Владимир Сыров

Он — не герой по рождению. Он — солдат по выбору.

Когда Доминион вступил в свой первый бой, он был обычным морпехом с едва работающим стимпаком и тусклой мечтой выжить до конца смены. Но судьба свела его с Джимом Рейнором, и это изменило всё.

Это история становления. От рядового до капитана. Через каждую миссию, каждую потерю, каждое решение, где нет правильного выхода. Он не был одаренным Призраком. Он не носил пси-блэйд. Но он пройдет сквозь всё: через Мар-Сару, Новый Геттисберг, Тарсоннис, Шакурас и до самого финального рубежа Зел’нага.

Это путь обычного солдата в необычные времена. Путь через предательство, братство, долг и свободу. Через кровь, пыль и вечность.

Всегда мечтал быть героем, давать люлей говнюкам и спасать слабых, пусть и вонючих, девочек. Это же, ну это же вылитый я! Владислав Экрон, ну!
Наследник крутого магического рода, с даром в три направления, с сильной тягой к культивации, псом-самураем и... кучей странных ощущений, которые никто не может объяснить.
Но только вот быть особенным — не значит быть счастливым. Особенно когда у тебя в голове всплывают какие-то дыры, шепчутся тени, а родители что-то решают за твоей спиной.

Хотел стать героем — теперь попробуй выжить.

В гуле средневекового трактира, среди пьяных возгласов и дребезжания лиры, странствующий ученый Сарт бросает дерзкий вызов Церкви, используя науку как оружие против догм. Его чудеса – не божественное провидение, а плоды знания, призванные пробудить спящий разум. Но встреча со священником превращает демонстрацию знания в опасную игру, где на карту поставлена не только свобода мысли, но и сама жизнь. В этой схватке станет очевидной не только сила науки, но и глубина человеческого страха, сковывающего разум цепями невежества.

Морозный воздух Благоземья пропитан запахом крови и шепотом древних богов. Преданный, сломленный, оставленный умирать, дружинник Григорий находит утешение не в молитвах, а в холодном объятии мести. Когда в него вселяется черное пламя Чернобога, его душа становится жилищем для древнего гнева, а сердце – ледяным осколком, отражающим тьму Нави. Он несет на себе невидимое клеймо – Клеймо Нави – метку боли и отчаяния, превращающую его в орудие возмездия. В мире, где грань между живыми и мертвыми тоньше ледяной корки, Григорий идет по тропе крови, оставляя за собой лишь пепел и шепот ужаса. Но даже в самой глубокой тьме теплится искра надежды на искупление, слабая и хрупкая, словно первый цветок весны на промерзшей земле.