Рецензия на роман «Чужие правила. Кровные связи»
Всякий раз, начиная говорить о книге, задаёшь главный вопрос: о чём она по сути, в своей основе? При чтении подобных вопросов не возникает: ты просто следишь за событиями и героями, ждёшь ответов и разгадок. Но чтобы верно оценить книгу постфактум, невредно выделить главное – стержень, на который намотана ткань повествования.
«Кровные связи» – первая книга, и это стоит учитывать в поисках стержня, поскольку у разных частей эпопеи эта мистическая «основа» может различаться. Но когда я об этом задумался, ассоциация всплыла сразу: остров.
Это книга, которую без особой натяжки можно отнести к «робинзонианам» – историям о том, как человек или группа людей выживает на острове, оказавшись отрезанными от прочего мира. Здесь остров – понятие фигуральное. Хотя изоляция и буквально присутствует: герои живут вдалеке от поселений, и выбрали такую жизнь неслучайно. Но внутреннее ощущение «острова» обусловлено, пожалуй, не расстоянием в шагах и километрах, а психологической изоляцией крохотной группы героев – говоря их языком, стаи – от большого мира.
Думаю, те, кто не читал, уже могут сделать из термина «стая» некий вывод. С физиологической точки зрения – герои не вполне люди, точнее, уже не люди. Но хотя подобный приём сразу подталкивает читателя к заезженной вампирско-оборотнической тематике (как и намёк на попаданцев в аннотации) – не верьте. Эта книга вообще не из тех, которые легко уложить в привычные рамки, и писать рецензию тоже не очень легко: антураж здесь условен, а сюжетные ходы служат в основном декорациями, а не самоцелью. Если вы примерно представляете, что такое роман о попаданцах, оборотнях, вампирах – так вот, здесь совсем не то. Хотя формально эти определения к книге подходят.
Запудрив таким образом читателю мозги и испортив впечатление о книге, попробую что-то исправить и прояснить. В этой книге имеется своеобразное разбиение на два плана, напоминающее театральную постановку: есть собственно действо на авансцене, играющее на зрителя, – и есть декорации, которые, разумеется, важны, ибо работают на общее впечатление; есть проходящие за спинами основных героев второстепенные персонажи. Если вы спросите, что здесь необычного, ведь в каждой книге есть герои второго плана и антураж, – да, конечно, но здесь контраст усилен до предела. Чем глубже ты погружаешься в текст, тем сильнее чувство, что живые здесь – только несколько юных героев и их учитель, собственно стая. Остальной же мир окутан дымкой, отодвинут на задний план – создавая ощущение острова, с которого я начал.
Для любителей глубокого погружения в мир это может стать недостатком. Нет, мир здесь есть – мы видим его с первых глав глазами героя, четырнадцатилетнего Джея; фрагменты мира показываются и через «вводные» других персонажей. Но хотя жизнь Джея и приютившей его стаи тесно связана с отношением к ним людей и полностью определена их отношением – но узнаём мы об этом в основном опосредованно. В самом начале Джей сталкивается с миром, что называется, «лоб в лоб» – и по лбу получает порядочно, – но затем автор временно уводит нас от проблем социальных к более камерной, частной: проблеме вживания Джея в стаю из пяти куда более взрослых парней, не считая весьма специфичного воспитателя.
Тут надо бы конкретики, ибо книга у нас – фантастика, и проблема адаптации юного героя выходит за рамки «один в чужой стране». Я снова возвращаюсь к мотиву острова, робинзонианы: стае надо выживать, а это весьма непросто. Они обитают в местном аналоге гетто (как и другие стаи), в роли социальных отбросов, объекта охоты и неприязни нормальных людей. Их жизнь – это повседневный тяжёлый труд. А к этому добавляется ещё и Арена – и я не случайно пишу это слово с большой буквы. Стаи живут за счёт постоянных сражений на потеху зрителям; этот аналог гладиаторских боёв вне закона, тут делаются ставки на победу и смерть – в общем, кроме обычных тягот борьбы за существование героям приходится постоянно тренировать навыки бойцов. Хотят они того или нет – их не спрашивают.
