Аркадий Глыбов

Это история о мысли, которая решилась пройти туда, куда обычно не ходят: вниз, в глубины себя — туда, где живут желания, тени, сомнения, соблазны, запреты и та самая правда, которую никто не произносит вслух. Спускаясь по извилинам, мысль встречает логику, эмоции, память, тревогу, воображение — и каждое из них добавляет ей дерзости, огня и честности. И, когда она наконец добирается до подкорки, мысль понимает: иногда путь «не туда» приводит ровно туда, где давно хотелось оказаться.

Она шла за капустой, а встретила Согревантия. Он не стал расспрашивать её про варёную морковь, которую она всегда носила с собой, и не стал разбирать её странную, дырявую философию. Он просто протянул пуговицу - серую, как зимнее небо, и в этой маленькой вещи оказалось всё: и тепло, и лето, и возможность застегнуть разорванную душу.
Согревантий не удерживал её и не требовал ничего - он просто держал её за руку так, будто сам был той самой застёжкой, что собирает сердце воедино. Это не история о рынке и не про капусту. Это история о том, как среди шума и случайных голосов может появиться человек, превращающий холод в свет.

Это научное исследование, написанное мной совместно с профессором Игнатием Взглядовым, превращает мужской взгляд на женскую грудь в полноценный когнитивный феномен. Мы анализируем Бимаммарную когнитивную задержку, Триггер Негативной Кривизны и другие пугающе убедительные термины, объясняющие секунды мужской «восторженной глупости».

Это не пособие по саморазвитию и не терапия. Это книга о тех желаниях, которые мы прячем. О том, что нам действительно хочется, но стыдно признать. О том, как живёт человек, который боится быть собой — и как он становится собой, когда перестаёт бояться.
Это философская проза, в которой юмор и грусть ходят за руку. Я не осуждаю, не учу и не спасаю. Я просто предлагаю посмотреть в глаза своим скрытым желаниям — тем самым, которые делают нас живыми.
Это книга для тех, кто устал быть правильным.
И для тех, кто хочет понять: поздно — но можно.

История о том, как твое имя, произнесённое на выдохе, способно остановить время, согнуть воздух и открыть ту самую бездну, куда падают не события — а судьбы. Маленький жест, поднятая бровь — и мир мужчины трескается тихо, как старая дверь, уступающая нажатию невидимой силы.

«Иначные» — это смешная и тёплая история о том, как мужчина и женщина, устроенные по двум несовместимым, но удивительно дополняющим друг друга чертежам, умудряются жить под одной крышей. Это наблюдение о бытовых нелепостях, тихих войнах, мгновенных вспышках, медленных паузах и двух словах, которые удерживают хрупкое равновесие отношений — «Да, дорогая».

«Запах и вкус книги, или читай до дна» — это не про алкоголь. Это про жизнь, которая умеет бродить.

В этой книге литература и вино встречаются за одним столом.

Здесь Хемингуэй пахнет виски, Бунин — коньяком, Бодлер — абсентом, а Чехов — пивом с тихим послевкусием печали.

Это эссе о вкусах — человеческих, эстетических и смысловых.

О том, что чтение — тоже дегустация, только не вина, а миров.

Что хорошая книга пьянит не градусом, а глубиной.

И что единственное похмелье, достойное уважения, — культурное.

Эта книга не учит пить. Она учит чувствовать.

И если после неё вам захочется налить —

налейте смысла.

«Неназванная. Потому что зачем?» — философско-абсурдная проза о тексте, который устал быть прочитанным.
Это книга без миссии, без названия и без иллюзий: она не обещает смысла, не зовёт к действию и не притворяется нужной.
Она просто существует — где-то между автосохранением и тишиной, между «прочитать позже» и «удалить».
Её герои — слова, запятые, файлы и автор, который честно капитулировал перед логикой.
Это метафизический стендап о бессмысленности, свободе и странном утешении, которое приносит осознанная бесполезность.

