Аркадий Глыбов

Комнаты живут своей жизнью. Они дышат, ждут, запоминают нас. В них остаются следы — не пыли, а присутствия. Воздух между стенами хранит больше, чем мы готовы вспомнить: дыхание сна, шорох утра, невысказанное слово, которое так и не ушло.
«Пока дышит комната» — это тихая история о пространстве, которое слышит человека. О доме, который чувствует, о стенах, которые умеют отпускать. Это книга о тишине, в которой есть дыхание, и о покое, который не требует сна.

Это повесть о двух сумках — Анжеле Гучиевне и Авдотьe Авосьевне, — которые прожили совершенно разные жизни, и однажды оказались рядом на полке секонд-хенда. Одна пришла из мира витрин, шампанского и городов вроде Милана и Нью-Йорка. Другая — из рынков, очередей, тяжёлых пакетов и тёплых кухонь.
Их встреча — не про моду, а про разговор статуса и простоты, про то, как время стирает ярлыки и оставляет лишь прожитое. Здесь важнее не «сколько стоит», а «что осталось»: память, достоинство и право быть собой.
Это история о том, как роскошь учится тишине, а нужность — своему собственному свету.

«Пока вода говорит со мной» — вторая книга цикла о стихиях, памяти и тишине.
Это проза, в которой вода становится голосом времени и зеркалом человека.
Каждое предложение — движение, каждый абзац — дыхание между реальностью и сном.
Книга соединяет две традиции — русскую душевность и японскую созерцательность, где смысл не произносится, а ощущается.
Вода здесь не просто образ, а собеседник, который говорит, когда всё остальное молчит.

Это не рассказ и не повесть, а дыхание, переведённое на язык.
Здесь нет событий, только движение — как мир просыпается, тянется, живёт день и снова засыпает. Воздух становится главным героем, временем и пространством одновременно.
Это книга на границе двух культур — восточной прозрачности и северной глубины, где тишина говорит громче слов, а простое дыхание оказывается достаточным, чтобы почувствовать жизнь.
Для тех, кто умеет слушать, а не читать.

Если вы открыли эту книгу за готовыми ответами — хорошие новости: их здесь нет. Зато есть то, чего обычно не хватает: пространство, где мысль дозревает, ирония проветривает серьёзность, а тишина перестаёт пугать и начинает дышать. Это проза, которая идёт не к точке, а по траектории: от пропущенных глав к невидимым сценам, от несказанных фраз — к свободе быть собой без роли и манифестов. Пустота здесь не «ничто», а возможность; пауза — не остановка, а скорость, в которой смысл находит тебя сам.
Мы не будем учить «как правильно». Мы предложим попробовать иначе: говорить меньше — слышать глубже, держать паузу — вместо лишнего аргумента, улыбнуться там, где важность душит смысл. Эта книга для тех, кто устал от громких истин и всё ещё чувствует: самое важное происходит между словами. Откройте — и проверьте. Возможно, главная глава случится не на странице, а внутри вас.

Я не писал эту книгу — я её спёр.
Зашёл к Осипу Опусенко на чай, а вышел с рукописью, которая сама просилась на свободу. Потому что есть тексты, которые нельзя хранить в столе. Они царапают реальность, ломают логику и требуют быть прочитанными.
Перед тобой не просто роман — это осенний путь творца через семь состояний души, каждое из которых построено на одной букве, но разваливает весь привычный мир.
Это книга о том, как мысль становится огнём.
О том, как осень превращается в откровение.
О том, как писатель умирает — и возрождается сильнее.
Если ты чувствуешь, что внутри тебя что-то хочет вырваться — читай.
Если нет — тем более читай.
Я предупреждал.

Это книга о человеке, который мечтал всего лишь об одном — хоть раз в жизни нормально отдохнуть. Не виллу, не яхту, не молекулярный массаж под шампанское. Нет. Просто тишину. Просто «никто не орёт “пап, срочно!”». Просто день без бесконечного «надо».
И однажды он нашёл этот идеальный отпуск: море, шезлонг, коктейль, полная свобода и ощущение, что жизнь всё-таки может быть доброй… пока реальность не вернулась голосом ребёнка:
«Пап… я наложил в штаны».
Это смешная и до боли честная история о том, как тяжело быть взрослым, как легко потерять себя в суете и как важно хотя бы иногда — просто полежать и сделать вид, что мир подождёт.

Ты думаешь, писательство — это красиво? Ага. Кофе, плед, муза и лайки.
Проснись.

