Самая длинная ночь в году. Путь на север.

Самая длинная ночь в году... Зимнее солнцестояние... Йоль — древний скандинавский праздник середины зимы. Обычно это ночь с 21 на 22 декабря. Священная ночь. И она сегодня. У нас с Ольгой Гусевой есть одна небольшая повесть, где самое решающее событие происходит именно в йольскую ночь. Это песнь-повесть "Путь на север" о двух братьях-скальдах, Хельги и Хедине. Эту повесть замечательно озвучила Катерина Сычева, за что ей огромная благодарность. Послушать можно здесь: https://author.today/work/395873

Хрусткого снега время настало. Северным ветрам самая сила. Йоль приближался. Очаг в ожиданьи славного древа убрали знатно. В лес за поленом йоля достойным Хедин пошел, помощи ни от кого не желая. Шел он по лесу, хвоедыханием грудь наполнял, свежим снежным трескучим воздухом. Волки далеко порой окликались, но Хедина им смутить не по силам. Шел брат Хельги неспешно, желая добраться к утру только к дому. Праздник грядущий, где обеты воины приносят к вечеру дня настающего, должен случиться. Окликнула Хедина женщина, плащ ее беден, но злато обручьев тускло мерцало.

— Смотрю на тебя я, путник прекрасный, долго и жадно. Пойдем со мною иль, коли желаешь иного, последую рядом, есть, что сказать мне.

Хедин ответил:

— Оставь меня, ведьма, не по пути нам, куда бы ни шла ты, чего б ни желала, мне не угодно с такой как ты знаться. Но зла не желаю. Оставь меня просто.

— Думай получше, путник прекрасный, раз еще только прошу тебя миром, коль не желаешь меня рядом видеть, чаша обетная завтра напомнит о нашей встрече строптивому воину. Ты ведьме по нраву, не смей отказать ей.

— Кабы сказала, что грустно одной тут, может иначе теперь бы ответил, а слыша угрозу, лишь страху покорный тотчас согласится. Оставь меня, ведьма.

Сказав это, Хедин дальше прошествовал, а ведьме пришлось с этим смириться. 

Вечером, за тем днем следующим, в доме у Хельги конунга, огнем очага согретом, стали обеты давать, но без хозяина, ушел еще утром в лес хвойный Хельги, он руны защиты там хотел вырезать. Вепря лоснистого, зверя жертвенного, в дом привели, чтоб руки на шерсть его возлагать, выпивая обетную чашу священную. Много мужей завершили обряд, подошла очередь Хедина. 

Отпил он из чаши, и мысли пропали. Грохотом сердца мир оглашая, кровь как вскипела в Хедина жилах. Стало вдруг хладно в горле, как будто лёд проглотил он, и встал тот вот в горле. И зазвучали слова его клятвы. В мыслях звучали, но били, что стрелы, в разум впиваясь, градом и вихрем с неотвратимой истовой силой. Клялся, что Сигрлинн, невеста Хельги, женой назовется Хедина вскоре.

Приняв ту клятву, Хедин, от чаши злой отстранившись, залу покинул. В лес устремившись в смятенье глубоком. Там встретил он Хельги. Хельги сказал:

– Хмур ты, Хедин, что же,

Брат, с тобой случилось?

Отчего бредешь ты

Один мне навстречу?

Хедин сказал:

– Дал обет я ныне,

Давит тяжко, знай же,

С Сигрлинн скальд поклялся

Обручиться вскоре.

Хельги сказал:

– Не печалься, Хедин,

Может быть, ко благу

Обет обернется

Твой для нас обоих.

Рандвер вызвал Хельги

В ночь на третью биться –

Вряд ли возвращусь я –

На песчаный берег.

Хедин

Хельги