Эта книга — не инструкция и не манифест. Это путь наблюдения.
Путь Праздного Воина — о человеке, который научился не вмешиваться в жизнь раньше времени. Он не борется с миром и не подстраивается под него — он просто перестаёт мешать происходящему быть. И в этом бездействии оказывается больше действия, чем в любой суете.
Здесь нет героизма и нет проповедей. Есть внимание, пауза, лень, тишина и ясность — как разные стороны одного дыхания.
Эта книга — для тех, кто устал быть эффективным.
Для тех, кто хочет вспомнить, каково это — жить в собственном ритме.
Для тех, кто готов заметить, что иногда мир выравнивается сам, стоит лишь не спешить ему помогать.

Если вы открыли эту книгу за готовыми ответами — хорошие новости: их здесь нет. Зато есть то, чего обычно не хватает: пространство, где мысль дозревает, ирония проветривает серьёзность, а тишина перестаёт пугать и начинает дышать. Это проза, которая идёт не к точке, а по траектории: от пропущенных глав к невидимым сценам, от несказанных фраз — к свободе быть собой без роли и манифестов. Пустота здесь не «ничто», а возможность; пауза — не остановка, а скорость, в которой смысл находит тебя сам.
Мы не будем учить «как правильно». Мы предложим попробовать иначе: говорить меньше — слышать глубже, держать паузу — вместо лишнего аргумента, улыбнуться там, где важность душит смысл. Эта книга для тех, кто устал от громких истин и всё ещё чувствует: самое важное происходит между словами. Откройте — и проверьте. Возможно, главная глава случится не на странице, а внутри вас.

Это сказка для взрослых, которые всё ещё помнят, что смысл можно найти даже в самом нелепом.
Жопа Аделаида - не просто часть тела, а живое существо, которое однажды решает перестать просто сидеть и отправляется катиться - искать, зачем всё это сидение вообще нужно.
На её пути встречаются табуреты-мудрецы, совет великих жоп, пружины с опытом государственных мыслей и целые города, где мягкость стала профессией.
Из сомнений и пудры, из смеха и усталости Аделаида создаёт «Жопудру № 55» - средство, от которого не легче, но теплее жить.
Это философская притча о движении, уважении и внутренней устойчивости, рассказанная с юмором, нежностью и народной мудростью.
Потому что иногда, чтобы понять жизнь, надо просто немного покатиться.

Это повесть о двух сумках — Анжеле Гучиевне и Авдотьe Авосьевне, — которые прожили совершенно разные жизни, и однажды оказались рядом на полке секонд-хенда. Одна пришла из мира витрин, шампанского и городов вроде Милана и Нью-Йорка. Другая — из рынков, очередей, тяжёлых пакетов и тёплых кухонь.
Их встреча — не про моду, а про разговор статуса и простоты, про то, как время стирает ярлыки и оставляет лишь прожитое. Здесь важнее не «сколько стоит», а «что осталось»: память, достоинство и право быть собой.
Это история о том, как роскошь учится тишине, а нужность — своему собственному свету.

Мир, где «завтра» превращено в протокол и расписание. Каждый день предопределён, каждое утро выдано по квитанции. Но однажды герой решает шагнуть за границу разрешенногот и обнаруживает: ненаступившее завтра страшнее любого суда. История о вине без преступления, времени без выхода и свободе, которая пугает больше, чем клетка.

Ты думаешь, писательство — это красиво? Ага. Кофе, плед, муза и лайки.
Проснись.

Писательство — это кухня аду с элементами психотерапии. Где ты месишь свою травму, жаришь героя до золотистой корочки, разбираешь сюжет до костей.
Эта книга не будет тебя гладить. Она будет тебя ломать, выворачивать и ржать над тобой.
Здесь нет:
- формулы успеха
- как попасть в топ
- как писать по правилам
Здесь есть:
-как создать героя, который тебя самого переиграет
-как вырастить сюжет, который отказывается слушаться
-Как добавить специй так, чтобы читатель орал, плакал и цитировал
- как месить текст, пока он не начнёт дышать

Это не учебник. Это боевое крещение автора.
Если ты хочешь писать «нормально» — закрой и беги. Если ты хочешь, чтобы твои книги жили, кусались и оставались в головах — добро пожаловать.
Предупреждение:
После этой книги ты уже не спрячешься за «я просто люблю писать».
Потому что ты поймёшь правду:
Писатель — не профессия.
Писатель — болезнь.
И эта книга — твоё обострение.

