Иногда всё в жизни держится на харизме. История о случайном притяжении, офисной геометрии и том, как сложно разлепиться, когда притяжение оказывается сильнее здравого смысла.
Стендап превратился в публичную казнь вкуса.
Он — продюсер с похмельем. Она — Смерть с чувством юмора.
Вечер закончится не аплодисментами, а тишиной.
Мрачная сатира о конце, который оказывается лучше начала.
Он — продюсер с похмельем. Она — Смерть с чувством юмора.
Вечер закончится не аплодисментами, а тишиной.
Мрачная сатира о конце, который оказывается лучше начала.
Репортёр просыпается на краю панической атаки и начинает сползать в другой уровень восприятия. Стиль — поток сознания: обрывки мыслей, страх, молитвы, оружие, восточная мистика. Финал — просветление под звуки муэдзина и чёрный кофе. Это не просто рассказ. Это похмельный дзен. Сатори с прицелом. Мистическое утро на чужой войне.
Реальная история случившаяся со мной. Нарочно не придумаешь.
Фанфик по Дон-Кихоту.
Двадцать лет Харон охранял проходную вторчермета. Сумки с медью. Старухи-банши. Табельный пистолет. И мечта, что «Хроники Амбера» когда-нибудь экранизируют. Он не умер. Он стал режиссёром. Вечность затягивается.
В офис, где от кофе трещат нервы, а от пресс-релизов — зубы, однажды врывается она.
Изольда Варфоломеевна.
Редактор по лёгким темам. Любительница латте, душевных глубин и психологической архитектуры взгляда Онегина.
История женщины, которая была слишком нежна для реальности — и потому решила её переписать. Сначала как пост. Потом как методичку.
Изольда Варфоломеевна.
Редактор по лёгким темам. Любительница латте, душевных глубин и психологической архитектуры взгляда Онегина.
История женщины, которая была слишком нежна для реальности — и потому решила её переписать. Сначала как пост. Потом как методичку.
Аннотация отсутствует.
И тут все правда.
Иногда между выстрелом и присягой проходит вся жизнь.
Накануне наступления солдат получает приказ — привезти нового командира, который ушёл в самоволку. Что должно быть простой поездкой, превращается в столкновение с абсурдом, пьянством, оружием и страхом.
В основе — реальность фронта, где погоны не всегда значат достоинство, а спасение может стать приговором.
Спустя десятилетия внук подслушивает старый разговор и пытается сложить из него то, что не рассказывают прямо: кто его дед — герой, убийца, или просто человек, сделавший невозможный выбор.
Накануне наступления солдат получает приказ — привезти нового командира, который ушёл в самоволку. Что должно быть простой поездкой, превращается в столкновение с абсурдом, пьянством, оружием и страхом.
В основе — реальность фронта, где погоны не всегда значат достоинство, а спасение может стать приговором.
Спустя десятилетия внук подслушивает старый разговор и пытается сложить из него то, что не рассказывают прямо: кто его дед — герой, убийца, или просто человек, сделавший невозможный выбор.
Два древних существа проводят генетические эксперименты.
Он был врачом. Потом — палачом. Потом — просто номером в списке на расстрел. Но его враг решил иначе.
Вместо стены — арена. Вместо камеры — древний Рим. И вместо приговора — шанс переписать историю.
В теле гладиатора, в крови и песке, он спасает жизнь тому, кто когда-то хотел его смерти.
Врач и прокурор, бывшие враги, попадают в прошлое. Они бесправные рабы, но в будущем от их решений зависит судьба целой цивилизации.
Где новая идея сильнее старой веры. Где память сильнее меча.
Добра и зла здесь нет. Главная цель: выжить!
Вместо стены — арена. Вместо камеры — древний Рим. И вместо приговора — шанс переписать историю.
В теле гладиатора, в крови и песке, он спасает жизнь тому, кто когда-то хотел его смерти.
Врач и прокурор, бывшие враги, попадают в прошлое. Они бесправные рабы, но в будущем от их решений зависит судьба целой цивилизации.
Где новая идея сильнее старой веры. Где память сильнее меча.
Добра и зла здесь нет. Главная цель: выжить!
Когда ты начинаешь считать углы падения любви и вероятность случайного счастья,
остаётся только одно — сдаться и отложить здравомыслие на завтра.
Иногда попытка не только всё понять, но и объяснить то, чего сам не понимаешь, становится лучшей иллюстрацией бессмысленности самой идеи понимания.
Этот рассказ — наблюдение за людьми, которые превращают каждый разговор в маленький симпозиум великих истин.
остаётся только одно — сдаться и отложить здравомыслие на завтра.
Иногда попытка не только всё понять, но и объяснить то, чего сам не понимаешь, становится лучшей иллюстрацией бессмысленности самой идеи понимания.
Этот рассказ — наблюдение за людьми, которые превращают каждый разговор в маленький симпозиум великих истин.