Писательство — это кухня аду с элементами психотерапии. Где ты месишь свою травму, жаришь героя до золотистой корочки, разбираешь сюжет до костей.
Эта книга не будет тебя гладить. Она будет тебя ломать, выворачивать и ржать над тобой.
Здесь нет:
- формулы успеха
- как попасть в топ
- как писать по правилам
Здесь есть:
-как создать героя, который тебя самого переиграет
-как вырастить сюжет, который отказывается слушаться
-Как добавить специй так, чтобы читатель орал, плакал и цитировал
- как месить текст, пока он не начнёт дышать

Это не учебник. Это боевое крещение автора.
Если ты хочешь писать «нормально» — закрой и беги. Если ты хочешь, чтобы твои книги жили, кусались и оставались в головах — добро пожаловать.
Предупреждение:
После этой книги ты уже не спрячешься за «я просто люблю писать».
Потому что ты поймёшь правду:
Писатель — не профессия.
Писатель — болезнь.
И эта книга — твоё обострение.

«Возмездие в сквере памяти и боли, или как Чебурашку осквернили» — это абсурдно-трагикомическая история, вдохновлённая реальной новостью из Волжского, где памятник Чебурашке подвергся многократному осквернению. Авторская версия превращает сухую хронику в миф о Гене, который с детства носил в себе обиду за «неправильного» Чебурашку. Его маленькая травма становится большим возмездием: бытовой скандал оборачивается сатирическим спектаклем с толпой, ток-шоу, бюрократами и даже ожившим облезлым ушастиком с чердака. Здесь юмор, гротеск и абсурд переплетаются с драмой — и всё это о том, как личная детская боль может стать частью общественного фарса.

Мир, где «завтра» превращено в протокол и расписание. Каждый день предопределён, каждое утро выдано по квитанции. Но однажды герой решает шагнуть за границу разрешенногот и обнаруживает: ненаступившее завтра страшнее любого суда. История о вине без преступления, времени без выхода и свободе, которая пугает больше, чем клетка.

«Прихожая демократия: Конституция тапок» — абсурдно-философская повесть о том, как из обычного быта вырастает маленькое государство.
Павел жил один и мог носить тапки хоть на голове — он был монархом своего хаоса.
Анна принесла порядок и свою пару тапочек — так родились первые правила, парламент у двери и семейная дипломатия.
А кот стал вечной оппозицией, которая не признаёт ни один режим, кроме миски.

Это смешная и трогательная история о любви, свободе, компромиссах и о том, как просто тапки у двери могут создать целую Конституцию совместной жизни.

«Три метра вечности» — история о самом важном месте на корабле, куда всегда есть очередь и где, по странной космической традиции, человек наконец остаётся один.
Шлюз щёлкнул, гравитация включилась, электронный свиток новостей развернулся — и вдруг любые галактики умещаются в три квадратных метра.
Здесь фильтры выдаёт за новую эру, конденсат рисует созвездия, а стук снаружи напоминает: великое всегда происходит в строго ограниченном пространстве и ещё более ограниченном времени.
Немного абсурда, немного иронии — и большая космическая мифология о том, как каждый день начинается с маленького ритуала, который все понимают, но вслух не называют.

«Инструкция по пользованию сломавшейся женой» — история о том, как недопонимание в браке превращает живого человека в «неисправную систему». Муж обращается в службу поддержки, получает PDF-руководство и пробует «чинить» жену подарками и правилами. Но чем больше он действует как техник, тем сильнее она отдаляется. И только когда он открывает глаза на простую истину — что рядом с ним не устройство, а живая душа, нуждающаяся в внимании и любви — всё становится на свои места. Это притча о близости, ошибках и важности слышать друг друга, написанная с лёгкой иронией и глубокой теплотой.

«Инструкция по пользованию сломавшимся мужем» — это притча о бытовых отношениях, усталости и недопонимании, рассказанная с иронией и теплом.
Она получает руководство по эксплуатации собственного мужа: PDF на 84 страницы с пунктами «Перезапуск», «Диагностика ревности» и «Функция “да, дорогая”». Но вместо того, чтобы следовать подсказкам, она упрямо действует по-своему, и муж снова и снова «ломается». Через ссоры, ремонты «в баре» и собственные эксперименты героиня постепенно понимает: дело не в неисправности мужа, а в том, как она им «пользуется». Финал открывает простую, но глубокую истину: любовь и нежность — лучшие инструкции для любого союза.

Что если женская палата — это не больница, а зеркало памяти каждого из нас?
Семь дам и один Хуепус танцуют в круге абсурда, где истина прячется в памперсе судьбы, а кукушка молчит не потому, что сломалась — а потому, что всё поняла.
Это пьеса-переживание. Пьеса-хаос. Пьеса-судорога любви, нежности и желаний.

«Грудолов Атлантический» — история капитана Вити, который вышел в Атлантику не за рыбой, а за грудью. Его снасти — бананы в бюстгальтерах, его союзники — Ассоциация грудоловов, а враги — сирены-декольте. На закате ему является Священный Лифчик Посейдона, и охота превращается в миф, где грудь — это не улов, а вечный мираж.