Веды. Часть VI

Посмертие

Если судить по гимнам Ригведы, культ мёртвых не занимал особенно значительного места в религии древних ариев. Большая часть гимнов – просьбы о хорошей жизни, а не о хорошем посмертии. В немногих похоронных гимнах говорится, что смерть разрушает тело, но не душу. Душа отделяется от тела после смерти, а также при бессознательном состоянии. Учение о новом рождении после смерти («переселении душ»), ставшее «визитной карточкой» индуизма, в Ригведе ещё не прослеживается. Только в одном месте говорится о душе, удалившейся к водам или к растениям. Согласно представлениям ведийских ариев, дух умершего уходит в царство вечного света по тропе, проложенной предками. И доходит до места, где оны предки обитают. Там всё хорошо: мир предков расположен на небесах и полон блаженства, предки пируют с богами, а царь у них – Яма. Про Яму мы поговорим ещё чуть дальше. «Там дерево простирает ветви, в тени которых Яма пьет сому с богами, там сияет никогда не угасающий день, там вечно струятся воды, там, в царстве бессмертия, исполняются все желания». Можно сказать, это такой рай, блаженное посмертие. Причём путь предков в гимнах Ригведы отличается от пути богов. В брахманах (поздние тексты, относящиеся к ведийской традиции) указывается, что боги и предки живут в разных обителях; и позднее мир небес (сваргалока) противопоставляется миру предков (питрилока). 

Ещё нет такой детально разработанной «карты» посмертного мира, точнее, миров, какие можно увидеть в более поздних памятниках индийской литературы. Однако в Ведах существует такое понятие, как «отцы» («питри»). Это класс персонажей, который очень хочется назвать «душами» по аналогии с христианскими представлениями, и всё же это сближение будет неточным. Природа «отцов» двойственная. С одной стороны, у них просят различные блага, как у богов, прежде всего здорового мужского потомства. С другой стороны, однако, всякое соприкосновение с ними опасно для живых, от них ожидают враждебного вмешательства в дела живых и, чтобы обезопасить себя от него, совершают магические обряды. Между богами и отцами проводится разница также в ритуале. «Отцам» подносят особую поминальную пищу под возглас: «Svadha!», богам — жертвоприношение под возглас: «Svaha!» Предки пьют сому на Луне, вообще они каким-то образом связаны с Луной.

Об «аде», месте будущего наказания за грехи, в Ригведе не упоминается отчетливо. Только в одном месте говорится о подземной тьме, куда Индру призывают низвергнуть врага его почитателя; иногда поминается бездна, куда низвергаются демоны и грешники. Позже эти зачатки развиваются в полноценные миры наказаний, но это происходит уже после эпохи Вед, ближе к нашим временам. Путь, проложенный мёртвыми, охраняют грозные стражи Ямы — два пса, сыновья божественной собаки Сарамы. Посланцами Ямы называют сову и голубя — эти птицы в древней Индии считались вестниками смерти.

Сонмы «отцов» возглавляются царём Ямой, с которым они пируют вместе на высшем небе. Яма – это очень древний и чрезвычайно загадочный персонаж. Не понятно даже, бог ли это, или человек. С одной стороны, его не называют богом, и говорят, что он – первый умерший, проложивший путь всем мёртвым в питрилоку. То есть вроде бы человек. С другой стороны, указывается его происхождение от божества Вивасвата, и тот факт, что Яма добровольно «оставил своё милое тело», принеся его в жертву ради космических целей. Надо отметить, что и Вивасват – туманное божество. Имя его означает Блистающий и позднее он определенно отождествляется с Солнцем (Сурьей). Но в Ригведе неоднократно подчеркивается, что Вивасват, как и сын его Яма, не принадлежит к сонму богов; позднее он отождествляется с восьмым из Адитьев — Мартандой, но и здесь утверждается, что он не равен своим братьям богам. Этот миф можно найти в брахманах: Адити, прародительница богов, последним родила Мартанда – «мёртвое яйцо». Он появился на свет безобразным, без рук и без ног, подобный шару. Сначала Адити бросает его, но потом приносит к себе. Старшие братья Мартанда отсекают у него все лишнее. Предполагается, что после этой операции Мартанда стал солнцем, Вивасватом. Солнце в Ведах называют сыном Адити, а мотив бросания Мартанда и его возвращения учёные соотносят с мотивом заходящего и восходящего солнца. С Мартандом связана идея умирания и нового рождения, определяющая, в частности, и границы временных членений. 

В Ригведе неясно указывается на связь Вивасвата с сомой (десять дочерей Вивасвата очищают сому). В иранской Авесте Вивасвант — первый смертный, приготовивший хаому; Ведийский Вивасват—отец богов Ашвинов (мать их — дочь Тваштара), но он же — отец Ману, прародителя человечества, а также смертного Ямы и дочери Ями.

Среди мифологических персонажей Ригведы Яма занимает особое место, практически не входя в общие мифы с другими богами. С Агни он связан в ритуальном плане, так как пламя кремационного костра передает ему «жертву» — тело умершего. В Ригведе нет также гимнов, которые были бы обращены к Яме вместе с каким-нибудь другим богом. Обожествление Ямы, расширение его функций и включение в божественные родословные произошло уже после ведийского периода.

Единственный связанный с Ямой миф касается его отношений с сестрой-близнецом Ями. В этом мифе сестра пытается склонить брата к инцесту, ради населения земли людьми, а он отвергает её домогательства. Здесь сталкивают две концепции. В период Ригведы инцест уже явно осуждался. Потому миф о возникновении человечества через пару брата и сестры, близнецов, уже не очень понятен. Однако само имя Яма первоначально обозначает Близнец. И в Авесте приводится миф о близнецах, брате и сестре Йиме и Йимак. Миф о близнецах, предках человечества, засвидетельствован у многих архаических народов. В Ведах же Яма вроде бы отказывается от предложения сестры. Впрочем, гимн неожиданно обрывается, не ставя финальную точку в их отношениях.

Позже Ями стала рекой Ямуной, фигурирующих во многих индийских легендах. Яма же стал суровым богом мёртвых, отвечающим, в основном, за наказание грешников.