Рецензия на роман «Иволга будет летать»
«Проблемы с селом? Нет села — нет проблем»
Знакомый принцип? Полагаю, кто-то к нему прибегает, а кто-то так или иначе сталкивался. И, в конце концов, если человек пришел к такому принципу, то почему бы и искусственному интеллекту до него не додуматься.
Иволга додумалась или, цитирую:
«Птица утверждает, что сделала это ради нашего блага: моего, твоего, Игоря, который из-за нас… из-за всего этого переживал. Она проанализировала известные ей обстоятельства и детали нашего, так сказать, бытия, и пришла к выводу, что после смерти Абрамцева нам станет лучше и проще жить».
Принципов в романе вообще много. И принципиальных героев тоже. Пожалуй, в «Иволге…» нет непринципиальных персонажей. Мне показалось, что весь роман — это искры от соприкосновения одних принципов с другими.
Итак, на планете Шатранг под давлением разных экономик действует принцип «Кисонька, еще капельку». Выжимают из планеты, не хватает, но выжимают все равно. И при этом кое-как держатся, за что отвечает полковник Смирнов — человек пожилой, надежный и ответственный.
Инспектор Каляев, ревизор, от которого ничего хорошего не ждут, поначалу предстает перед читателем крайне несимпатичным персонажем. Внешне он:
Сухопарый и остролицый, в идеально отглаженной и застегнутой на все пуговицы белой сорочке под старомодным, грязно-коричневого цвета пиджаком, с уложенной волосок к волоску жидкой шевелюрой, едва прикрывающей плешь на затылке)
и мнение о нем:
«Черт из табакерки», – зло подумал Смирнов
Он действует по принципу «Быстро — это медленно, но постоянно». И, будучи умным и опытным человеком, докапывается-таки до сути конфликта ИИ с работниками базы «Дармын». Хотя, надо отдать должное, работники базы тоже копают каждый, как может, и тоже докапываются. При этом я не видела, чтобы работники Дармына по-настоящему считали случившуюся аварию конфликтом, в котором им противопоставлялся бы искусственный интеллект. Скорее, для них трагедия с Иволгой и Абрамцевым — это неприятность, но неприятность рабочая (возможно, потому что все, связанное с Абрамцевым, не может восприниматься ими иначе, кроме как рабочим). В общем, все нацелены на то, что проблема с вертолетами разрешится, можно будет работать дальше (потому что не только show must go on, но и work тоже), то есть все вернутся к своим делам и принципу «Кисонька, еще капельку», а Каляев улетит — туда ревизору и дорога. Лишь бы колонию оставили барахтаться дальше, а не прикрыли из-за хитростей разных экономик.
Пилот Денис Абрамцев, из-за которого все началось, жил по принципу «Я — первый, в чем можно, не смотря ни на что». Ставил цели, добивался, заставлял ставить и добиваться других. Этически малочувствителен, что доставляло окружающим от общения с ним больше усталости, чем счастья. Именно на нем «сломалась» Иволга, и именно его она назначила и проблемой, и селом.
Валентина Абрамцева, та самая больше уставшая, чем счастливая жена. Видя, что муж окончательно нашел себе пару в виде работы, и заведя любовника, пришла к мысли, что счастливее ни от чего никто не стал и не станет. Вместо того чтобы страдать от всей неустроенности и непонятости друг другом, имеет весьма философский взгляд на жизнь. Она открывает многое из местного фольклора Каляеву (и читателю), она же в немалой доле формирует отношение инспектора к тому, что он видит на Шатранге. Но, признаюсь, она показалась мне несколько занудной… Представьте, что вы разговариваете с человеком, который на 90% ваших слов отвечает, спокойно разводя руками: «Такие дела». Рано или поздно разговор становится унылым. К моему сожалению, фон «такие дела» с Абрамцевой почти всегда, а с учетом периодических насмешек в ее интонациях, указанных открыто, и вовсе не получилось так, чтобы этот персонаж позволил к себе расположить.
И, собственно, Иволга. Принципы Иволги еще формируются (да и модель экспериментальная), однако до решения "проблем села" Иволга дошла. А потом добралась и до «лучше сделать, чем не сделать». Проблемы Иволги — это тот козырной туз, который для меня побил все недостатки романа.
При всем восторженном впечатлении все-таки скажу о недостатках. На мой взгляд, они в следующем:
— размытые диалоги. Довольно информативные, но они… как бы это объяснить… Представьте, что иногда на волне впечатления я бралась читать что-то вслух своим домашним. Так вот редко когда мне удавалось выделить отрывок, который можно было бы прочитать от сих до сих, при этом четко был бы понятен предмет или мысль отрывка. В поисках, с чего бы начать, глаз метался по абзацам, все выше и выше, не цепляясь толком ни за что. Наконец, я находила, как мне казалось, начало предметного разговора, место поднятия темы, читала вслух… а потом понимала, что уже не могу найти финальную точку — место, где разговорная мысль была бы закончена, а суть выражена. Увы, часто так получалось, что домашние смотрели на меня с недоумением — к чему ты нам это ВСЕ читаешь? Особенно часто это случалось с диалогами Абрамцевой.
Если у автора есть в планах какая-либо корректировка текста, я предложила бы присмотреться к разговорам с Абрамцевой и конкретизировать их, очерчивая мысли от и до.
— последнее изменение отношения к Каляеву.
Сначала Каляев предстает перед нами и работниками Дармына как человек неприятный.
Потом он раскрывается глубже, становится симпатичнее.
Когда он погибает, испытываешь сильное сочувствие. А потом:
«– Был. У него осталось двое сыновей, – сказал Белецкий. – Но из-за командировок он почти не бывал на Земле, и жена не видит смысла возиться с оформлением документов на пересылку урны. Хотя, п-признаться, мне показалось, что его и при жизни дома не очень-то ждали.
– Понятно, – сказала Абрамцева. – Бедняга Каляев…»
Вот этот акцент на семье, где нет для него близких людей, пережигает все, и остается только недоумение — зачем еще и давление на жалость? Зачем вдруг надо про того, к которому за весь роман ты проникся уважением, вдруг показывать его ненужность для семьи? Мы что, уважали и сочувствовали ненужному и неуважаемому человеку? Мы были неправы? И куда теперь должно качнуться наше к нему отношение?
Ну и о достоинствах:
— местное население, легенды о драконе, о дыхании дракона, ритуалы, принципы стариков — это просто праздник. Просто! Праздник!
— проблематика. Ночью меня разбуди и спроси, о чем «Иволга…», скажу: о проблеме — что должен делать ИИ, созданный для обеспечения безопасности человека, если человек создает опасности сам?
— ровный текст, спокойный, быстрый, потому что медленный и постоянный. Встал — и катишься, не спотыкаясь. Как на эскалаторе. Да, выше я отнесла к недостаткам невозможность выделить границами какие-либо предметные отрывки-цитаты, но в достоинства запишу то, что также не получается определить место, на котором можно остановиться и отложить чтение до завтра/до потом/на следующий раз. Ориентироваться приходится на главы, а главы большие. В итоге читаешь и читаешь, не оторваться.
Уже не единожды «Иволгу…» сравнивали с представителями советской фантастики. Могу присоединиться и сказать, что этот роман придется по душе читателю, которому интересен жанр «фантастический производственный детектив». Лично мне вот прям о-очень зашло.