Роже политику изоляции, без которой Парагвай стал бы, по его словам, жалким придатком аргентинских провинций. В общем, с точки зрения французского дипломата, при всей тяжести ига диктатуры Франсии, прибегавшего к весьма жестким мерам, чтобы заставить парагвайцев выполнять свои предписания, страна обязана ему сохранением независимости и процветанием⁵⁶.

В последнем томе издания «Заметки, извлеченные из бумаг одного государственного деятеля...» среди трех людей, оказавших, по мнению автора, наибольшее влияние на судьбы народов Южной Америки, наряду с Боливаром и бывшим бразильским императором Педру I фигурировал и Франсия — «если не самый блестящий, то по крайней мере самый необыкновенный человек нашей эпохи». Отмечая, что с момента установления пожизненной диктатуры его деспотизм ничем не ограничен и он поддерживает свою власть при помощи внушаемого им страха, автор вместе с тем подчеркивал, что диктатор добился процветания Парагвая и роста производства, обусловленного полной изоляцией страны. Он считал Франсию единственным человеком, способным управлять парагвайским государством, которого, может быть, не любили, но уважали и боялись; заявлял, что «верховный диктатор» приучил народ к трудолюбию и дисциплине, привил ему высокие нравственные качества. Парагвай мог бы, с его точки зрения, стать со временем образцом для всей Южной Америки⁵⁷.

Значительное внимание уделил парагвайской революции и диктатуре Франсии Цезарь Фамен в своей книге «Чили, Парагвай, Уругвай, Буэнос-Айрес». Изображая диктатора человеком, в котором причудливо сочетались хорошие и дурные качества, он склонен был объяснять последние определенными внешними обстоятельствами. Так, по его словам, Франсия проявлял подозрительность и нетерпимость только по отношению к тем, кто намеревался, как ему казалось, вмешиваться в государственные дела. Опасения внушали ему и попытки иностранцев, особенно французов, проникнуть в Парагвай. Жестокость и неумолимость диктатора, казни и пытки, шпиономанию Фамен рассматривал как ответную реакцию на подрывную деятельность заговорщиков и других действительных или мнимых врагов диктатуры. Вместе с тем он придавал большое значение воздействию на организм Франсии влажного и теплого северо-восточного ветра, вызывавшего у него якобы приступы ипохондрии. В таком состоянии диктатор был будто бы способен на самые неожиданные поступки и крайности⁵⁸.

Фамен отмечал успехи, достигнутые при Франсии в развитии сельского хозяйства, ремесла, промышленного производства, строительства дорог, борьбе с преступностью, распространении грамотности населения, одобрительно отзывался об антиклерикальных мерах парагвайского правительства⁵⁹.

Примечания:

⁵⁶ J. P. Benítez. Op. cit., p. 262—271.

⁵⁷ «Mémoires tirés des papiers d’un homme d’État sur les causes secrètes qui ont déterminé la politique des cabinets dans les guerres de la Révolution», t. 13. Paris, 1838, p. 147—149. Полемизируя 10 лет спустя с автором, парагваец Х. А. Хельп утверждал, будто он восхвалял Франсию только потому, что был убежденным сторонником абсолютизма и титул диктатора являлся для него синонимом неограниченной власти. См. J. A. Gelly. El Paraguay. Lo que fué, lo que es y lo que será. Paris, 1926, p. 94—95 (4-е изд.—1948 г.).

⁵⁸ C. Famin. Chili, Paraguay, Uruguay, Buenos-Ayres. Paris, 1840, p. 42, 43, 47—48. Раздел об эпохе Франсии написан в 1834 г.

⁵⁹ Ibid., p. 45—46, 48.

============ Страница 13 =================

Указывая на противоречивость облика Франсии, Фамен писал: «Простой, честный, бережливый по характеру, он внешне выглядел хитрым, жестоким, подозрительным; высокомерный и непринужденный по отношению к богатым и высокопоставленным, добрый и непринужденный со своими слугами и цирюльником; умелый администратор, несгибаемый государственный деятель, друг своей страны, тиран своих подданных, он принес в жертву настоящее, чтобы обеспечить будущее. Он заботился исключительно об общественном благе, и сострадания никогда не влияло на его политику»⁶⁰.

