Роджер Амберский. Шляпы вверх, господа!

13 мая 1937-го года, в небольшом и ничем не примечательном городке Юклид, штат Огайо, названном в честь древнегреческого математика Эвклида, родился на свет тогда еще также ничем не примечательный человек: Роджер Джозеф Желязны, сын польского иммигранта Юзефа Желязны и американской ирландки Джозефины Флоры. Впоследствие — знаменитый американский писатель и поэт, создатель романов и коротких рассказов в жанрах фэнтези и научной фантастики (а чаще всего — на стыке обоих жанров), более всего известный своим циклом-десятикнижием «Хроники Амбера».

Он был поэтом от начала и до конца, всегда. Его слова пели.

   Он был рассказчиком, которому не было равных. Он создавал миры такие многоцветные, экзотичные и запоминающиеся, какие удавалось создавать очень немногим в нашем жанре.

/.../

Иногда мне казалось, что он читал каждую книгу, выходящую из-под печатного станка. Он знал хотя бы что-то обо всем на свете и все о некоторых вещах, но никогда не использовал свои знания, чтобы произвести впечатление или унизить. В век специализации Роджер был последним человеком Возрождения, очарованным миром и всем, что в нём имеется, способным говорить о Доке Сэведже и Прусте с равной степенью глубины и заинтересованности.

Джордж Мартин

«Амбер» — очень необычное фэнтези, в котором границы добра и зла, обыденности и волшебства, земного и потустороннего, привычного и сверхъестественного почти полностью размыты. Главный источник магии Амбера — величайшего города во всех Вселенных, единственного истинного города, порождающего несчетное число отражений в параллельных мирах — умение управлять реальностью этих самых отражений, пересекать границы соседних Вселенных, перемещаться между мирами. Ею способны овладеть все потомки короля Оберона, если только они пройдут решающее испытание: Лабиринт (он же — Огненный Путь или Образ).

На мой взгляд, последний вариант наиболее точно передает смысл этого объекта: Образ есть некая магическая схема, основа, которая, будучи однажды сотворенной, своими эманациями либо, быть может, преобразованием принимаемых сигналов Хаоса, создает упорядоченную реальность — Вселенную, Амбер. Пройти Лабиринт или Образ означает не просто в буквальном смысле войти и выйти из него (хотя и это тоже), но постичь его логику, его суть, впитать ее в себя, отпечатать в собственном разуме.

Кроме того, некоторые по-настоящему одаренные волшебники Амбера умеют создавать Козыри (хотя правильнее, наверное, было бы перевести Арканы). Это волшебные карты Таро, взаимодействуя с которыми также можно перемещаться в пространстве.

Цикл «Хроники Амбера» состоит из двух Пятикнижий, то есть, по факту, десяти томов. На его создание у Роджера Желязны ушло более двадцати лет. Правда, сперва цикл планировался автором как трехтомник и, начиная его, Роджер понятия не имел, чем все закончится. 

Я не планировал «Девять Принцев Амбера» заранее. Я не был точно уверен, в какой именно ситуации окажется Корвин и куда он направится после того, как очнется в госпитале. Это был хороший трюк: узнавать ответы вместе с читателем. Всегда интересно раскрывать свою идентичность. Я думал, что история должна просто возникнуть в моей голове, и просто сидел в засаде и ждал, что произойдет дальше.

Роджер Желязны

«Хроники», как и большинство произведений Желязны, сильно замешаны на мифологических мотивах и образах, а также полны аллюзий на другие литературные произведения и культурные феномены. Например, песня «бродячего барда» (а на самом деле, предположительно, его собственная), которую цитирует своему отправленному в изгнание слуге Ганелону принц Амбера Корвин из романа «Ружья Авалона», представляет собой перефразированный псалом «На реках Вавилонских», соединенный с детской песенкой «Сколько миль до Вавилона?»

На реках Вавилона, там мы сидели и плакали, когда вспоминали о Сионе; 

На вербах, среди него, повесили арфы наши.

 — говорит первый.

Сколько миль до Вавилона? 

Дважды пять и шестьдесят. 

А можно дойти при одной свече? 

О да, и вернуться назад.

— подхватывает вторая.

На берегу реки благословенной
Заплакали мы, вспомнив Авалон.
В руках мечей бесславные обломки,
Щиты развесили мы на деревьях.
Разрушены серебряные башни,
В кровавом море скрылись мостовые.
Так сколько, сколько миль до Авалона?
И все, и ни одной.
Разрушены серебряные башни… 

— поет принц Корвин.

Кроме того, одна из сцен книги, где Ганелон допрашивает светловолосого юношу-дезертира, подвесив его к дереву за лодыжку, копирует традиционное изображение как раз одного из арканов Таро — карту под названием «Повешенный».

Другая сцена — сон Корвина, в котором он видит себя и своих родственников вращающимися на колесе — вероятно, навеяна картой Колесо Фортуны. Тот, кто оказывается на вершине колеса, счастлив и горд, но новый его поворот опускает бывшего любимчика судьбы вниз, под его собственные крики негодования, протесты и угрозы, а заодно свист и улюлюканье толпы.

А еще Желязны включил в текст «Хроник Амбера» персонажа-камео: стражника амберских подземелий по имени Роджер.

— Добрый вечер, лорд Корвин, — произнесла тощая, труповидная фигура. Она с улыбкой курила трубку, прислонясь к полкам.

— Добрый вечер, Роджер. Как дела в подземном мире?

— Крысы, летучие мыши и пауки. Ничто другое больше не шевелится. Мирно.

— Тебе по душе эта служба?

Он кивнул:

— Я пишу философский роман с элементами ужаса и психопатологии. Над этими частями я работаю здесь.

— Подходящая обстановка, что и говорить, — согласился я. — Мне понадобится фонарь.

Он фыркнул и взял один фонарь с полки, после чего зажег его от свечи.

— У него будет счастливый конец? — спросил я.

Он пожал плечами:

— Я буду счастлив.

— Я имею в виду полное торжество. И герой спит с героиней? Или ты убьешь всех до единого?

— Это едва ли будет справедливо, — заметил он.

— Неважно. Может быть, я однажды прочту его.

— Может быть, — не возражал он.

Стражник Роджер (Желязны напрямую признавал, что имел в виду самого себя: «Мне нравится быть персонажем в собственном романе») больше ни разу не появился на страницах книги, но, может быть, принц Корвин все же и впрямь прочел его «философский роман с элементами ужаса и психопатологии».

К слову: а у вас есть камео — маленькая роль, эпизодический персонаж с вашим именем и узнаваемой чертой — на страницах ваших книг? Только именно камео, не заглавная роль в автобиографии или похождениях Мэри Сью.