Бард, как звучание
Автор: Александр ГлушковБард использует уникальную систему, объединяя ноты в различные их последовательности, краткоживущие, но сильные. Нота «звучит» ограниченное время, не больше половины тика и ограничена только длительностью заклинания соответствующей стихии. Из прошаренного гайда по Барду. Ночь была светлой и жаркой, как объятия взопревшей и довольной тобой (собой) женщины, и была она, ночь, еще и тихой, до невозможности. По эдакой духоте, окна всех домов в округе были распахнуты настежь и смотрели в ночь беззубыми, стариковскими ртами, начиная со второго этажа и выше. Ниже, на первых этажах, красиво украшенных плотными и тяжелыми ставнями, изразцами, наличниками и плиткой с растительным рисунком, все было глухо, включая и мощные двери в дверных проемах на многочисленных крючках и засовах, и глухие, как ночная жизнь, стены. - Шумел камыш… - наш певец так старательно выводит свою песню, что его старания тут же подхватывает основательно датый мужской хор. - Дере-эвья-я гну-лись… А ночка тихая. Была. А я чего-то не в голосе, не пою. Я – размышляю. О чем? Да, все о том же, о природе времени. О времени и о судьбе. - Етить твою за ногу. Как выводит-то, как выводит. Мать, а мать, иди сюда. Послушай. Чисто соловей, что в ж…(неразборчиво) залетал. - Пошел ты на… (опять неразборчиво), старый… Я сплю давно. И ты – спи. - Ну, спи, спи, д… старая. А я послушаю. Интересно же. Когда еще услышишь такое. А слушать уже, как бы, и нечего. Наш бард, встал на раскоряку, едва звуки посторонней человеческой речи услышал, встал и задрал голову вверх. Да, так и застыл. - Ой, скольки звездей на небе?! Тышши. Гайда-а! – стоит, качается, а про товарища не забывает. Крепкий организм. Молодой. Певческий. - А-а. Что? - Смотри сколько звезд. - Счассс… Только… Мне это… отлить мне надо. – Придушенно как-то этот Гайда бормочет. Словно сам себе. Приперло его, наверное. А слышно, что примечательно, все замечательно. То есть, и глухой заметит. Ночь же. Ночью любой шепот слышно. Все же – спят. - Да, что же это делается, люди!!! Мало того, что каждый день, ночь-полночь, шарахаются, орут, спать мешают!!! Так теперь еще и под моими окнами мочиться хотят!!! Убью, твари!!! Убью!!! -- Ахтым!!! Ах- тыым! Проснись, проснись сейчас же… Неси сюда свой самострел!!! Скорее, пока эти разбойники не наделали здесь своих дел! Скорее! Ах- тыым!!! – разоралась тетка какая-то. Орет, что труба. И ведь стрельнет, ей-ей, не дрогнувшей рукой пристрелит за одну только попытку слить с себя воду в неположенном месте. На всякий случай махнул головой арбалетчикам, чтоб не спали, чтоб Гайда прикрыли от дурной бабы. - А мне, что делать? Что? Куда мне? – У, как припекло-то. В голосе у Гайда появилась выстрадательность и экспрессия. Рычание в голосе у него объявилось. И злость, какая-то. - В карман, мне, что ли? Неку-уда-а мне больше здеся. Вот и весь сказ! Значит, здеся и буду! Хоть обоср… - Куда-а, куда-а, зараза!!! Пошел отсюда. Пошел, я тебе говорю! Вон, у соседнего дома ссы. Ах-тыым!!! Где ты? Где тебя носит, Ахтым! Неси самострел свой! Скорее!!! Твой дом – в опасности! - Да сейчас!!! Разоралась! Несу я! - А-ааа! Ах-ххх! – в доме что-то упало. Громко. Сильно. Наотмашь. -Тым… - Слышно. Ночь же. – Ка-ааа… Ка-ааа-ка-ааа-яяяя, … (совсем