«Цифра» глазами читателя

«Out flew the web and floated wide;

The mirror crack'd from side to side;

"The curse is come upon me," cried

       The Lady of Shalott.» —

    Начну с этих строк просто потому, что они пришли мне в голову где-то на середине рассказа. В действительности, если отойти от условностей, у этих строк есть что-то общее с «Цифрой». По крайней мере, я вижу олицетворение этого мира, который отражается в зеркале своей героини, выведенной на первый план.

                                  Почему?

                                Просто так.

 От «любопытство кошку сгубило» и до «разбилось зеркало, звеня». Здесь можно долго рассуждать. Вывод будет один — героиня ( за которой стоит весь мир, как сборище людей, и как мифическая личность) пошла по стопам Евы, и спокойствие полетело по прямой-наклонной.

Но если в одном случае зачинщица всего именно Героиня, и спокойный мир разрушается только для нее, от в «Цифре» нет правых и виноватых.

Зато есть мир. И люди. Которые заварили кашу, (такова  их, ой, простите, наша природа) а как расхлебывать — не знают. А большинство вообще не догадывается как так вышло и почему спокойная жизнь куда-то делась. И хорошо, если хоть кто-то пытается приблизиться к истокам.

         «Цифра» — это то произведение, которое не оставит равнодушным.

Как говорится, «по одежке встречают». Проще говоря, завлекает рассказ профессионально. Почитав отзывы, я в этом убедилась.

Во-первых, великолепный, мягкий язык. Погружает в себя с первых строк, и тянет, несет — вниз, вниз, вниз... Но несет легко, баюкает на волнах текста, пружинит.

      У меня слабость — любое понятие, любой текст я превращаю в образы.

Текст «Цифры» в моем понимании — это встреча с сиреной, или тем древнем существом, которое поет о студеной воде, городе на каменном берегу и зеленой звезде.

Ты падаешь, погружаешься под толщу воды, где-то краем сознания понимаешь, что человек — не рыба,и глубоко что-то, и вода холодная, но песня звучит слишком хорошо, чтобы пытаться разорвать иллюзию.

Вот и с рассказом то же.

Тебе показывают мир, который не блещет счастьем и устойчивостью. Мир, в которым мы вполне можем оказаться, если не остановимся. Все же, венец венцом, а думать тоже надо. Иначе окажешься у разбитого корыта, над пропастью во ржи, в сюрреалистическом городе, где разгулялось пространоство и сила Бытия. И вот первую пару минут ты жадно глотаешь описания и только что головой, как на экскурсии, не вертишь. Понятное дело — тебе дали поглядеть в замочную скважину на необычный, восхитительный мир!

       Тут стоит сделать паузу и немного подумать.

О мире. О реальности. Обо всем.

Лично мне показалось, что этот мир — настоящая ловушка для человеческого сердца.

 Настолько сильная, магнетическая аура, этот яркий контраст восхищения и ужаса, мрачной красоты... В этом городе ветер проносится сквозь здание — «Летучий Голландец», оказавшийся на перепутье в Никуда.

Такая красота может не только восхищать, она манит, как манят развалины проклятых храмов, как манят заброшенный базы на отшибе курортного городка а разгар дождливой осени. Она  — та самая сирена.

Город после всего. Когда точка невозврата уже пройдена, а красивого конца с фейерверком не ожидается.

     А вы только представьте, нет ничего. Есть город, о котором ты уже не скажешь точно. Есть улицы, которые переплелись с тропинками в

Вечности. Есть пасти железно-стекольных домов. Пустые, мертвые. Кладбище цивилизации.

Почему-то сразу видится огромный город, Сингапур, или Токио. Это не важно. Единственное, что важно — этот город окончательно, бесповоротно, по-настоящему мертв. Просто вообразите эту неоново-сияющую громаду мертвой и слепой. Выцветшие постеры, висящие на соплях буквы...и все серое, все сломалось под действием времени, силы, глупости.

По мне, так самый страшный апокалипсис выглядит именно так — все в прошлом, по сути уже закончилось — мир вышел из под контроля, можно доживать в постоянном страхе без будущего и цели. А нет, мертвое пытается жить, тащится и будет тащится по пыльным отшибам Вселенной еще очень и очень долго.... Бр-р-р, мороз по коже.

                           Вот в чем красота.

В объемном, щемящем ужасе. В безысходности. В тяжелом очаровании. Глаз не отвести. Не забыть.

        «Закрывая дверь, Ула знала, что никогда больше сюда не вернется» — с этого, собственно, и начинается рассказ.

Но насколько ужасна фраза. Да в ней одной прописаны все условия новой полуреальности — призрачное существование, бродяжничество, похожее на жизнь, барьеры, и каждое смутно напоминает рубежи, которые падают тонкой луковой кожицей.

И это можно почувствовать, но не выразить словами. Объяснить тут вообще мало чего можно, в слова не переложишь — фундамент сошел с ума, а значит, здание кренится, ползет, ползет, ползет....падает!

      Мне нравится такой конец. Четко, холодно, безжалостно. С шансом на вторую попытку

 Без поиска правых и виноватых, без гадания кому же все-таки наша реальность так надоела.

             Заварили кашу — расхлебывайте.

         Не смогли удержать — поживите бок о бок со стихией.

              Глядишь, мания величия пройдет.

     ...Это я сейчас о мире в целом. О том, что не почувствовать мощь в этом рассказе нельзя. Теперь снижу оборот, вернусь к тексту.

       Удивительное дело, с одной стороны — «мир менялся на глазах, зов стихий в людских сердцах посеял первобытный страх....», а с другой — Ула и Дейв, настолько обычные, что прям вспоминается «...я родом откуда-то из этих мест, возможно я даже ваш бывший сосед». Заострю на этом внимание — в обычной жизни лица таких людей в памяти не держаться. И думать о них тоже редко выходит.

                            В этом вся штука.

Против Стихии может выступить только что-то до священного простое. И, думается мне, обязательно перевесит.

          Ула и Дейв лицом к лицу к взбесившимися условиями Бытия невольно вызывает множество ассоциаций.

       Такие как Ула способны бороться тихо и значимо, способны вдохновлять и вести за собой; в каком-то смысле я связываю Улу с сатай Деленн, которая вступает в огненный столб во имя других, во имя целой бесконечности миров.

        Дейв может идти и сражаться потому, что так велит сердце. Он из тех, кто остановит безумный полет в темноту небытия, у кого получится восстановить равновесие. Именно от него вполне можно услышать слова: «Научите меня сражаться, я пойду против Теней, я их...уничтожу!».

  Они оба как два извечных символа, основа основ, продолжение великого Слова, которое вырвалось наружу, усиленное, облаченное в цифру, текущие по венам целого мира нескончаемым потоком. Поэтому, я им и отдаю шанс.

                                Я в них верю.

   «Я найду тебя!» — кричит Дейв на прощание Уле и уходит куда-то во тьму. Оставляет только надежду. А так ли это мало?

Так вполне мог сказать Джон Шеридан, улетая на За'ха'дум.

    Враг был слишком силен, его мощь была неоспоримой. Он должен был умереть, сделав шаг в бездну. Деленн знала это, оплакала его, но в душе она верила. Верила, как верила Ула, когда за Дейвом закрылась дверь. Она знала, что он вернется, что они рука об руку пройдут этот путь до конца.

                 Они смогут стереть цифру.

         Мир изменится, возможно потеряет что-то, но жизнь никогда уже не будет прежней.

                        Но они смогут.

                   Потому что так надо.

                       Так должно быть.