Дивный старый мир. Пост второй

Я, как и, наверное, любой человек, родившийся и выросший на постсоветском пространстве, с детства был окружён предметами интерьера «из старой жизни». Ну, тот самый сервант-трюмо, обязательно с сервизом, письменный стол с неизменным декором в виде каслинского литья и фото всей семьёй на Красной площади (сделано на «Зенит», не абы что), да обязательный ковёр на стене (у нас их было сразу два, в каждой комнате свой, а у деда ещё и на полу лежал, профессор всё-таки). Вот о том, как это всё попало к нам, и пойдёт речь ниже.

Ничего не было, но всё было, если места знать.

Прежде всего, точный факт — в Советском союзе был Дефицит. Не просто «чего-то было мало, на всех не хватало», а некоторые товары в принципе нельзя было достать легально (кое-что и нелегально было крайне сложно приобрести). Это не только зафиксировано в мемуарах, но и подтверждают все мои знакомые, кто жил в СССР. Стоит отметить также, что Москва — это не Россия, а потому уже в советские годы там достать было всё попроще, были бы деньги, в то время как в моём родном Ростове-на-Дону всё было куда как скромнее, даром что миллионник. Впрочем, родственники бабушки подтверждают, что даже в Ленинграде был тот самый Дефицит, всё равно в Москву гоняли. Собственно, за «товарами роскоши» ездили обычно в Москву либо «куда надо», как именно — расскажу в следующем посту, там целая история.

Первое, с чем были проблемы — это одежда. Да, в Союзе были отличные похоронные костюмы, галоши и даже «шапки-пирожки», можно было достать спортивное трико и пальто (напоминавшее видом и цветом замёрзшего в 41м под Москвой фашиста). Но если хотелось чего-то ещё — тут уже были проблемы. Мама рассказывала, как на третьем курсе она стояла на остановке, ожидая автобус, а вокруг неё было семь девушек в точно таких же пальто. Собственно говоря, тогда в её ещё не окрепшем коммунизмом мозгу зародилась идея, что надо бы чего прикупить, хочется всё же выделяться (пусть Партия приказа и не давала). Одежда тогда считалась самый шик из Европы, то бишь из стран соц лагеря. Дед щеголял привезённым с конференции в Ленинграде финским пальто (купленным с рук по знакомству), а вот маме удалось добыть румынский плащ. И тут следующая характерная деталь: плащ был осенний и явно не предполагал ношению в «русскую зиму», а потому мама под него надевала тёплый шерстяной свитер. Но женщины, думаю, поймут: по холоду и добежать до остановки можно, но зато приталенный плащ под поясок, ещё и игривого тёмно-синего цвета — парни челюсти ловили.

Следующее, с чем возникали проблемы — это предметы личного обихода. И если среднестатистический советский альфач вполне норм щеголял «семейками», то вот дамам тут было сложнее. Достать итальянское или хотя бы немецкое нижнее бельё можно было только в Москве и по связям, а без лифчика всё же неудобно как-то (особенно тем красавицам, у кого формы отошли от нулевых значений). И вот тут смекалка работала на все сто. Однажды купленный у фарсы лифчик носили до дыр, а потом самостоятельно перешивали. Покупали «ивановский трикотаж» игривых расцветок и за рубль с полтиной превращали его в интригующее бикини. Детские колготки в резиночку (да-да, те самые толстые колготки, коричневые или голубые, что помнит каждый первоклашка) поддевали на пятке, через одну вынимали нитку крючком и превращали в вызывающие колготки «иду на свидание». В общем, у советского интима был свой неповторимый шик.

Не лучше дело обстояло собственно с тем, где заниматься интимом. Моя мама в отрочестве ещё застала те самые металлические пружинные койки, старательно имитирующие нары, что нам обычно показывают в рубрике «быт Гражданской войны». То, что можно было купить, отстояв очередь, по мягкости и качеству мало чем отличалось от них. А вот диван — это уже предмет роскоши, такой позволить себе могли далеко не все. Маме очень хорошо запомнилось, как в конце 60х к ним в гости заходили Йора с женой — и у них был настоящий восторг от купленного дедом дивана. Мягкий, с обивкой зелёного цвета, так ещё и внизу ящик для старых вещей, а спинка раскладывается в полноценную кровать — да на таком сам Никулин в известном фильме развратничал, вообще топ. По тем же самым причинам особой гордостью семьи был польский гарнитур, купленный дедом в 67м на премию героям соц труда к пятидесятилетию революции. Этот двухметровый монстр буро-коричневого цвета позволял засунуть в себя всё, награбленное у буржуев с семнадцатого года, а сверху ещё сложить старые вещи и банки для консервов. Так ещё и сервант-трюмо почти что цвет в цвет, а там сервиз — с порога видать, что дом советской интеллигенции, могут себе позволить.

