Рецензия на повесть «Чем вызван кризис научной фантастики?»

Общая оценка позиции автора

В самом начале своего эссе автор занимает ярко выраженную снобскую позицию по отношению к фэнтези и коммерческой литературе в целом. Его риторика и система аргументов почти идеально соответствуют портрету «сноба» в моей интерпретации: он прячется от живого и сложного культурного диалога за «ширмой "правильных" цитат и мнений», апеллируя к авторитетам (Стругацкий, Лем) и строгой, "заёмной" системе критериев («правила игры», «честные ограничения», «научность»).

Давайте разберем на примере, как проявляются черты «жлобизма» и «снобизма» в этом тексте (а заодно и убедимся, что одно другому не мешает =) )

P.S. Подробнее о том, что я понимаю под "снобизмом" и "жлобизмом", можно почитать в моём блоге.

P.S.S. Так как в эссе аж 42 главы, я условно разделил их на 3 части. Иначе говоря, в разборе будет анализироваться по 14 глав за раз.

P.S.S. Формат рецензии достаточно... экспериментальный. Так что не обессудьте, ежели чего. =)

Первое впечатление по первой части (первые 14 глав)

Складывается ощущение, что автор эссе не проявляет живого и непосредственного интереса к искусству (в данном случае — к литературе). Вместо этого он прячется за набором «правильных» и «заёмных» критериев, чтобы доказать превосходство одного жанра над другим.

Критерий «научности» и «правил игры»
Автор объявляет фэнтези «недоброкачественной» литературой на том основании, что в ней «почти нет правил игры» и «сплошь имеют место наивные, недостоверные, притянутые за уши выходы». Это — чистейшая симуляция объективного критерия. Он, заимствуя логику научного детерминизма, пытается применить её к литературе, которая по своей природе (особенно фэнтези) может оперировать магией, мифом и условностью. Его критерий «честных ограничений» — это внешний, навязанный жанру ярлык, не вытекающий из его внутренней сути.

Критерий «литературной полноценности»
В главе 6, критикуя Амнуэля, автор фактически соглашается с тем, что НФ — это «неполноценная» литература... но использует это почему-то как повод для гордости. Для него ценность НФ не в «человеке» (критерий «большой» литературы), а в «научно-фантастических идеях». Он заимствует литературную терминологию, но лишь для того, чтобы отгородить свой любимый жанр от общелитературных требований, создав для него особые, «правильные» правила.

Таким образом, мы можем наглядно наблюдать, как снобизм и жлобизм взаимно питают друг друга. Некоторые аргументы автора, будучи снобистскими по форме, несут в себе жлобскую агрессию и утилитаризм.

Агрессивное невежество (в отношении фэнтези)
Автор не просто "предпочитает НФ" — он гордится своим незнанием и непониманием фэнтези. Он не пытается анализировать лучшие образцы жанра или понять его внутреннюю логику и культурные функции, не-е-ет. Вместо этого он выносит обвинительный приговор всему жанру на основе самых примитивных и карикатурных его проявлений («сказки про чертей, вампиров, колдунов, эльфов»). Его невежество в этом вопросе — «доблесть, знак его "приземлённости" и "здравого смысла"» (только здесь «здравый смысл» заменён на «научную добропорядочность»).

Утилитаризм в замаскированной форме
Главный вопрос жлоба — «А на хрена это надо?». Автор задаёт этот вопрос фэнтези, но в иной формулировке. Для него ценность литературы измеряется наличием «материалистических», «технологических» идей. Если произведение не содержит идеи, которую можно формально описать и «применить» в гипотетическом будущем (как его примеры с гироскопом на полюсе или аквалангами в кровеносной системе), оно объявляется бессмысленным. Это утилитарный, плоский взгляд на искусство, сводящий его к генератору инженерных гипотез.

Обесценивание через ярлыки
Автор активно использует примитивные ярлыки для обесценивания оппонентов и неугодных явлений: «не шибко доброкачественная литература», «жалкая недофантастика», «наивные сказки», «авторы типа Урсулы Ле Гуин» (упоминание с явным пренебрежением), «движение "толкинутых"». Это прямая параллель с «культурой стёба и обесценивания» у жлоба, только вместо похабной шутки используется высокомерное определение.

