Цикл «Поражение Сефир»

Гермафродитная раса. Кто они? И каковы их замыслы относительно остальных народов?

Фальшь, коварство и беспросветная ложь — вот их оружие. О извечной борьбе света и тьмы, о противодействии правды и кривды, о сражении технократии с Матерью — Природой. О борьбе духа и эго - об этом и о многом другом, вы узнаете из этой книги.

Гермафродитная раса. Кто они? И каковы их замыслы относительно остальных народов?

Фальшь, коварство и беспросветная ложь — вот их оружие. О извечной борьбе света и тьмы, о противодействии правды и кривды, о сражении технократии с Матерью — Природой. О борьбе духа и эго - об этом и о многом другом, вы узнаете из этой книги.

Гермафродитная раса. Кто они? И каковы их замыслы относительно остальных народов?

Фальшь, коварство и беспросветная ложь — вот их оружие. О извечной борьбе света и тьмы, о противодействии правды и кривды, о сражении технократии с Матерью — Природой. О борьбе духа и эго - об этом и о многом другом, вы узнаете из этой книги.

Ассимилятор уже несколько секунд как, отвернувшись от платформы, стоял как вкопанный и смотрел на Ниаш. Она была полностью обнажена и сверлила приёмщика взглядом, лишённым всякой двусмысленности. Наспех сброшенная Ниаш одежда, небрежным матерчатым комом лежала у её ног. Один Чёрный Бог знает, как связистке удалось с такой скоростью избавить себя от тканевых оков, скрывающих её прелести.
Лёгкий налёт цинизма и пресности моментально покинул облик застигнутого врасплох эскулапа. Привыкший иметь дело в основном с низинниками, и их, мягко говоря, непривлекательной анатомией, он против своей воли пожирал ухоженное тело Ниаш глазами. Шанс заполучить в партнёры хийла среднего знатного звена, был крайне заманчив. Без сомнений – тут был какой-то подвох, но уж больно привлекательно смотрелись узкие подтянутые бёдра и рассыпанные по плечам иссиня-чёрные кудри настойчивой пациентки.

Прямоугольный щит, закрывающий лицевую часть саркофага, крестообразно разделился. Лопасти, подобно квадратным лепесткам гигантского цветка раскрылись, обнажив нутро капсулы. По блоку единой волной пронёсся возглас восхищения. Сефира обдало холодным жаром.
Она светилась как чистый драгоценный жемчуг. Белое сплошное одеяние, кое-где щерящееся алой свастичной вязью, едва шевелилось от слабого тока автоматических фильтров, встроенных в капсулу. Светлые волосы, заплетённые в толстую тугую косу, у пояса расплелись и волнообразно колыхались в растворе, поблёскивая и переплетаясь. Она выглядела совершенно, как и тогда, когда он нёс её на руках, покидая вражескую виману, но тогда он не успел рассмотреть её более пристально.

Гигантское, поблёскивающее тело белого вайтмана уже едва было различимо за тучами окруживших его мелких хилийских кораблей. Они неустанно поливали борта белого корабля выстрелами, сновали вокруг, выискивая в защитных полях пробоины и слабые места. Их мелкое копошение с первого взгляда казалось бессмысленным, как попытка стаи барракуд остановить большого белого кита. Но в асинхронности действий, бешенном и даже глуповатом упорстве угадывалась разумная закономерность. Белый кит всё больше и больше истощался. Его «тело» кровило всё сильнее, а хищная стая тем временем только усиливала свой напор и пополнялась свежими силами. Сефир выжидал момент, когда сила этого «кита» иссякнет. Когда в его тушу будет всажено столько гарпунов, что для новых не будет хватать места, когда хвост и плавники окажутся перебиты – тогда придёт его черёд нанести последний решающий удар.

Пушпана увеличивалась. Она всё стремительнее заполняла собою огромный шлюз – жадно пожирая окружающее её пространство. Чёрные, будто всасывающие в себя свет тяжи чёрной материи, поползли по огнеупорному покрытию. По поверхности корабля, формой ставшего напоминать сгорбленного длинношеего стервятника – будто катились волны. Кое-где из исполинского тела корабля высовывались пучки отростков – и снова втягивались в его стенки, утопая как в густой смоляной реке. Пару раз на головной части Пушпаны резко выстреливали наружу громоздкие призматические кристаллы, но почти сразу поглощались или приобретали сглаженные очертания. Корабль исследовал окружающую его среду и вспоминал все этапы своего развития. Великолепные и угрожающие – на боках Пушпаны зашевелились исполинские крылья – пока еще неровные и текучие, но в скором времени готовые окрепнуть, затвердеть и, раскрывшись, начать ловить потоки космического ветра.