Отдельного упоминания заслуживают ковры. Как известно, шпиона можно вычислить по вопросу «а какой узор на ковре в детстве у тебя был самым любимым». У нас их было три (они, как водится, пережили перестройку, союз, 90е, моё рождение и, собственно, деда, один до сих пор у мамы в квартире лежит). Судьба каждого из них примечательна и показательна. Первый был серо-буро-малинового цвета, больше всего напоминая собой старую лужу борща (и цветом, и качеством). Он был куплен в Ростове в «Доме быта» и лежал на полу — это «напольный» ковёр, его задачей было старые доски в полу закрывать. Второй был дедов любимый и висел у него над диваном. Зелёного цвета (дед вообще с войны любил всё зелёное), с растительным узором в жёлто-коричневых тонах, он был куплен в самом Ташкенте, когда дед там был на научном симпозиуме. Куплен не абы как, а через друзей друзей, которые вечером привели в лавку и дали выбрать, потому что с кем-то из них дед учился вместе. Везли его тоже интересно: на грузовиках через всю страну по однополчанам. Каждый по звонку встречал в своём городе (Алма-Аты, Кокшетау, Стерлитамак, Саратов, Волгоград), отправлял дальше и давал телеграмму в Ростов, а дед в ответ высылал почтой деньги. Всего месяц — и вот уже профессор РГУ приглашает в гости на чай, а за спиной его тот самый ковёр: сами понимаете, это как на «Волге» к ЗАГСу подъехать. Третий ковёр был мамин: в тёплых тонах, пушистый и мягкий (чем не могли похвастаться предыдущие два), он украшал собой стену над её постелью (в детстве мой любимый узор на нём были персиковые розы). Этот ковёр она купила в Москве с рук, по утверждениям фарсы он был югославский, и в своё время возвёл её в ранг «буржуев» всего отделения областной больницы. Чтобы его доставить в Ростов, пришлось обмотать бечёвкой в старые газеты, любезно предоставленные двоюродной тёткой в Москве, а потом дать взятку три рубля, чтоб его приняли в багаж на самолёте «Москва-Ростов». Зато ради такого дела дед даже такси маме заказал, всё-таки что привезла.

Следует добавить, что в начале 70х наша семья разжилась ещё одной «очень дорогой и престижной вещью» — цветным телевизором. На тот момент не только в коммунальных квартирах это было настоящее сокровище — на смотрины «чуда техники» тогда собрался чуть ли не весь подъезд, потому что у нас была первая квартира в доме, кто смог себе такое позволить, это вам не какой-нибудь радиоприёмник «Маяк». Телевизор был гигантский, пультом служил младший член семьи, а средний должен был держать антенну, иногда шевелясь, чтоб сигнал ловил. Но зато картинка была цветная — это как сейчас с последним «айфоном» завалиться во второй класс, разговоров на месяц будет. С тех пор по выходным мужчины (дед, Йора, Шура, дядя Коля и иногда Коган) смотрели футбол или хоккей (что шло, важен был сам акт просмотра спортивного матча), а бабушка с женщинами (в том числе с моей мамой) — по вечерам наслаждались кинокартинами последних лет на единственном канале. Когда же на Новый год собрались все родственники и после «Голубого огонька» посмотрели со цветом и хорошим звуком «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады» — это всё, тут даже дед, рьяный коммунист, был покорён.

P. S.: отдельно упомяну, что всё это было под аромат того самого «советского одеколона для мужчин» — дед признавал только его. Мама же, как и бабушка, предпочитала «Красную Москву», которую иногда доставали в Москве после длинной очереди, и несколько французских цветочных ароматов, купленных там же у спекулянтов и из-под прилавка. Но они стоили баснословные по тем временам 35 рублей за флакончик, так что нюхал их разве что мой папка, когда её в кино водил, да пара преподов на особо сложных экзаменах.