Оценка диктатуры Франсии, утвердившаяся с легкой руки Ренггера и Лоншана во французской исторической литературе, а также, как можно полагать, апологетический очерк Т. Карлейля «Д-р Франсия» (вышедший в 1843 г.) побудили Огюста Конта включить парагвайского диктатора в свой «Позитивистский календарь». Он поместил его, наряду с Боливаром, Франклином, Вашингтоном, Джефферсоном, в четвертую неделю 12-го месяца (посвященного современной политике), возглавляемую Кромвелем⁶¹.

Французский дипломат Альфред де Броссар посетил страны Ла-Платы в 1847 г. в качестве атташе при чрезвычайной миссии графа Валевского. По возвращении на родину он выпустил книгу, в которой изложил свои наблюдения. Поскольку в Парагвае ему тогда побывать не пришлось, Броссар писал об этой стране преимущественно на основе данных Ренггера и Лоншана⁶². Хотя, по его мнению, с возрастом и под влиянием боязни заговоров Франсия стал все более сурово расправляться с противниками или теми, кого считал таковыми, он полагал, что в целом правление диктатора принесло пользу Парагваю, особенно с точки зрения экономического развития. Броссар хвалил его и за то, что «он научил свой народ нелегкому искусству повиновения»⁶³.

В апреле 1851 г. капитан первого ранга Т. Ф. Паж опубликовал статью «Парагвай и республики Ла-Платы», где основное внимание уделил эпохе Франсии. С именем «верховного диктатора» он связывал провозглашение независимости Парагвая, подъем земледелия и скотоводства, создание боеспособной и надежной армии, укрепление государственных границ, удаление представителей имущих классов из административного аппарата, вооруженных сил, судебных и муниципальных органов, сферы торговли⁶⁴. Однако, если первоначально Франсия правил, по словам Пажа, справедливо, то в дальнейшем он стал чрезвычайно жесток и превратил террор в единственное средство воздействия на народ⁶⁵.

Некоторые черты жизни Парагвая под властью Франсии были описаны в пятитомном труде, подводившем итоги научной экспедиции в Южную Америку (1843—1847 гг.), организованной по распоряжению французского правительства. Ее руководитель Ф. де Кастельно, добравшись в начале 1845 г. до форта Олимпио, на парагвайской границе, пытался получить разрешение на въезд в Парагвай, однако безуспешно. Поэтому в упомянутом выше сочинении, вышедшем в начале 50-х годов, можно было найти довольно мало сведений о режиме Франсии (главным образом отдельные детали, касавшиеся организации военной службы), да и то полученных из вторых рук⁶⁶.

Примечания:

⁶⁰ C. Famin. Op. cit., p. 52.

⁶¹ A. Comte. Calendrier positiviste, ou système général de commémoration publique. Paris, Avril 1849, p. 34.

⁶² Впоследствии он был назначен французским консулом в Асунсьоне и провел в Парагвае несколько лет (1858—1861 гг.).

⁶³ A. de Brossard. Considérations historiques et politiques sur les républiques de la Plata dans leurs rapports avec la France et l’Angleterre. Paris, 1850, p. 134, 140.

⁶⁴ T. Page. Le Paraguay et les républiques de la Plata.— «Revue des deux mondes», t. X. Paris, 1851 (1 avril), p. 131, 133, 142—143.

⁶⁵ Ibid., p. 144.

⁶⁶ F. de Castelnau. Expédition dans les parties centrales de l’Amérique du Sud... Histoire du voyage, t. II. Paris, 1850, p. 423, 425—428.

============ Страница 14 =================

Но один из спутников Кастельно, Альфред Демерсэ, вместо того, чтобы следовать с остальными участниками экспедиции в Буэнос-Айрес, остался при пограничной с Парагваем провинции Корриентес и в дальнейшем при содействии бразильского посла в Асунсьоне получил все же разрешение на въезд в Парагвай. Здесь он провел более года (1846 г. и начало 1847 г.), причем имел возможность свободно разъезжать по стране, изучать архивные и другие материалы.

На основе собранных данных, а также ряда ранее опубликованных источников Демерсэ написал большую статью о Франсии для нового издания «Всеобщей биографии» Мишо⁶⁷. Дополненный текст ее он включил впоследствии (опустив некоторые малосущественные подробности) в двухтомный труд по истории Парагвая, выпущенный им в первой половине 60-х годов. Помимо специального раздела «Революция и диктатура»⁶⁸, Демерсэ посвятил периоду 1810—1840 гг. и многие другие страницы книги.