Главный герой, он же рассказчик, – подросток Джей, человек совершенно не боевого склада. Он застенчивый робкий парень с низким уровнем социализации, который последние годы провёл в больнице, в ожидании смерти. И в отличие от очень многих сюжетов с «попаданцами», супер-героем он не становится. Новый мир к нему неласков, и даже «плюшка» в виде физиологических изменений, приобретённых совершенно случайно и против воли, весьма сомнительна: Джей становится не избранным, а отверженным, парией, вечно под угрозой поимки и смерти. Те, кто из доброты пытаются помочь ему, сами навлекают на себя беду. Относительную безопасность (и новое имя) он обретает, попавшись на глаза Джеку – странному и опасному старику, который принимает мальчика в свою стаю и начинает тренировать как бойца. Не очень успешно, так как нужных навыков у Джея нет и никаких сражений он хочет, ему просто хочется жить.
Прошу прощения у автора за краткий спойлер, но как обойтись без него, не представляю: слишком много у этой книги шансов оказаться в ряду «книг о попаданце», «книг о тренировках бойца» и прочих привычных для современного читателя сюжетов – к которым эта история не имеет отношения.
Собственно, если говорить только о первой книге – а в данном случае деление весьма условное, финал тут отсутствует, – то основную её часть занимает ряд бытовых эпизодов, рисующих «остров» Джея, дом в лесу, и его обитателей: пятерых юношей и их учителя, переставших быть людьми в терминологии этого мира, обречённых на безумие и превращение в зверей. Жизнь в ожидании Арены и битвы; жизнь в ожидании последней битвы с незримым врагом внутри себя – и неизбежного поражения… Отчасти Джею это знакомо: смерти он уже ждал. Но здесь всё осложняется тем, что никто не заботится о нём, даже на привычный ему нейтральный больничный лад: новая «семья» пугает, кажется недружелюбной и чужеродной. Герой втянут в игру, где не знает правил – в прямом смысле слова. Никто не рвётся что-либо ему разъяснять; вопросы в маленьком сообществе вообще не приветствуются. Книга вовлекает читателя в мир холодный и опасный, мир действительно чужой – не по названию, но по сильнейшему чувству одиночества и ненужности, не отпускающего героя.
Действие развивается неторопливо: буквально каждый день Джея, которого теперь зовут Кейси, тщательно прописан, и это имеет смысл: каждый день привносит нечто новое в его отношения со стаей. И хотя сами парни, которых Кейси поначалу боится, оказываются не такими уж страшными, а один из них, Мирайя, даже берёт над новичком шефство и проявляет заботливость и тепло, – но зато по-настоящему страшным оказывается учитель, признающий один метод воспитания и улаживания конфликтов: жестокую порку.
Об этой книге очень сложно говорить без спойлеров, и кажется, у меня это всё-таки не выйдет. Она невероятно затягивает – и в то же время бросить её по первому прочтению хотелось не раз. Любителям «лёгкого чтения» я её не советую. Это тяжёлая и довольно-таки пугающая история – при этом пугает не мрачная судьба, которая якобы грозит героям (все они в результате мутации превратились в существ, именуемых охотниками, и должны рано или поздно лишиться разума), – куда больше пугает тот мрак, который окутывает их души, каждого из них.
Здесь очень много недосказанного. По сути, первая книга – это ряд вопросов, которые возникают у Джея-Кейси, а вместе с ним и у читателя. Вопрос о том, что случилось с миром, каким образом произошло резкое разделение на относительно близкий нам социум – и тут же руины городов, подобных Старому Блаю, где рыщут одичавшие охотники, и цивилизацией даже не пахнет. Вопрос о Лиге, выслеживающей и убивающей охотников, – тут мы видим лишь одного её представителя, устрашающего человека в чёрно-красном. Вопрос об охотниках, чьи мутации взяты под контроль и позволяют им служить в армии – если верить тому, что сказано Джею… Каким образом мальчик переместился с больничной койки в этот мир, мы тоже пока не знаем – нет даже предположений.
