Если суды встают на сторону Долиной — что делать автору?

В последние месяцы складывается ощущение, что даже авторские права в России превращаются в жанр магического реализма: текст написан, право есть, но доказать его существование можно только при помощи шамана, нотариуса и двух свидетелей, желательно не состоящих в продюсерском чате.

Если суды действительно начинают выносить решения в пользу громких имён — причём не потому, что фактура на их стороне, а потому что «медиавес» перевешивает рукопись, — то у автора остаётся несколько инструментов (все неприятные, но рабочие).

Документируй всё. Даже вдохновение.

Сегодня кажется паранойей, завтра — единственным шансом.

• Черновики (рукописные, в Google Docs, в заметках).
• История изменений текста.
• Даты публикации в соцсетях, на авторских платформах.
• Сохранённые переписки, где ты обсуждаешь идеи.

В эпоху «дела Долиной» настоящий автор — это человек, который может предъявить историю своей нервной клетки: вот она дрогнула 17 апреля, когда была придумана эта метафора.

Публикуй раньше, чем планировал изначально.

Сейчас лучший способ защитить рождение текста — моментальная фиксация его появления в публичном пространстве. Да, иногда не хочется выкладывать сырой фрагмент. Но когда альтернатива — видеть своё имя в списке «тех, кто вдохновил, но не доказал», выбор очевиден.

Регистрируй даже то, что кажется очевидным.

Сегодня регистрация авторского текста — это акт отчаяния. Завтра — единственный аргумент в суде, который говорит: «Смотрите, я хотя бы пытался».

Перестань полагаться на здравый смысл суда.

Если у суда есть выбор между:

• грантовой певицей,
• и автором с ноутбуком,

ты должен представить такой объём доказательств, как будто судья лично участвовал в продюсерском совете Фабрики звёзд.

Делай имя.

Грубо, обидно, но факт: чем громче имя, тем меньше нужно бумаг.

Это закон литературной гравитации: медийная масса тянет решения на себя. И если Долиной достаточно вдохнуть в микрофон, чтобы суд покачнулся в её сторону, то писателю нужно выложить три тома доказательств плюс показания трёх нейросетей.

Главный вопрос: а писателю вообще оставили шанс?

Проблема ведь не в Долиной. Проблема в системе, где:

• творческая идея считается «чем-то эфемерным»,
• доказательства авторства трактуются как второстепенные,
• а медиа-персона ценится выше текста.

Автору в таких условиях остаётся жить в режиме постоянной самоархивации, почти как сталкер, который документирует каждый шаг, чтобы потом доказать, что он шёл именно там.

Итог: новая эпоха — эпоха параноидального автора

Тот, кто вчера писал вдохновенно,
сегодня пишет с документами,
а завтра — будет писать под видеозапись у нотариуса.

И если «дело Долиной» действительно станет прецедентом, то в литературе начнётся новая форма жанра: юридический реализм. Где книга — это не просто история, а потенциальное доказательство в суде.