В отличие от своих соотечественников, писавших о Франсии раньше, он давал парагвайскому диктатору весьма негативную оценку. Правда, Демерсэ признавал, что Франсия добился роста численности населения, подъема земледелия, увеличения поголовья скота, повышения качества промышленной продукции⁶⁹. Но не вместе с тем, противореча сам себе, обвинял его в том, что тот не использовал свои способности и неограниченную власть для материального и духовного развития страны⁷⁰. Правление Франсии Демерсэ рассматривал как «тираннию, беспримерную в мировой истории»; утверждал, будто при нем парагвайский народ страдал «под ярмом самого своевправного деспотизма»⁷¹. «Отождествляя себя с государством, — писал о Франсии Демерсэ, — деспот стал объявлять изменником родины каждого, кто осмеливался противиться его приказаниям; самая легкая критика его правительства, безобидное, по дурно истолкованное слово показывались смертным приговором, немедленно приводившимся в исполнение»⁷².

Подобная сугубо отрицательная характеристика диктатуры Франсии объяснялась тем, что, заимствуя фактический материал главным образом из книги Ренггера и Лоншана (которую он очень хвалил за достоверность), автор при освещении и обобщении фактов исходил преимущественно из их критических высказываний, а также враждебных Франсии публикаций конца 30-х — 40-х годов: шотландских купцов братьев Робертсон, английского дипломата В. Перша, участника революционных событий в Парагвае и Буэнос-Айресе П. А. Сомельеры, парагвайского поверенного в делах при бразильском дворе Х. А. Хельп⁷³.

Последний из названных трудов, равно как и книга Демерсэ, послужил основным источником соответствующей главы («Формирование парагвайской нации. Первый период.— Диктатура Франсии») объемистой работы Бенжамена Пуселя «Современный Парагвай». Автор — почетный член Императорского зоологического общества в Париже — много времени провел на Рио-де-ла-Плате, но в самом Парагвае не бывал.

Примечания:

⁶⁷ A. D-m-y. Francia.— «Biographie Universelle ancienne et moderne». Nouvelle édition, t. 14. Paris, 1856, p. 613—625.

⁶⁸ A. Demersay. Histoire physique, économique et politique du Paraguay et des établissements des Jésuites, t. II. Paris, 1864, p. 341—395.

⁶⁹ Ibid., p. 393—394.

⁷⁰ Ibid., p. 393.

⁷¹ Ibid., p. 65, 349.

⁷² Ibid., p. 363.

⁷³ J. P. and W. P. Robertson. Letters on Paraguay, Vol. I—III. London, 1838—1839; W. Parish. Buenos Ayres and the Provinces of the Rio de la Plata. 2nd ed. London, 1852 (1-e изд. 1839); «Notas del doctor don Pedro Somellera à la introducción que ha puesto el doctor Rengger à su ensayo histórico sobre la revolución del Paraguay»; «Documentos del archivo de Belgrano», t. III. Buenos Aires, 1914, p. 313—340; J. A. Gelly. Op. cit.

============ Страница 15 =================

С его точки зрения диктатура Франсии, несмотря на определенные достижения (предотвращение анархии, национальная консолидация), означала кровавый деспотизм, произвол, варварство и т. п.⁷⁴ Он объяснял установление и сохранение подобного режима в течение 26 лет присущим парагвайцам уважением к власти, которое им сумели в свое время внушить отцы-иезуиты⁷⁵.

Книга Б. Пуселя вышла в свет в разгар кровопролитной Парагвайской войны (1864—1870 гг.), имевшей роковые последствия. Потерпев поражение в борьбе против превосходящих сил тройственной коалиции — Аргентины, Бразилии и Уругвая, Парагвай был оккупирован войсками победителей, разорен и опустошен. На полях сражений, вследствие террора оккупантов, от голода и болезней погибло примерно три четверти населения. Бразилия и Аргентина отторгли почти половину парагвайской территории и наложили на Парагвай огромную контрибуцию. В результате понесенных людских и территориальных потерь, лишенный необходимых материальных ресурсов, он был отброшен далеко назад в своем развитии и превратился в одну из самых отсталых и малонаселенных стран Латинской Америки.

Видимо, в связи с этим интерес к Парагваю и, в частности, к эпохе Франсии за пределами Америки заметно упал.