Юсфа был старше Иасеха на 10 годов, хотя с виду годился ему во внуки. Постоянный приём омолаживающей сыворотки привёл к тому, что настоящий возраст Юсфа практически невозможно было идентифицировать. Будучи настоящим возрастным оборотнем – Юсфа часто сбивал окружающих с толку, ибо в его на вид 25 – годовом юном теле жило 350 годов опыта и отборной хилийской «мудрости».

Наука приветствий в хилийском обществе была до того запутанна и многогранна, что Нха до сих пор не могла разобраться во всех её тонкостях. Предлагаемый жест рукопожатия мог толковаться по-разному, в зависимости от ситуации и социального положения приветствующих, но, в общем и целом всегда обозначал две противоположные позиции – подчинение либо превосходство. Главенствующая роль в этой тактильной игре всегда отводилась большому пальцу, имеющему под собой не явный, но всё же основополагающий фаллический символизм.

Последний раз облетев огромный, облепленный мелкими боевыми кораблями ковчег, Сефир, играючи вывел Пушпану из преграждающих линий силовых полей, обогнул до отказа заполненную подбитыми судами трассу, ведущую к докам, и, послав на всех частотах направляющий сигнал – завис на месте. Борта ковчега, после его зова тут же вскрылись многочисленными зевами ангарных выходов. Из чрева корабля, как семена, начали высыпаться боевые корабли – хищные, остроносые, они сливались в единый стройный поток и рекой текли к месту указанному Владыкой. Среди них, выделяющиеся из общей массы – крупные и неповоротливые- двигались монументально подобные таранные установки. Это были большие корабли прямоугольной формы, с чернеющими на их центральных гранях жерлами, прячущими в себе жала титанойдых буров.

Чёрный корабль завис на удобной, отмеченной Сефиром при первой попытке нападения точке, и начал формировать энергетическое оружие. Толстые жгуты чёрной материи, сплетаясь подобно змеям, затеявшим брачный танец, быстро нарастили на носу корабля причудливый конический ствол, и поползли по его поверхности против часовой стрелки. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. В сотнях щелей между соприкасающимися, заползающими друг на друга «змеями» начало пробиваться алое свечение. Оно то появлялось, то гасло под непрекращающимся шевелением. Наконец конус вспыхнул, будто облитый расплавленным металлом. Вращение на его поверхности стало настолько быстрым, что уже ничего нельзя было разобрать. Остались лишь молнейносно сменяющие друг друга полоски алого свечения и чёрный дрожащий блеск.

«Не допускайте Чужеземцев к дочерям вашим, ибо совратят они дочерей ваших, и растлят Души их чистые, и Кровь Расы Великой погубят, ибо первый мужчина у дщери, оставляет Образы Духа и Крови"

Славяно-Арийские Веды

Стадия ишем (женская фаза) в хилийском обществе являлась доминирующей. Её оскорбление считалось чуть ли не политическим преступлением в сфере, которая касалась размножения. Ишем имел полное право предъявлять претензии к зачавшему в его организме зародыш гверему, даже будучи гораздо ниже по статусу, чем последний. Разумеется, это право носило формальный характер, и высшее знатное звено и элитары ему, можно сказать, не подчинялись вовсе.

В этот момент Шэах встретился с кшатром взглядом. За переливающейся поверхностью энергетического щита, на хийла смотрело, словно сама смерть – белое, невероятной красоты лицо…и эти синие, яркие, как кристаллы щели глаз… В нём не было ни гнева, ни злобы – чувств, так знакомых локхему, и часто одолевающих его в бою. Только грозное обещание возмездия, неумолимое, как разрушительный танец Чёрного Бога. Шэах ощутил, как у него задрожали колени. Не-е-ет…это была уже не психологическая атака…что - то непостижимое…сопротивляться ТАКОМУ его не учили.

