О достоверности происходящего. Что ты ощущаешь под обстрелом

Пли! Подпрыгивает орудие, посылая снаряд. Заряжай! Блестящая латунь туго входит в отверстый зев казенника. Что-то неотвратимое было в этой монотонности и скупых движениях. Страшное. Сосредоточенность, что бывает у палача, сдергивающего веревку гильотины. И косое лезвие скользит, скользит себе, обильно смазанное жиром. Неопрятное, как вся эта незаметная жизнь. Тут уж попередумаешь всякое, успев попасть между двумя звуками: шуршанием снаряда и чавканьем затвора. Подосадуешь на себя и то хитросплетение обстоятельств, что привело тебя в этот талый сугроб. Припомнишь все горести и недоделанные дела. Но будет поздно. Так поздно, как не было никогда.

- Вилка! Вилка! В атаку, братцы! Накроет сейчас!!! - заметалось вдоль лежащих.

Трудно, ой как трудно встать в этот момент! Не отпускает тебя земля, тянет, липнет к телу, как женщина, оставайся! Оставайся, а? Держит она тебя всеми своими силами. Молит упрямо: оставайся! И ты обнимаешь ее, желанную, да такую бесценную, какую ты никогда не вожделел в жизни. Копаешь ее, ломая ногти, утопая в собственном ужасе и огромном желании. Похоть, вот что сквозит во всех этих движениях, ты хочешь засеять ее собой, всем собой, разумом и хрупкими костями, душою своей, а потом в тишине родиться робко, глядя в коверканные белые просторы. Живой я, Господи? И так чтобы ответили тебе: Живой, живой братец!

Жизнь, вот что она дарит тебе, ничего не требуя взамен и ты благодарен ей, этой земле, пачкающей тебя грязью. Но лежать дальше, вот так изо всех своих слабых сил прижимаясь к груди ее словно младенец, глупо и опасно, ибо третий снаряд в вилке, всегда твой. Прилетит беззвучно и ударит рядом, осыпав злыми осколками, повеет горячим, да сожжет тебя дотла. Идти надо, вставать навстречу неизвестной судьбе, потому как нет ответов, что будет и как будет. И ты встаешь, путаясь в полах шинели, растерянный и жалкий, устремляешься вперед за жизнью, которая задешево достается каждому, но так дорого ценится для одного.

- Ааа! – крик, не крик, но какой-то звук, рвущий изнутри. Бежали, отрывая свой разум  от земли. Покидали ее с тоской в глазах и туманом в голове. Падали утробно воя. В штыки! Наотмашь! Бей!

А как вы описываете ваши впечатления, дорогие маститые акулы пера?