Во французской исторической литературе последней трети XIX в. можно было встретить лишь краткие описания парагвайских событий 1810—1840 гг., выдержанные в традиционном односторонне негативном духе, доминировавшем в историографии с 40-х годов. Так, Альфред Деберль в своей «Истории Южной Америки», вышедшей в 1876 г., характеризовал диктатуру Франсии как «азиатскую тиранию». В деятельности диктатора, по словам автора, находили выражение его «кровожадная натура», «деспотические и жестокие инстинкты», «ненасытная жажда власти» и т. п. Политика Франсии, утверждал Деберль, отнюдь не способствовала развитию сельского хозяйства, торговли и промышленности⁷⁶.

На страницах 12-томной «Всеобщей истории с IV века до наших дней» под редакцией Э. Лависса и А. Рамбо, изданной на рубеже XIX и XX вв., Антонен Дебидур, замечая, что при Франсии Парагвай наслаждался миром, добавлял: «Но таким миром, какой способны дать народу отупение, поддерживаемое соответствующим воспитанием, и полное рабоводство к свободе, к славе и прогрессу. Негры по-прежнему оставались рабами; что же касается индейцев и метисов, они продолжали прозябать в невежестве и покорности, к чему приучили их иезуиты... Белое население, окруженное шпионами и терроризованное, дрожало перед этим подозрительным правителем». В заключение Дебидур признавал, что Франсия «желал счастья своему народу, по намерен был создать это счастье сам и на свой лад»⁷⁷.

В связи с более объективным подходом к оценке парагвайской революции и диктатуры Франсии, проявившимся с конца прошлого столетия прежде всего в исследованиях парагвайских историков, возникла необходимость выявления идейных истоков социально-политических взглядов Франсии. В процессе изучения этого сложного вопроса обнаружилось несомненное влияние на Франсию идей французских просветителей XVIII в., Великой французской революции и ее последствий.

Примечания:

⁷⁴ B. Poucel. Le Paraguay moderne et l’intérêt général du commerce. Marseille, 1867, p. 40, 82—83.

⁷⁵ Ibid., p. 98—99.

⁷⁶ A. Deberle. Histoire de l’Amérique du Sud. 3 éd. Paris, 1897, p. 230—241. (Русский перевод: А. Деберль. История Южной Америки. СПб., 1899, стр. 313—328.)

⁷⁷ «История XIX века», под редакцией профессоров Лависса и Рамбо. 2-е изд., т. 4. М., 1938, стр. 285.

============ Страница 16 =================

Современники «верховного диктатора», в том числе и лично встречавшиеся с ним, отмечали его явные симпатии к Франции. Идентичность его фамилии испанской транскрипции названия французского государства не являлась простым совпадением. По словам Ренггера и Лоншана, отец диктатора был француз, в молодости уехавший в Португалию, а оттуда — в Парагвай, где женился на местной креолке. Франсия любил повторять, что в его жилах течет французская кровь⁷⁸. Правда, П. А. Сомельера, находившийся в Парагвае с 1807 по 1814 г. и близко знавший Франсию, утверждал, будто его отец являлся уроженцем Бразилии и носил имя García Rodríguez Franza, которое сын переделал на Francia⁷⁹. Это мнение разделяет ряд современных парагвайских историков, включая автора наиболее обстоятельной работы о Франсии Х. С. Чавеса⁸⁰. Как бы то ни было, диктатор хотел, чтобы его считали по крайней мере наполовину французом⁸¹.

В библиотеке Франсии имелись произведения Вольтера, Руссо, Рейналя, Роллена, Лапласа и другие французские издания. Этот факт, а также то обстоятельство, что диктатор сумел, как указывалось выше, прочитать письмо Гранспира, подтверждают замечание последнего о том, что Франсия владел французским языком⁸². Он восторгался Наполеоном и сожалел о его падении, хранил в кабинете портрет своего кумира, стремился подражать ему, вплоть до одежды⁸³. В частности, предлагая систему консулатов, Франсия, по словам большинства историков, вдохновлялся именно примером Наполеона. Да и весь его путь к неограниченной власти, постепенное возвышение — участие в триумвирате и Правительственной хунте (в качестве одного из членов, фактически игравшего главную роль), избрание консулом, назначение «верховным диктатором республики» на пятилетний срок и, наконец, установление пожизненной диктатуры — во многом напоминали стремительную политическую карьеру и методы великого корсиканца.

В то же время Франсия отрицательно относился к режиму Реставрации, осуждал политику и идеологию монархии Бурбонов как враждебные республиканским принципам и системе представительного правления, выражал возмущение по поводу вторжения в Испанию армии герцога Ангулемского и подавления испанской революции.

