О связях между автором, читателем и текстом

Однажды, много лет назад, случилась со мной такая история. Я сидел на Самиздате и мимоходом обругал чьи-то стихи - чего, конечно же, делать не стоило, так как автор не спрашивал моего мнения. Но суть не в этом. Автор страшно разозлился и сказал - писать с черного ника гадости каждый может, я бы посмотрел на то, что пишете вы сами! Я посчитал это вполне резонным, зарегистрировался и написал уже со своего аккаунта - пожалуйста, смотрите.

Учитывая, как технически устроен Самиздат, я ожидал немедленной "ответки" в виде кучи единиц ко всем работам или - если автор окажется более интеллигентным человеком - резких комментариев к своим стихам. Но несколько минут спустя автор ответил в стиле - "я пошел в ваш раздел с единственной целью - объяснить вам, что вы мудак и бездарь. Но, к сожалению, стихи хорошие".

Стихи, сказать по правде, были так себе, и при желании сказать там можно было многое, но сама ситуация заставила меня задуматься. Я начал смутно понимать, что похвалить то, что нам не нравится, можно по тысяче причин - нежелание обидеть собеседника, шкурные интересы (если я не похвалю, то меня тоже не похвалят), комплексы (нельзя же прямо так вот взять и сказать то, что ты на самом деле думаешь, даже когда тебя об этом просят). А вот в обратную сторону это не работает. Художественное произведение имеет свою личность, свое собственное обаяние, и когда оно нравится - то оно нравится, безотносительно всего, что не затрагивает тонкую, интимную материю взаимодействия читателя и текста.

Несколько лет спустя я получил более основательное подтверждение своей гипотезе. Иван Бунин, который в частной жизни звал Алексея Толстого "верблюжьей мордой", "негодяем", "подлецом" и разными другими очень резкими словами, был так захвачен "Петром I", что послал из эмиграции в Москву открытку с таким текстом:

Июль, до 15, 1935, Париж
Алешка,
Хоть ты и сволочь, мать твою… но талантливый писатель. Продолжай в том же духе.
Ив. Бунин

И шесть лет спустя еще раз подтвердил эту оценку в своем дневнике:

3 января 1941
Перечитывал «Петра» А. Толстого вчера на ночь. Очень талантлив!

Художественная литература по самой своей природе выше любых личных отношений. Более того, она - в отличие от публицистики - выше даже коренных мировоззренческих противоречий и идеологии. Публицистика, в которой говорятся вещи, которые я считаю ложными, опасными и вредными, мне нравиться не может. А стихи и проза - очень даже могут. И обратно - никакие авторские взгляды не помогут полюбить его произведение. Если книга плохая, но при этом автор говорит разумные и правильные вещи, я подумаю - "лучше бы ты оставил все это для блога на Фэйсбуке!".

Отношения писателя, читателя и текста - это не любовный треугольник. Если человек от восхищения и любви к тексту переходит к восхищению и любви к его создателю, он уже делает ошибку, потому что текст - это, во многом, проективный материал, и "отношения" читатель строит с текстом, как с пересечением своих и авторских проекций, а автор в своей обычной жизни может быть очень далек не только от чужих, но и от _своих собственных_ проекций, отраженных в тексте. Смешивать одно с другим, выстраивая "отношения" с реальным человеком - даже незнакомым или уже много лет как мертвым - это катастрофа, которая неизбежно ведет к боли и разочарованию. Ну, а если читатель проецирует на текст свои отношения с его создателем - то это просто означает, что в этом "любовном треугольнике" _художественного текста_ в настоящем смысле слова нет - нет того, что обладает своей личностью, собственным обаянием, своим неповторимым Я - словом, чем-то таким, в контакте с чем весь мир (и автор текста тоже) остается за закрытой дверью.