Тишина после Сказки

Иногда я ловлю себя на мысли, что самая пронзительная тоска приходит не по ушедшим людям, а по утраченным смыслам. По тем невидимым нитям, что когда-то связывали нас с миром — не миром цифр и скоростей, а миром тихого шёпота трав, терпкого запаха земли после дождя и ощущения, что в каждой вещи дремлет своя сонная душа.

Я помню, как в детстве бабушка делала творог. Не тот, что в магазине, а настоящий, из парного молока. Процесс был похож на алхимию: тёплое молоко, капля закваски, долгое ожидание у печи. А потом она аккуратно, почти благоговейно, отделяла нежную белую массу от сыворотки. И мне казалось, что в этой белизне, в этом тихом рождении из простого — прекрасного, заключена какая-то древняя, добрая тайна. Мы ели этот творог с мёдом, и он был не просто едой. Он был продолжением того летнего дня, запаха сена и бабушкиных рук.

Сейчас я покупаю творог в идеальных пластиковых стаканчиках. Он стерильно белый, с точным процентом жирности, и в его вкусе нет никакой тайны. Там нет ничего, кроме продукта. И эта пустота — самая громкая тишина из всех возможных.

Именно эта детская тоска по «одушевлённой» вещи натолкнула меня на историю о дядюшке Ли — последнем ремесленнике в посёлке, застрявшем между вырубленным лесом и ржавыми трубами. Человеке, чья жизнь сжалась до размеров грохочущего станка, который день за днём, год за годом выдавливает из дешёвых бобов безликие квадраты тофу.

А потом в один серый день его тофу заговорило...

Не буду пересказывать сюжет — это нужно прочувствовать. Это не история о чуде, которое всё меняет. Скорее, о чуде, которое становится зеркалом. Зеркалом для жадности, любопытства, наивной веры и всепоглощающей системы, умеющей перемолоть в прах даже самую хрупкую сказку.

Говорящий тофу дядюшки Ли — это последний вздох того самого, «бабушкиного» мира. Мира, где у вещей была душа, где река шептала, а в старой песне жила тоска. Он — живой укор миру iDoufu, где «умный» продукт за двести юаней просканирует твой контракт, но не услышит боли в твоём сердце.

Пока я писал этот рассказ, я думал о том, что мы все — немножко дядюшка Ли. Мы тоскуем по подлинности в мире бесконечных копий. По тишине — в оглушительном гвалте контента. По простой, честной вещи, которая не хочет нас ни развлекать, ни оптимизировать, а просто — быть. И быть собой.

А ещё — о цене, которую платит всё живое, когда его пытаются «улучшить», подключить к сети, тиражировать и поставить на поток. Сказка, ставшая аттракционом, перестаёт быть сказкой. Она становится товаром. А душа товара, как известно, — его цена на бирке.

Рассказ называется «Сон Шэньнуна в промасленной телогрейке». Это попытка поймать тот самый хрупкий момент, когда в щель нашей с вами реальности, пропахшей мазутом и пылью, ненадолго просачивается свет из другого мира. Или, может, это просто эхо того смеха, который уже никого не предупреждает и ни о чём не просит.

А вам знакомо это чувство — тоска по «настоящему» в самом простом? По вещи, у которой была "душа"?

Рассказ доступен для чтения по ссылке [https://author.today/work/516533].