Аркадий Глыбов

Задумался - а чем пахнут мои тексты. Мои пахнут не как книги и не как чернила. У них своя алхимия запаха:

Запах кухни и абсурда. Где-то между вчерашней селёдкой под шубой, недопитым чаем с лимоном и табуретом, на котором забыли смысл.

Запах электричества и глупости. Как будто перегоревшая лампочка шепчет философские афоризмы.

Запах груди и маршрутки. Смешанный аромат интимного и общественного, где у каждой остановки свой привкус бессмыслицы.

Запах истерии с примесью нежности. Когда плачешь и вдруг смеёшься — и это оставляет в воздухе след, похожий на лук и мёд одновременно.

Запах бессонной бумаги. Словно текст ночью сам переписывал себя и устал, но всё равно остался пахнуть смятыми простынями и чернилами.

10 брендированных ароматов моих текстов

Eau de Селёдка под Шубой
Солёная тоска и майонезная нежность, оставляющая след на душе и тарелке.

Табурет Intense
Древесный аккорд одиночества с металлической нотой шурупа.

Lacrima Obscura
Запах слёз, смешанных с дождём и пылью маршрутки.

Marshrutka No.∞
Аромат бензина, горячих тел и вечного движения без цели.

Compas de la Grudь
Секретная формула груди, указывающей направление к абсурду.

Philosophia Cucumis
Огуречный холодок, впитавший истерики и жаркие объятия.

Memoire du Pampers
Влажная нежность и впитанные истины, которые лучше не разворачивать.

Tazik Absolut
Капустный шторм и женская правда, громыхающая на всю кухню.

Cuckoo Clock Eternity
Смолистое дерево, запах времени и крик, который всегда не вовремя.

Absurdum Sublime
Финальный аромат: смесь мыла, лошадиного смеха и недописанного стиха.

Каждое слово — это укус. И вот я уже прогрызен до состояния философской косточки, которая всё ещё спорит с пустотой. Потому что буквы — вампиры, которые питаются бессмысленным, чтобы родить смысл.

Прочитал — и пошёл чесать кота, потому что другого выхода не было.

Женщины — это книги без финала. Я читаю, не закрывая.

Если роман не приняли - это бесплатный массаж для самолюбия

Когда сердце умирает, газета всё равно выходит — в чёрной рамке.

Да, инструкция есть. Правда, страница с кнопкой “Выключить занудство” утеряна при печати.

Поздравляю ! Желаю чтобы каждый список начинался правильно — с «во-первых»

Средство сработало: у меня исчезла совесть.

Сначала смеялся, потом боялся, потом ел борщ.

Уважаемый Евгений!
Благодарю за внимание к моей скромной тени.
Про лимит друзей я тоже не знал — думал, что дружба бесконечна, как очередь в паспортный стол. Оказалось — есть потолок, и он низкий, как в маршрутке.

Если у вас найдётся свободное место и вы приютите меня, я готов быть вашим домовым: сижу у порога, грызу мысли, иногда подметаю неудавшиеся тексты. Когда будет скучно — буду шуршать за шкафом, чтоб напоминать: дружба — это не кнопка, это плед, который сам накидывается, когда холодно.

Ваш покорный Глыбов, кандидат в друзья.

Тогда выходит, что у нас общая парфюмерия: у тебя багет, у меня навоз с пирожками. 

Осталось только совместный бренд придумать. 

Parfum Éternité Rural (Вечность по-деревенски) подойдет?

Надежда — это свеча в туалете: вроде светит, но воняет больше.

Любовь, спрятанная в чашке, горчит иначе.

Свадьба — финал романтики и начало бухгалтерии.

Наш паровоз вперёд летит — и я боюсь, что не туда.

Деревня — это когда вечность пахнет навозом и пирожками одновременно.

Лучше быть безымянным, чем запомниться как Вася с рынка

Япония начинается там, где кончается борщ и начинается рис.

я художник, я так вижу...

Спасибо ! Статус не завершён, потому что я сам ещё не завершён. Но рассказ-то готов!

«Шикарность — это диагноз, я уже смирился. Врачи сказали: пожизненно, но не смертельно. Скорее, заразительно. 

Представьте будущее: на углу Невского и Литейного стоит не памятник бронзовый, а я, живой, с лавашом в руках. Очередь на сто метров, люди спорят: это писатель или повелитель соуса? А я им отвечаю: я — текст, который можно съесть! Каждая метафора прожарена, каждая аллегория завернута, каждая рифма хрустит огурцом. Вот он, успех!

Я сам себе монумент: стою, жую, капает на штаны!

Да, я такой, но скромный. Прилагательные расчёсываю, ковёр чищу. И обитель при надобности сниму. Жилец я мирный, квартирный, без крика

500к+ Этот том можно сдавать в аренду как жилплощадь: с мебелью из абзацев, коммунальными запятыми и ковром на стене из прилагательных. Санузел совмещённый — кавычки и многоточия, кухня просторная — со скобками, которые легко открываются и закрываются. Соседи — второстепенные персонажи, иногда шумят диалогами. Оплата посуточно — точками с запятой.

Когда ткань рвётся, неугомонному характеру хорошо: можно дышать свободней и болтаться в пространстве.

Дружба подписана кровью кефира — отмене не подлежит!

Согласен. Инженер без бубна — это как физрук без свистка: вроде есть, но не верят.

Война машин и магов закончилась ничьей: все ушли пить кофе.

Государь вечен, потому что подписывает себя сам.

Инженер — это шаман, только с паяльником вместо бубна.

Империя из бумаги держится дольше, чем брак из бетона.

У него нет врагов, у него просто временные собеседники с саблями.

Школьный звонок — это та же стрелка, только для учителей.

Чемпион — это тот, кто научился падать красиво.

Вкус — единственная валюта, которую невозможно обесценить.

Чебурашка — это мы все, только у кого-то уши внутри.

Когда ткань рвётся, виден характер.

Читать — как есть глазами.

Здесь не просто сюжет, а настроение — и оно цепляет.

Автор ловко делает из будней — необычное.

Читаешь — и вроде всё просто. А потом думаешь: лучше бы не думал.

Спасибо, теперь мы связаны священным алгоритмом

Спасибо, дружба — это лучшее из всех жанров.

Всё когда-то бывает впервые — даже вечность.

Удачного описательства, и да будет у тебя один лишний абзац — «на счастье»

Сею только добро — и верю, что оно прорастёт.