Я не писал эту книгу — я её спёр.
Зашёл к Осипу Опусенко на чай, а вышел с рукописью, которая сама просилась на свободу. Потому что есть тексты, которые нельзя хранить в столе. Они царапают реальность, ломают логику и требуют быть прочитанными.
Перед тобой не просто роман — это осенний путь творца через семь состояний души, каждое из которых построено на одной букве, но разваливает весь привычный мир.
Это книга о том, как мысль становится огнём.
О том, как осень превращается в откровение.
О том, как писатель умирает — и возрождается сильнее.
Если ты чувствуешь, что внутри тебя что-то хочет вырваться — читай.
Если нет — тем более читай.
Я предупреждал.

«Грудолов Атлантический» — история капитана Вити, который вышел в Атлантику не за рыбой, а за грудью. Его снасти — бананы в бюстгальтерах, его союзники — Ассоциация грудоловов, а враги — сирены-декольте. На закате ему является Священный Лифчик Посейдона, и охота превращается в миф, где грудь — это не улов, а вечный мираж.

«Инструкция по пользованию сломавшейся женой» — история о том, как недопонимание в браке превращает живого человека в «неисправную систему». Муж обращается в службу поддержки, получает PDF-руководство и пробует «чинить» жену подарками и правилами. Но чем больше он действует как техник, тем сильнее она отдаляется. И только когда он открывает глаза на простую истину — что рядом с ним не устройство, а живая душа, нуждающаяся в внимании и любви — всё становится на свои места. Это притча о близости, ошибках и важности слышать друг друга, написанная с лёгкой иронией и глубокой теплотой.

«Инструкция по пользованию сломавшимся мужем» — это притча о бытовых отношениях, усталости и недопонимании, рассказанная с иронией и теплом.
Она получает руководство по эксплуатации собственного мужа: PDF на 84 страницы с пунктами «Перезапуск», «Диагностика ревности» и «Функция “да, дорогая”». Но вместо того, чтобы следовать подсказкам, она упрямо действует по-своему, и муж снова и снова «ломается». Через ссоры, ремонты «в баре» и собственные эксперименты героиня постепенно понимает: дело не в неисправности мужа, а в том, как она им «пользуется». Финал открывает простую, но глубокую истину: любовь и нежность — лучшие инструкции для любого союза.

Что если женская палата — это не больница, а зеркало памяти каждого из нас?
Семь дам и один Хуепус танцуют в круге абсурда, где истина прячется в памперсе судьбы, а кукушка молчит не потому, что сломалась — а потому, что всё поняла.
Это пьеса-переживание. Пьеса-хаос. Пьеса-судорога любви, нежности и желаний.

«Возмездие в сквере памяти и боли, или как Чебурашку осквернили» — это абсурдно-трагикомическая история, вдохновлённая реальной новостью из Волжского, где памятник Чебурашке подвергся многократному осквернению. Авторская версия превращает сухую хронику в миф о Гене, который с детства носил в себе обиду за «неправильного» Чебурашку. Его маленькая травма становится большим возмездием: бытовой скандал оборачивается сатирическим спектаклем с толпой, ток-шоу, бюрократами и даже ожившим облезлым ушастиком с чердака. Здесь юмор, гротеск и абсурд переплетаются с драмой — и всё это о том, как личная детская боль может стать частью общественного фарса.

Это книга о человеке, который мечтал всего лишь об одном — хоть раз в жизни нормально отдохнуть. Не виллу, не яхту, не молекулярный массаж под шампанское. Нет. Просто тишину. Просто «никто не орёт “пап, срочно!”». Просто день без бесконечного «надо».
И однажды он нашёл этот идеальный отпуск: море, шезлонг, коктейль, полная свобода и ощущение, что жизнь всё-таки может быть доброй… пока реальность не вернулась голосом ребёнка:
«Пап… я наложил в штаны».
Это смешная и до боли честная история о том, как тяжело быть взрослым, как легко потерять себя в суете и как важно хотя бы иногда — просто полежать и сделать вид, что мир подождёт.