Все это свидетельствует о том, что Франсия был не просто франкофилом, что ему импонировали не Франция как таковая, а определенные идеи и институты Великой французской революции, деятельность Наполеона, которого он, видимо, считал ее продолжателем. Не случайно парагвайский конгресс 1813 г. принял в качестве национального флага трехцветный красно-сине-белый флаг Французской республики.

Историки, изучавшие диктатуру Франсии, сравнивали его иногда с некоторыми французскими государственными деятелями. Так, по мнению Ц. Фамена, а вслед за ним А. Деберля, он очень напоминал Людовика XI, парагвайский ученый С. Баэс усматривал в нем сходство с кардиналом Ришелье⁸⁴. 

Примечания:

⁷⁸ Rengger et Longchamp. Op. cit., p. 7—8.

⁷⁹ Cм. «Documentos del archivo de Belgrano», t. III, p. 333—334.

⁸⁰ J. C. Chaves. Op. cit., p. 21. См. также: F. R. Moreno. Origen del Dr. Francia.— «Historia Paraguaya», 1958, № 3, p. 19.

⁸¹ Стремясь продемонстрировать франкофильство Франсии, некоторые авторы доходили подчас до курьезов. Так, Деберль утверждал (неизвестно на каком основании), будто в возрасте 70 лет он женился на молодой француженке. См. A. Deberle. Op. cit., p. 238.

⁸² «Briefe aus Paraguay», S. 704.

⁸³ Rengger et Longchamp. Op. cit., p. 55, 59—60.

⁸⁴ C. Famin. Op. cit., p. 52; A. Deberle. Op. cit., p. 106, 238; C. Báez. Ensayo sobre el doctor Francia y la dictadura en Sud-América. Asunción, 1910, p. 116, 121.

============ Страница 17 =================

С точки зрения Ренггера и Лоншана, Франсия имел много общего с Наполеоном, но они не пошли дальше весьма поверхностных сопоставлений⁸⁵. Касаясь проведенной ими аналогии, Деберль, писавший свою книгу под свежим впечатлением разгрома и краха Второй империи, заметил, что, хотя и парагвайский диктатор, и Наполеон были тиранами, первый представлял собой сравнительно меньшее зло: «Наполеон явился шагом назад для великолепной Франции 89 г., Франсия же означал прогресс для бедного Парагвая 1811 г.»⁸⁶

Признавая влияние Наполеона на Франсию, современный американский историк О. К. Штёцер полагает, что оно не было глубоким и сводилось скорее к чисто внешнему подражанию наполеоновским методам и моделям государственного устройства, тогда как по существу своему парагвайская диктатура была некой разновидностью «просвещенного деспотизма»⁸⁷.

Особый интерес вызывают попытки провести параллель между Франсией и Робеспьером. Имя вождя якобинцев довольно часто упоминалось в ходе испаноамериканской революции первой четверти XIX в. Для радикального течения в лагере патриотов оно являлось символом революционной стойкости и непримиримости, для представителей умеренного крыла — освободительного движения, не говоря уже о роялистах, — синонимом кровавого террора, тирании, хаоса. Если Мариано Морено, занимавшего в буэнос-айресской хунте 1810 г. крайне левую позицию, враги и политические противники рассматривали как последователя Робеспьера, то ветеран борьбы за независимость испанских колоний Венесуэлы Франсиско Миранда настойчиво предостерегал против перенесения робеспьеристско-якобинских идей и методов на американскую почву. Отрицательную оценку Робеспьера разделяли и Симон Боливар⁸⁸.

Что касается Франсии, то некоторые его действия вызывали аналогию с выдающимся французским революционером еще у современников. Так, в начале 20-х годов испанцы де лос Риос и Гевара, возмущаясь репрессиями, последовавшими за раскрытием антиправительственного заговора в Асунсьоне, пророчили диктатору участь Робеспьера⁸⁹.

Много лет спустя один из первых серьезных исследователей диктатуры Франсии, С. Баэс, высказал мнение о духовном родстве последнего с руководителем якобинцев, подчеркнув, однако, что их историческая роль была разной⁹⁰. В более поздней работе он характеризовал Франсию как фанатика типа Робеспьера⁹¹. Гораздо определеннее высказался французский историк Рене Бувье, опубликовавший в начале 30-х годов очерк о Франсии под названием «Парагвайский Робеспьер»⁹². Но никакой аргументации в пользу правомерности подобной характеристики (дополненной в тексте эпитетом «Робеспьер Южной Америки») статья не содержала, что не помешало ей привлечь внимание историков.