Как пауки на бронированного жука – они свалились на кшатра, сначала двое, потом пятеро. Спустя мгновения их было уже больше десятка. Первых напрыгнувших на него противников, кшатр отшвырнул от себя с молниеносной реакцией. Следующих, мёртвой хваткой вцепившихся ему в руки, шею и грудь, – вой старался оглушить мощными ударами и стащить с себя. По началу ему это удавалось, но черти лезли и лезли на него – облепляли, клонили к полу. То и дело в полумраке сверкали лезвия ощеренных хвостов. Выроненный из израненной руки, упал на окровавленное покрытие щит с гордым крылатым символом. Кшатр грозно зарычав, предпринял последнюю попытку подняться – выпрямился почти во весь рост, словно мишурой облепленный телами хийлов, но обессилевший, истекающий кровью всё же рухнул на колени под чудовищной тяжестью тел 15-20 чертей, упрямо тянущих его к полу.

Белая замолчала – прямая и гордая, как кумир Богини, который стоял у нее за спиной. Ее непоколебимость была тверже стали и Сефир кожей ощущал крепость убеждения людинки. Но именно эта её неприступность, её упрямство и самое болезненное, самое колкое – пренебрежение им – Сефиром! Жена врага – он мог бы взять её под свое покровительство, пусть для тешенья эго, пусть для сладкого чувства мести, которое питало бы его гораздо дольше, чем высосанная из тела белого пилота кровь. Пусть! Но он предложил ей жизнь! Такая огромная плата за столь куцый список удовольствий. Самое дорогое и значительное – жизнь! По доспехам хийла волнами забегала чёрная материя. Воздух вокруг Сефира отяжелел и зарябил, словно от сильного жара. Ни разу не оскорбив его и не коснувшись – эта людинка легко и играючи, просто отвечая на вопросы – втоптала его в грязь.

Обучение в аудиториях группового типа происходило по системе «свободного восприятия информации». Подопечные смотрительской, а именно дети Владык высшего ранга во время занятий могли сидеть, стоять, прохаживаться и даже лежать (для этого в аудиториях были установлены специальные лежанки). Кроме того не занятые каким-либо заданием, порученным им преподавателем, юные хийлы могли самостоятельно, по их выбору просматривать текстовые и голографические материалы, причем не обязательно связанные с темой занятия, решать логические и математические задачи, рисовать, разбирать головоломки – и делать это как по одиночке, так и в компаниях.

Нха сидел на медицинской кушетке и со злостью таращился куда-то в пустоту перед собой. Его пальцы со сбитыми в кровь костяшками впились в мягкую черную обивку сидения, и, казалось, вот - вот продавят ее насквозь. Мокрое от слез лицо с прилипшими ко лбу и щекам волосами было абсолютно неподвижно. Лишь изредка Нха напряженно двигал челюстями и его глаза в эти моменты недобро сверкали, подтверждая всю темную природу размышлений донимавших его.

Хийл стоял у тяжелых каменных дверей и напряженно выжидал. Царившее кругом безмолвие – глухое и обволакивающее словно усыпляло. Лишь звуки капель, редко падающих с высоких сводов, нарушали его. Тихий гул работающих двигателей исполинского корабля, практически не слышный, - сливался с ритуальными завываниями чёрных жрецов. Они, словно однотонная угрюмая песня доносились из разных концов закрученных коридоров, которые вели в центр этой специальной, особо защищенной палубы.

Кольцо хийлов медленно сжималось вокруг юного синеглазого людина. Его, в сопровождении двоих кшатров обнаружили в одном из технических отсеков вайтмара. Видимо, эта компания водяноглазых до последнего пыталась поддерживать максимальную жизнеспособность внутренних защитных систем корабля, в то время как подавляющая часть людин – мужчин бросилась на защиту бортов от прорыва. Юркие «черти» выследив одиночную группу на техническом уровне – тут же сообщили о ней ведущим локхемам, и серые вечники отправились на охоту за «языком».

У ворот командного блока вайтмара витала напряженная атмосфера. Вернее, она повисла над бойцами легиона тяжёлой неподвижной тучей и словно временно парализовала их, - заставив всех смотреть в одну точку. И действительно серые солдаты практически все без исключения сейчас наблюдали за тремя считывателями, колдующими над замком ворот командного блока. Следуя указаниям старшего считывателя, которые тот давал им по внутренней связи, трое хийлов, каждый выполняя свою отдельную работу – вместе делали одно дело. Стоя рядом с увешанной датчиками областью ворот, где располагался главный кристаллический нервный узел, хийлы упрямо добивались «отклика».