Вывод
Первая часть эссе является наглядным примером снобистской реакции на культурные изменения. Автор сознательно отказывается вступать в диалог с искусством (ни с НФ, которую он защищает, ни с фэнтези, которую атакует). Он не исследует, почему фэнтези стало востребованным, какие экзистенциальные или эстетические запросы оно удовлетворяет...

Вместо этого он строит оборонительную стену из «правильных» критериев (научность, наличие идей, материализм), чтобы доказать свое интеллектуальное превосходство и «правильность» своего вкуса. Его позиция — это бегство от сложного, живого и меняющегося культурного ландшафта в уютный, но душный мирок жестких догм, где у фэнтези по определению не может быть ценности, а кризис НФ объясняется исключительно внешними причинами (падение интереса к науке, коммерциализация), но никак не внутренним истощением ее самой.

Общий вердикт по второй части (следующие 14 глав)

Автор окончательно покидает позицию литературного сноба и переходит на позицию культурного пессимиста и технократического детерминиста. Его картина мира, которую он выстраивает для объяснения кризиса НФ, сама по себе содержит ярко выраженные черты утилитаризма и агрессивного невежества по отношению к современным культурным и социальным процессам.

Утилитаризм как высшая ценность (в глобальном масштабе)

Это главная и наиболее мощная черта данной части эссе. Автор сводит всю человеческую деятельность (включая интеллектуальную и творческую) к простой, утилитарной функции:

1. Цель цивилизации — «потреблять и развлекаться»
Автор прямо заявляет: «благосостояние общества зависит... от совершенства средств жизнеобеспечения, от уровня развития орудий... люди живут всё лучше и лучше, а именно: всё меньше напрягаются в труде, всё больше развлекаются и вкуснее едят» (гл. 13). В этой картине мира нет места для искусства, рефлексии, духовных поисков или просто деятельности, не направленной на сиюминутное утилитарное облегчение жизни.

2. Интеллект — инструмент, который можно заменить
Рассуждения о «подпорках» для интеллекта (гл. 16-17) — это чистейший утилитаризм. Мозг, по мнению автора — это процессор, который можно «разгрузить» с помощью внешних инструментов (калькуляторов, компьютеров, программ). Ценность интеллектуального усилия измеряется исключительно его практическим выходом, а не внутренним процессом познания. Если задачу можно решить без «напряжения мозга», то такое решение априори лучше.

3. Культура — побочный продукт производства
Научно-популярная и НФ-литература, как выясняется, были лишь «художественным довеском» к техническим текстам (гл. 14) для «расширенного воспроизводства решателей технических проблем». С этой точки зрения, их упадок закономерен, так как исчезла производственная необходимость в этом «довеске». Это предельно утилитарный взгляд на культуру.

Агрессивное невежество (по отношению к гуманитарной сфере)

Автор демонстрирует гордое пренебрежение ко всему, что не укладывается в его технократическую парадигму.

1. Обесценивание гуманитарного знания
В главе 13 он с сарказмом отвергает роль «высоконравственных проповедников» и «духовности» в прогрессе, противопоставляя им «лодырьнизацию» и «бананотехнологии». Это типичное для «жлоба» (и технократа) отрицание сложных систем ценностей, которые нельзя измерить в килограммах или киловаттах.

2. Невежество в вопросах образования
Он интерпретирует кризис образования исключительно как падение технических навыков (неумение считать дроби, незнание законов Ньютона). Совершенно игнорируются такие аспекты, как развитие критического мышления, креативности, эмоционального интеллекта, коммуникативных навыков, которые в современном мире зачастую важнее узкотехнических знаний. Его идеал — студент, механически решающий задачи по выписанным формулам, а не «думающий» (гл. 18), что вызывает у него раздражение.

3. Мифологизация «дикаря»
В главе 28 автор создает романтизированный, наивный образ «дикаря», чья жизнь полна «интеллектуальной напряжённости». Он видит лишь внешнюю сложность выживания, но полностью игнорирует колоссальный пласт знаний, абстрактных концепций и культурных кодов, которыми должен оперировать современный человек, чтобы функционировать в обществе. Это невежество по отношению к сложности современной цивилизации.