Она оказала влияние, в частности, на видного советского латиноамериканиста В. М. Миротворского, в архиве которого сохранился даже ее русский перевод⁹³. 

Примечания:

⁸⁵ Rengger et Longchamp. Op. cit., p. 293—294. По этому поводу см. крайне ядовитую реплику Демерсэ (A. Demersay. Op. cit., t. II, p. 395).

⁸⁶ A. Deberle. Op. cit., p. 241.

⁸⁷ O. C. Stoetzer. El pensamiento político en la América Española durante el período de la emancipación (1789—1825), vol. II. Madrid, 1966, p. 70, 96—99, 109.

⁸⁸ Cм. M. Kossok. Bemerkungen zum zeitgenössischen Robespierrebild in Spanish-Amerika.— «Zeitschrift für Geschichtswissenschaft», 1966, Hf. 3, S. 433—435.

⁸⁹ F. Wisner. El Dictador del Paraguay José Gaspar de Francia. Buenos Aires, 1957, p. 96. Оба были арестованы и казнены.

⁹⁰ C. Báez. Op. cit., p. 76.

⁹¹ C. Báez. Historia colonial der Paraguay y Río de la Plata. Asunción, 1926, p. 181.

⁹² R. Bouvier. Albuquerque. Le lancement d’une affaire coloniale au grand siècle. Le Robespierre du Paraguay. Paris, 1932, p. 109—150.

⁹³ См. Б. Н. Комиссаров. Архив В. М. Миротворского.— «Записки отдела рукописей, ГЛБ», вып. 28. М., 1966, стр. 43.

============ Страница 18 =================

Думается, что его утверждение, будто Франсия являлся вождем «парагвайской революционной демократии», который в течение четверти века возглавлял «революционно-демократическое правительство, опиравшееся на крестьянство и городскую мелкую буржуазию»⁹⁴, отчасти, если не в значительной мере, навеяно очерком Бувье.

Автор одной из лучших монографий о диктатуре Франсии, парагвайский историк Х. П. Бенитес, посвятил сравнению своего героя с Робеспьером специальный раздел работы, озаглавленный: «Два ученика Жан-Жака: Максимилиен и Хосе Гаспар»⁹⁵. Отмечая известное сходство взглядов того и другого, формировавшихся под влиянием учения Руссо, он указывает, что их деятельность протекала в совершенно различных условиях, осуществлялась разными методами и преследовала отнюдь не одинаковые цели. Франсия вдохновлялся, по словам Бенитеса, не идеалом всеобщего счастья в стране, управляемой на основе «общественного договора», а стремлением к созданию независимого тоталитарного государства, полностью контролирующего все сферы жизни общества. Будучи по своему мировоззрению последователем Руссо, он вместе с тем считал, что для замены старого социального строя более справедливым, основанным на идеях эгалитаризма, в американских условиях необходимо установить просвещенную диктатуру и облагодетельствовать народ сверху, не обращаясь к нему за поддержкой, а демократические свободы и институты не нужны⁹⁶.

Конечно, многое в парагвайской деятельности первой половины прошлого столетия и практической деятельности «верховного диктатора» в корне противоречило принципам Просвещения и Великой французской революции. Однако анализ документов, вышедших из-под пера Франсии (особенно на раннем этапе его политической карьеры), его выступлений и поступков отчетливо обнаруживает несомненное влияние «Общественного договора» и других сочинений французских просветителей, а также идей, событий и даже фразеологии Французской революции. Убежденный республиканец, он в принципе высказывался в пользу народного суверенитета, неотъемлемых прав человека, свободы воли, равенства всех людей⁹⁷ и не претворял в жизнь эти идеи, обосновывая это тем, что считал парагвайский народ недостаточно подготовленным к их восприятию.

Примечания:

⁹⁴ В. Мирошевский. Хосе-Гаспар Франсия — вождь парагвайской революционной демократии (1814—1840).— «Вопросы истории», 1946, № 4, стр. 68—69. Статья опубликована посмертно.

⁹⁵ J. P. Benítez. Op. cit., p. 73—77.

⁹⁶ Ibid., p. 85—86.

⁹⁷ См. C. Báez. Ensayo sobre et doetor Francia... p. VI, 78, 110, 121.