На звездолёте «Формализатор-9» оформляют даже чувства.
Когда два офицера — ЗаНули и Итогоч — поссорились из-за нуля, Вселенная треснула.
Теперь они молчат, пересылая друг другу формы, в которых прячутся несказанные слова.
Фантастическая притча о дружбе, тишине и смысле, который нельзя подвести под итог.

«Прихожая демократия: Конституция тапок» — абсурдно-философская повесть о том, как из обычного быта вырастает маленькое государство.
Павел жил один и мог носить тапки хоть на голове — он был монархом своего хаоса.
Анна принесла порядок и свою пару тапочек — так родились первые правила, парламент у двери и семейная дипломатия.
А кот стал вечной оппозицией, которая не признаёт ни один режим, кроме миски.

Это смешная и трогательная история о любви, свободе, компромиссах и о том, как просто тапки у двери могут создать целую Конституцию совместной жизни.

«Три метра вечности» — история о самом важном месте на корабле, куда всегда есть очередь и где, по странной космической традиции, человек наконец остаётся один.
Шлюз щёлкнул, гравитация включилась, электронный свиток новостей развернулся — и вдруг любые галактики умещаются в три квадратных метра.
Здесь фильтры выдаёт за новую эру, конденсат рисует созвездия, а стук снаружи напоминает: великое всегда происходит в строго ограниченном пространстве и ещё более ограниченном времени.
Немного абсурда, немного иронии — и большая космическая мифология о том, как каждый день начинается с маленького ритуала, который все понимают, но вслух не называют.

«Пока не проснулась она» — финальная часть тихого цикла, где воздух, вода, комната и человек постепенно учились совпадать с миром. Здесь просыпается она — не как сюжетный персонаж, а как ритм, в котором утро становится состоянием присутствия. Всё построено на дыхании, свете и тишине, на совпадениях вещей и тел, на невидимой работе дома, который «знает имена и голос».
Это не рассказ, а движение из сна в свет: от шороха занавески до первого слова, от круга на дереве до шага на лестнице. В тексте нет событий — только постепенное воссоединение мира, в котором любовь живёт не в действии, а в согласованности дыханий.

Четвертая книга цикла о тишине, дыхании и присутствии.
«Пока не проснулся я» — это путь из ночи в утро, из сна в осознание, из одиночества в ожидание другого.
Мир здесь не начинается громко — он медленно дышит, расправляет пространство, прислушивается к себе.
Дом, воздух, свет, звук воды и шаги становятся метафорами внутреннего пробуждения, когда всё ещё зыбко, но уже живо.
Это история о том, как человек учится не спешить, слушать и быть.
И как в конце этого дыхания появляется Она — едва ощутимая, как тёплый запах полотенца и дороги, как начало следующей книги.

Комнаты живут своей жизнью. Они дышат, ждут, запоминают нас. В них остаются следы — не пыли, а присутствия. Воздух между стенами хранит больше, чем мы готовы вспомнить: дыхание сна, шорох утра, невысказанное слово, которое так и не ушло.
«Пока дышит комната» — это тихая история о пространстве, которое слышит человека. О доме, который чувствует, о стенах, которые умеют отпускать. Это книга о тишине, в которой есть дыхание, и о покое, который не требует сна.

«Пока вода говорит со мной» — вторая книга цикла о стихиях, памяти и тишине.
Это проза, в которой вода становится голосом времени и зеркалом человека.
Каждое предложение — движение, каждый абзац — дыхание между реальностью и сном.
Книга соединяет две традиции — русскую душевность и японскую созерцательность, где смысл не произносится, а ощущается.
Вода здесь не просто образ, а собеседник, который говорит, когда всё остальное молчит.

Это не рассказ и не повесть, а дыхание, переведённое на язык.
Здесь нет событий, только движение — как мир просыпается, тянется, живёт день и снова засыпает. Воздух становится главным героем, временем и пространством одновременно.
Это книга на границе двух культур — восточной прозрачности и северной глубины, где тишина говорит громче слов, а простое дыхание оказывается достаточным, чтобы почувствовать жизнь.
Для тех, кто умеет слушать, а не читать.