Отрицание иерархий и сложности (в социальном анализе)

Автор предлагает чрезвычайно плоскую и упрощённую картину социальной эволюции.

1. Бинарные оппозиции
Его история человечества сводится к бинарной схеме: «напрягать мозг/не напрягать мозг», «иметь подпорку/не иметь подпорки». Сложнейшие культурные, экономические и социальные процессы (почему исчезают профессии, как меняется структура экономики, какую роль играют нематериальные активы) заменяются одним-единственным фактором — появлением «орудий-подпорок».

2. Редукционизм
Он сводит кризис целого пласта культуры (НФ) и системы образования к одному-единственному процессу — «оглупляющему воздействию орудий». Это классическое отрицание сложности и многофакторности, присущее как жлобизму («всё просто»), так и снобизму («я нашел единственную истинную причину»).

Вывод: Снобизм, порождающий жлобизм

Парадокс этой части эссе в том, что автор, начав как сноб, защищающий «высокий» жанр, в итоге приходит к мировоззрению, которое идеологически обосновывает и оправдывает торжество «жлобизма».

Его технократический утилитаризм — это философская база для «жлобского» вопроса «А на хрена это надо?», применённая ко всей культуре. Его тезис о том, что «орудия оглупляют людей», по сути, является приговором не только НФ, но и любой сложной интеллектуальной деятельности. Он смотрит на этот процесс не с ужасом, а с фаталистическим принятием, как на естественный ход вещей.

Таким образом, автор-сноб, пытаясь бороться с симптомами (популярность фэнтези), вскрывает корень проблемы, который, по его же мнению, неизлечим, и даже... закономерен.

Итог: вторая часть эссе не просто анализирует кризис, а сама является продуктом этого кризиса. Это голос сноба, который, пытаясь понять, почему мир становится более «жлобским», приходит к выводу, что это — объективный и необратимый закон техногенного развития. Его позиция — это своеобразный «снобизм отчаяния», который, разочаровавшись в возможности сохранить «высокую культуру», начинает видеть в её упадке не трагедию, а железную необходимость, тем самым идеологически солидаризируясь с победившим «жлобизмом».

Общий вердикт по заключительной части (заключительные 14 глав)

Автор окончательно и бесповоротно занимает позицию технократического утописта (или антиутописта), чья картина мира является прямой проекцией «жлобского» утилитаризма на глобальные исторические и футурологические процессы. Его «решение» кризиса НФ — это не просто снобизм, а демонстрация тотального бегства от человеческой сложности в мир чистого функционализма, что является логическим завершением его взглядов.

Агрессивный утилитаризм как основа миропонимания

В этой части утилитаризм автора достигает своего апогея и приобретает черты тотальной идеологии.

1. Творчество как враг
В главах 36 и 37 автор, вслед за Альтшуллером, даёт определение творчеству как «методу тыка», «деятельности на основании лишь полной случайности». Всё, что не является алгоритмом, шаблоном или схемой, объявляется неэффективным и подлежащим устранению. Это утилитарный взгляд, доведённый до абсолюта: ценность имеет только то, что ведёт к результату максимально прямым и предсказуемым путём, и, как следствие, живой, хаотичный, рискованный процесс открытия не имеет ценности.

2. Человек как несовершенное устройство
Автор открыто заявляет, что биологический человек — это «не очень совершенное устройство» с «массой недостатков», а его исчезновение будет «исчезновением несовершенства» (гл. 38). Это предельно утилитарный, технократический взгляд на человеческую природу, сводящий её к набору функций, которые можно оптимизировать.

3. Культура как побочный продукт
В главе 40 НФ окончательно объявляется «дитя самого старта промышленной революции», порождённое временной потребностью в специфическом развлечении для технических специалистов. Теперь эта потребность отпала. Такой взгляд полностью отрицает внутреннюю ценность искусства, его экзистенциальную и познавательную функции, сводя его к социальной «надстройке» над производственным базисом.

Агрессивное невежество (жлобизм) в форме технократического высокомерия

Автор с гордостью отстаивает своё видение, демонстрируя полное непонимание и неприятие альтернативных систем ценностей.