Но всё это – загадки внешнего мира, они далеки от проблематики «острова», конфликтов внутри стаи. Хорош или плох такой подход к построению сюжета, не берусь сказать: он своеобразен, понравится не каждому, но он позволяет до предела сгустить краски вокруг состайников, сосредоточиться на каждом из них – и подчеркнуть их изоляцию друг от друга, иллюзорность «семьи», которую автор неслучайно зовёт другим словом, напоминая нам, что это не те узы, которые могут согреть и облегчить трудный жизненный путь, а вот усложнить – вполне. Этот приём в литературе не нов, хотя чаще его видишь в драматургии: вспомним Ибсена, вспомним «Трамвай «Желание» Уильямса… эти драматурги работали в остро социальном ключе, но объединяет их с «Кровными связями» то щемящее одиночество, которое наедине с собою переживает каждый герой – и носит его в себе, как собственные оковы, не желая и не умея сбросить их, сблизившись с другими, раскрывшись им.
Джей-Кейси, пришелец в этом мире, смотрит на всё широко раскрытыми глазами – он поражён, и не понимает, и напуган… но в то же время – понемногу мы замечаем, что видит он немало. Он становится проводником читателя в мир стаи – намекая на то, что возможно, станет и проводником состайников друг к другу. Если успеет.
Каждый из состайников заслуживает отдельного описания – и как ни хочется нарисовать их портреты, но это кажется излишним. Они все на свой лад интересны, описаны скупыми, но чёткими мазками; все прошли через трагические события и скрывают от растерянного новичка (и читателя) какую-то тайну. Но особого драматизма в их повседневной рутине нет, как и мрачного флёра «оборотничества-вампирства» – в общем-то, это просто четверо парней, занятых обычной сельской работой и тренировками. Пока не появляется учитель, Джек.
Джек всё-таки рушит намерение обойтись без спойлеров, поскольку из всех героев он наиболее противоречив и сложен. Появляется он в образе типичного Чудаковатого Учителя: резковат, но по сути добр; спасает юного героя, не забывая преподать суровый, но без злости урок. Джей проникается к нему хоть опасливым, но доверием, и то же самое чувствует читатель. Парни из стаи поначалу кажутся куда более недружелюбными.
Однако дальше Джек предстаёт в совершенно ином виде: не просто сурового, а крайне жестокого наставника – скорее, дрессировщика с кнутом наготове. При этом удовольствия от «укрощения» он не испытывает: просто делает то, что считает нужным. А нужным он считает в кровь избивать учеников за малейшую провинность. Не забивая до смерти лишь потому, что у охотников иной механизм регенерации. Но потом мы узнаём, что и убивать состайников Джеку доводилось. И здесь уже трудно понять, что ужасает больше: ловушка, куда угодил Джей-Кейси, оказавшись во власти такого человека; изломанная натура самого Джека – явно от природы не злобного и кажется, искренне желающего питомцам добра на свой лад, но очень близкого к грани полной потери рассудка… или сами питомцы – уже не видящие в действиях мастера ничего особо ужасного, смирившиеся с его методами, а кто-то и копирует их.
Джек с кнутом, описанным очень образно, как живое и хищное существо, страшен даже не потому, что может причинить боль. Пугает восприятие боли как нормы, безысходность, отказ от борьбы. В ответ на призыв Кейси бежать его единственный друг, Мирайя, останавливает его наглядной демонстрацией: показывая шрамы. И хотя сам он не кажется полностью согласным с Джеком – но и возражать против его методов он не решается. Хотя он, по крайней мере, хоть что-то пробует мастеру говорить. Остальные просто замыкаются каждый в себе и надеются не попасть под руку. В чём-то это поведение запуганных и обозлённых животных: они не щерятся на хозяина, так как у того тяжёлая палка, но порвут любого, на кого хозяин укажет, – а может, и вообще любого, кто попадётся.
Говорить о человечности тут уже весьма сложно. И тем острее она чувствуется, когда состайники всё-таки её проявляют. А они это делают – ведь они во многом самые обычные молодые люди, они помнят жизнь до превращения в охотников – а это превращение не ампутирует человеческие чувства, надежды, память. Но вслед за наставником они, каждый на свой лад, всё ближе подступают к безумию. Тоже проявляющемуся по-разному.
