Зверь лютый Книга 37 Дедовщина

За что я уважаю многотомную сагу Бирюка, так это за свободу. Авторскую. Читаешь — и чувствуешь, что нет у автора никаких вериг на руках, пишет он то, что пишется, и думает то, что думается. По ходу дела зарывается в летописи, в техническую литературу, в прочие источники, а вот то, что нынче (да и всегда) было главным для беллетриста, именно же увлекательность повествования — это для него даже не на пятом месте, а примерно на пятидесятом. Нет, когда Бирюк начинает непосредственно про...