О коленях и гранях

Писать о воспитании чертовски сложно, если твоя цель — не идеальная картинка и не чернуха с абьюзом. Грань между воспитанием и «ломкой» личности невероятно субъективна.

Мы живём в культурной неразберихе. Есть вещи, в которых согласны почти все: бить нельзя, кричать вроде тоже, морить голодом не стоит... Хорошо. Но дальше — туман. С одной стороны, привычные «безобидные» фразы, которые на деле — чистая манипуляция: «Не плачь, а то у меня сердце болит, я тебя Кощею сдам», «Смотри, у Маши получается, а ты старайся как она», «Делай, потому что я так сказал», «Как не стыдно, фу».

На другом полюсе — свежемодное попустительство: «детей нельзя наказывать, только объяснять», «пусть ребёнок сам решает, даже в три года», «надо купить подарок сыну, когда идём на день рождения к его другу, чтобы сын не расстроился».

В этой неразберихе мой Женя из Кукушонка выглядит странно. С одной стороны, он может извиняться перед отцом, стоя на коленях. С другой — он часто уверенно говорит то, что думает, даже если это идёт наперекор родительской логике. И при этом Женя никогда не слышал от отца, что он безнадёжен или хуже других омов — сколько бы часов и сил ни уходило у Зотовых на разучивание простейшей мелодии на фортепиано.

Кажется — снова неразбериха... Нет, если читать «Кукушонка». Но он длинный, а мне хочется рассказать, почему я, будучи психологом, написала Отца именно таким, создала сложные, часто интуитивно неясные читателю правила семьи. И почему для Жени это стало не ловушкой с отравой, а спасением.

P.S. Одна из любимых «безобидных» фраз моей мамы в ответ на моё детское «А мне?» была: «Рука в говне». Она искренне думала, что это совсем не обидно, просто такая шутка.

У вас тоже остались подобные «тёплые» воспоминания?