Портреты состайников – главное достоинство этой книги. Хотя нам дают понять, что они не люди в буквальном смысле, они изменились, и эти изменения играют на сюжет, а не просто поданы декларативно, – но тем не менее, это история не о мифических существах, оборотнях или вампирах, – это история о людях. Психологии их взаимоотношений отведена основная часть книги. Кого-то это может отпугнуть; кого-то, надеюсь, привлечёт. Но совершенно очевидно, что фантастический антураж не превалирует, и автору куда интереснее изучать не альтернативное будущее с вампирами, а людей в сложной обстановке – и сложность в первую очередь исходит не от внешних сил, а от самих людей. От их личных особенностей, страхов, предрассудков – всего, что формирует, а часто рушит взаимоотношения.
Очень важно то, что состайники – люди молодые. Хотя определённый жизненный опыт у них уже есть, но нет уверенности в себе, нет чёткой концепции «хорошо и плохо», и в их положении – выброшенных за борт парий – это вполне логично. И в этом состоянии раздрая, потери, кораблекрушения – их «вылавливает» сильная личность, которой тянет подчиниться. Не говоря о том, что Джек из них подчинение выбивает в прямом смысле слова. И делает, с разным успехом, из каждого своё подобие.
Самый яркий из персонажей – Мирайя по прозвищу Бледный. Лучший боец, не знающий поражений, на Арене спокойно убивающий соперников (нам дают понять, что это вовсе не обязательно, хоть не запрещено). Но в быту, внутри стаи, Мирайя единственный демонстрирует сочувствие, готовность к эмоциональному сближению и дружбе; он сразу берёт шефство над новичком и заботится о нём; его шокируют методы Джека – при этом сам он к Джеку явно привязан, что неудивительно, исходя из их предыстории. Не считая Джека, Мирайя – самый сложный персонаж, его двойственность и сбивает с толку, и вызывает желание понять, что же могло случиться с совсем ещё юным героем, чтобы создать такой странный сплав несовместимых черт характера.
Но как в случае с Джеком, противоречивость не кажется «багом» автора – герои убедительны, кажутся цельными. Хотя адекватными их никак не назвать.
Не менее интересен, на свой лад, подмастерье Джека – Лутай. По первому впечатлению «плечистый беловолосый детина» кажется пугающим, грубым и едва ли не опасней Джека. Но затем Лутай раскрывается в совершенно ином смысле: проявляется его неуверенность, душевный надлом, отчаянное стремление удержать на своих плечах груз, что явно ему не по силам: быть вторым Джеком. Чего он и не может, и не очень-то хочет на самом деле. Лутай пытается принимать обстоятельства как они есть, играть картами, сданными жизнью, терпеливо и с достоинством – но сил ему явно не хватает. Именно душевных сил, которые нам добавляет взаимосвязь с другими людьми – доверие, дружба. Но с этим у Лутая проблемы – как и у прочих состайников.
Рэйнес и Кён – совершенно разные характеры. Один – желчный, холодный циник, делающий то, что считает рациональным и отрицающий какую-либо привязанность к остальным. Второй – разбитной легкомысленный парень, не производящий впечатления особой глубины – он плывёт по течению, стараясь не особо подставляться. Между ними уже намечена неприязнь (причина весьма знакомая и актуальная – нетерпимость к жителю иной страны, более «дикой», а проще – имеющей ряд отличий, начиная с цвета кожи), грозящая перейти в серьёзный конфликт. А с учётом боевых навыков, и в трагедию. Правда, Джек держит своих учеников на коротком поводке, но очевидно, что всех удержать вряд ли возможно. При этом оба парня на свой лад интересны, местами симпатичны, местами вызывают сочувствие. Лейтмотив «привязанность – это слабость, доверие под запретом» очень силён у всех, но пожалуй, Рэй тут лидирует.
Пятый состайник, Гас, любопытен тем, что из этой группы он выделяется – и более того, он некое связующее звено между «островом» и большим миром. Само наличие такой взаимосвязи намекает на то, что изоляция стаи – не единственный вариант, как и жестокая дрессура Джека, и глухое мрачное разобщение состайников. Остров, конечно, реален, и первые главы убеждают нас, что отнюдь не личный каприз Джека вынуждает ребят к такой жизни, а суровая действительность. Где охотников ненавидят, отличают в толпе и уже их самих делают объектами охоты; где имеется чёрно-красный человек и его собратья, а за доброту к охотнику могут попросту убить. Но тем не менее, мы видим Гаса – добродушного работягу, вроде бы нашедшего некий вариант равновесия между своей сутью охотника и внешним миром. Даже Джек относится к нему иначе, чем к другим, и это о многом говорит.