1. Обесценивание гуманитарного знания и самой человечности
Его пренебрежительные отзывы о футурологах и фантастах («горе-специалисты», «консерватизм», «непоколебимая уверенность») в главе 33 основаны на том, что они мыслят в парадигме «антропоморфной» литературы, то есть ставят в центр человека. Для автора это — ошибка, признак отсталости.

2. Невежество в понимании искусства
Он упрекает художественную литературу в том, что она... художественная, то есть антропоморфна (гл. 33). Это всё равно что упрекать воду за то, что она мокрая. Он не принимает саму суть искусства как способа познания мира через человеческое переживание.

3. Создание новой мифологии
Его описание будущего, где «биологические бездельники-дикари» наблюдают за «обществом счастливых людей-машин» (гл. 34) — это такая же мифологизация и упрощение, как и сказки про эльфов, которые он презирает. Он просто заменяет одну мифологическую систему на другую, технократическую.

Культура стёба и обесценивания

Автор активно использует этот инструмент для дискредитации оппонентов.

Ярлыки: «горе-прогнозисты», «бездельники-дикари», «участники ролевой игры "люди из органики"», «туповато считающие». Эти ярлыки призваны не аргументировать, а унизить и вывести оппонента за рамки серьёзного обсуждения.

Сарказм: описание процесса киборгизации, где первыми на это решатся «инвалиды», а нормальные люди будут подтягиваться позже (гл. 39), подаётся с холодным, почти циничным сарказмом, обесценивающим возможные этические и психологические сложности этого перехода.

Синтез: жлобизм как итог и «решение»

Самое главное — автор в финале предлагает «решение» кризиса, которое является абсолютно жлобским по своей сути.

«Для указанного вытаскивания покойника с того света, то есть для возрождения НФ, достаточно просто как можно полнее уничтожить во всём мире математические машины и технологию их производства.» (Гл. 42)

Это — кульминация утилитаризма и агрессивного невежества.

Утилитаризм: проблема культуры решается технологическим актом, причём актом разрушительным. Нет нужды в диалоге, в создании новых смыслов, в кропотливой культурной работе. Просто уничтожь причину — и всё вернётся на круги своя.

Агрессивное невежество (жлобство): автор полностью игнорирует, что уничтожение вычислительной техники повлечёт за собой коллапс всей современной цивилизации: медицины, экономики, логистики, коммуникаций. Его не интересует эта сложность. Его цель — вернуть тот узкий мирок, в котором процветала его любимая НФ, даже ценой глобальной катастрофы.

Отрицание сложности: мир "до" и "после" компьютеров — это два разных мира. Вернуться назад, «уничтожив математические машины», невозможно. Это примитивное, плоское понимание истории и прогресса.

Итоговый вывод на всё эссе

Автор начал как литературный сноб, презирающий «жлобскую» фэнтези за отсутствие «правил игры», и в процессе анализа он раскрыл себя как идеолога технократического жлобизма, который:

1. Видит мир через призму утилитаризма (всё есть орудие, функция, процесс оптимизации).
2. Обладает агрессивным невежеством по отношению ко всему, что не укладывается в его схему (гуманитарное знание, сложность социальных процессов, природа искусства и творчества).
3. Предлагает «жлобские» решения глобальных проблем («разрушь то, что мешает»).

Таким образом, это эссе — яркий пример того, как снобизм (защита «высокого» жанра) и жлобизм (утилитарное, плоское мировоззрение) оказываются двумя сторонами одной медали. Автор, бросая обвинения «жлобской» культуре, сам мыслит в категориях, которые сродни жлобским: он так же нетерпим к сложности, так же уверен в простоте ответов и так же готов к тотальному отрицанию во имя своей «истины».

Его работа — это не анализ культурного кризиса, а его симптом и идеологическое обоснование. Это голос того, кто, презирая «жлобов» от мира культуры, сам становится «жлобом» от мира науки, предлагающим сжечь библиотеку, чтобы спасти одну-единственную книгу.

Благодарю за внимание. Работать над сие рецензией было весьма и весьма занимательно. =)