ничего не понятно, но очень громко), ве-едро-о… - слышны только отдельные звуки, полные живого страдания и животного драматизма, - на лестнице… гыр-гыр-гыр… тва-ари-и… - Ведро-о? Ушибся-я? - Нет!!! Наяб…ся!!! Раком… с ушами… и… здец!!! - А ведро? С водой было ведро или нет? - Какая … на х… разница?!! – Во, мужику повезло-то. Умеет его баба удивлять. С такой бабой скучно никому не будет. Все будут при деле. Всегда найдется, чем скуку развеять. - С водой! … мать, – уважаю. Мужик! - Разлил? - Нет!!! Выпил!!! С… Нах, ты ведра на лестнице ставишь? Вот, нах? Больше места нигде нет? - Ну, прости… Жарко же… Вот и расставила. Ну, ты там скоро? Скорее давай! Потом, воду, потом ее соберешь. Сейчас не надо. Неси самострел, пока еще не поздно! - Гайда! - Что-о? - Иди к соседнему дому. Еще пристрелят тебя. А зачем ты мне стрелянный? - Ладно… Достали уже. Посс…ть не дают спокойно. Что это такое? Вообще, блин. Только наметишься… - Гули-ия!!! Я тебе все косы выдерну-у!!! Так и знай! - Это с чего бы? - С того. Попомнишь меня! Будешь знать, как ссыкунов к моему дому приваживать! - Никого я не приваживаю! И - твой дом я охранять не нанималась. У меня свой есть. Еще чего?! У тебя мужик есть? Вот и давай. Им – командуй, дурра полоротая!!! - Ахтыж… - Ну, чего тебе? Отстань. Сплю я. - Спишь? Твою жену тут позорят, а ты – спишь? Эта твоя Гулия к нашему дому мужиков отправляет, а ты отстань, мне говоришь? Уйми ее, а не то – я за себя не ручаюсь! Уйми, а не то… - Да-й-й-е… Сестра-ааа! Ты-ы, что опять выдумываешь? А? Почему спать всем нам не даешь? А? - Кого ты слушаешь? Ахтыж! Лучше уйми жену свою! Достала уже!!! И мужиков гони от своего дома. Повадились гадить. Скоты-ы!!! - Где? Где они? Ссу-укии!!! – послышался скрип натягиваемой тетивы. – Из-за кого я… Счассс я… - из окна вылез голый мужик с арбалетом. Голый, но заросший густым волосом по самую шею, словно в шубе какой, как орангутан. Это – такие обезьяны. Большие и волосатые. И самки, и самцы. Вылез он, такой неудовлетворенный, злой и всклокоченный, что бородой, что шевелюрой, что шубейкой каракулевой. С заплывающим глазом и шишкой на лбу. Вылез и застыл. А глазом, словно подмигивает кому. Тик у него начался, что ли. От неожиданности. Любой застынет, когда его десяток арбалетчиков выцеливает, в полном обвесе. - Стреляй, Ах-ты-ым! Стреляй!!! Чего ты ждешь? Стреляй, пока твой дом не обосс… - вот ведь… дурь бабья… она – от страсти, от неудовлетворенности и желания. Это – та же беременность, только без нее, но с токсикозом, злым и мучительным. -Ы-ы!!! Ы-ы! Ик. Иккк. Чтоб, ик, вас всех… В кого, ик, иик, стрелять? Хочешь, чтобы нас всех поубивали, ду-ура? Там – целый отряд!!! Войсковая операция, чтоб их… Чтоб наш с тобой дом обосс… Куур-ваххимм! Пока в этом доме выясняли кто и в кого сколько раз, из окна соседнего дома на Гайда вылили полное ведро воды. Это – ничего, ночи стоят жаркие, не простудится. - Еей! Фрхх! Вы что делаете? Зачем вы людей мочите? Как я пойду теперь? Это – вопрос. Задав свой вопрос, Гайда отскочил от стены, стряхнул воду с волос, развязал пояс от штанов и стал справлять свою естественную надобность посередине мостовой. Прямо так, с закрытыми глазами и удовлетворенно порыкивая. Допекли мужчину. Это – ответ. |