Вероятно, как и каждая первая часть первой книги, эта написана не идеально. Можно более подробно очертить мир – точнее, плотнее сцепить две его части, цивилизованный город и заброшенные развалины. Можно чуть яснее показать соперничество стай и мотивацию уничтожения одной из них: на мой взгляд, текст тут слишком лаконичен, хотя это – главы, где роль рассказчика берёт на себя автор и может рассказать побольше. Можно углубить образ Джея-Кейси, добавить черт, свойственных его возрасту, – хотя Джей явно не типичный подросток, и был таким ещё до «попаданства», но всё-таки ему четырнадцать лет, он ребёнок, и быть может, где-то его детскость (а не только незрелость и букет неумений) стоит показать. Тем более, в условиях дрессировки Джею предстоит быстро (и не в лучшую сторону) повзрослеть. Хотя вопрос характеров – штука сложная, и судить о том, раскрыт ли образ, опираясь лишь на первую книгу, – дело пустое. Иногда об этом можно сказать, лишь дочитав длинную эпопею до последней точки.
К недостаткам можно причислить и явно оборванный среди истории конец первой книги. Хотя последняя глава всё же подводит некий итог – хотя бы в отношении одного из героев, – но это скорее итог-вопрос, способ заинтриговать следующей главой, но не промежуточный финал книги. А небольшие её размеры вполне позволяют добавить в первый том часть глав из второго.
Меня в этой книге привлекла невероятно мощная атмосфера, которая буквально ловит и затягивает, как росянка муху. При том, что атмосфера мрачная и холодная – этот образ вообще идёт через текст лейтмотивом, холодно там постоянно, даже когда тепло, – но при этом какая-то особая щемящая камерность там есть тоже. На фоне безысходности – слабый лучик надежды. Может, потому, что Джей-то всё-таки – иномирец, и в отличие от состайников, он может надеяться на бегство? Или потому, что сами они не превратились в зверей, не утратили способность сочувствовать, сожалеть, испытывать стыд, желать чего-то кроме пищи и победы в схватке?
Сказать, сколь далеко зайдёт автор в апокалиптичности рисуемой им картины, пока сложно. Джей-Кейси, со своей добротой, внимательностью к людям, робким, но явно высказанным неприятием жестокости и жертвенностью вполне тянет на аналог Спасителя. Даже его имя в чём-то созвучно, хотя такие вещи иной раз не планируются, вне воли автора просачиваясь из подсознания. Но Джей уже делает несколько попыток изменить ситуацию, и мне это кажется важным. Робость не мешает ему подступаться к состайникам, задавать не самые простые вопросы, предлагать Мирайе побег (а это уже требует немалой смелости, как любой акт доверия).
Конечно, перспектива у истории довольно нерадостная. А в техническом плане – всё только начинается, и все поставленные здесь вопросы требуют разрешения. Особенно мелькнувшие в первых главах: участь Мариуки и Ли, «пацифисты», чёрно-красный человек. И многие другие. Но одно мне кажется бесспорным: книга имеет сильный потенциал, и хотя для «развлечения» такое вряд ли станут читать – но вот для удовольствия, того особого удовольствия, что получаешь от погружения в чей-то мир, чьи-то души, даже если погружение может быть болезненным, – да, это вы здесь найдёте в избытке. Конечно, если искать вам захочется.
P.S. Что касается языка, то с ним всё в порядке: автор его знает и умеет им пользоваться. Повторюсь, но мой главный критерий стиля – если между миром книги и читателем никакого языка и стиля вообще не ощущается. Ты просто живёшь там – и всё. Наверное, можно сравнить это с хорошей актёрской игрой: если она вправду хороша, то ты не видишь актёра в гриме – ты видишь Гамлета. К данному тексту это определение вполне применимо.