Удивительные вещи

Бит-поколение (битники) 

       Несмотря на то, что США вышли из Второй мировой "единственной страной-победительницей", как иронизируют историки, и весьма скоро стала процветающей сверхдержавой, общий настрой американской словесности первого послевоенного десятилетия был весьма далек от праздничного и оптимистического. Исторический ужас Второй мировой, безусловно, травмировал не одно это поколение, но особенно повлиял на молодых. Сказалась также и «холодная война» «молчаливых пятидесятых»: пугающе реальная ядерная угроза, конформистское единодушие в нации, гонения на инакомыслящих. Дети, однако, бывают разными даже при одинаковых условиях воспитания. 

      Среди литературной молодежи того времени выделялась группа тех, чей протест выразился в крайних формах, кто взбунтовался против "тирании отцов" и порвал с ними. Они называли себя "бит-поколением"; критика заговорила о "битом (или "разбитом") поколении", хотя "апостол" битничества Джек Керуак, придумавший в 1952 году это определение, вкладывал в него иной смысл: "Бит означает ритм, пульсацию, не разбитость". Битничество было стихийным нонконформистским движением творческой молодежи и ее единомышленников за создание новой культуры, нового образа жизни. 

       Началось все спонтанно. Еще в середине 40-х годов на Западном побережье, в особенности, в Сан-Франциско, штат Калифорния, и его окрестностях, исключительно активизировалась творческая жизнь — музыка, живопись, поэзия. В 1944 в Биг Сюр переселилась скандальная знаменитость, едва ли не единственный в ту пору аморалист американской литературы, экспатриант 20—30-х Генри Миллер (1891—1980). Он как бы проторил дорогу другим — как в буквальном, физическом, так и в духовном плане. Калифорния стала местом паломничества творческой молодежи, как Париж — для молодых экспатриантов 20-х. Это был путь добровольного изгнанничества и, своего рода, внутреннего экспатриантства — в нехоженые области духа. 

         Из городов Новой Англии, из города Нью-Йорка, где родилось и обитало большинство битников, через весь континент эти нестандартные, неприкаянные американцы двинулись к Тихому Океану. С конца 40-х до середины 50-х туда переселились поэт и прозаик Джек Керуак, поэты Лоренс Ферлингетти, Ален Гинзберг, Грегори Корсо и Питер Орловски, которые примкнули к богеме западного побережья — художникам, музыкантам, поэтам. Они-то, да еще старший их всех годами прозаик Уильям Берроуз, и составили ядро битнического движения. За ними последовали многие. Битничество было возведено в своего рода национальную нонконформистскую религию. Оно представляло собой новое, антиакадемическое искусство открытых форм, стремившееся к непосредственному контакту с аудиторией. Оно предполагало и особый стиль жизни, отвергавший урбанистическую цивилизацию, комфорт потребительского общества, буржуазные представления о браке, любви и дружбе, принятые в Америке критерии ценности человеческой личности — уровень материального благосостояния и образовательный ценз. 

       Главное в битничестве, однако, это то, что и искусство, и образ жизни мыслились как способ приобщения к Богу — минуя традиционный институт церкви, путем непосредственного "узрения", через ритмический транс, усиленный употреблением наркотиков и раскрепощающий сознание. Несмотря на программный вызов современной американской культуре, это очень американское явление: оно по-своему развивает специфически национальные духовные традиции. 

            В литературе битничество раскрылось в новой, спонтанной поэзии свободной формы (поэма "Вопль", 1955 А. Гинзберга и т.д.); в прозе же оно ассоциируется с Джеком Керуаком (1922—1969), чей автобиографический роман "На дороге" (1958) явился своего рода каноническим текстом битничества. 

          В романе изображена программно кочевая, бездомная, полунищая жизнь Сола Пэрадайза и его друзей-единомышленников, которые отказались от карьеры и денег — от идеалов буржуазного преуспеяния и сбежали прочь из технологических городов к свободе собственной стихийной натуры. Эта свобода достигается героями через джаз, наркотики, секс и чистое движение — путешествие по дорогам Америки. Оно выступает у Керуака метафорой странствия по дорогам жизни, ведущего к истине, к Богу. 

 Невеста и веста 

        Веста - это девушка от 9 лет до 16 лет. С 9 лет все девушки действительно обучались ведению домашнего хозяйства и поведению в замужестве. А покровительницей семейного очага у Славян была богиня ВЕСТА, поэтому и девушек так называли. 

        С 16 лет девушки выходили из под покровительства богини Весты и становились не-Вестами. С этого возраста они уже могли выходить замуж (или не выходить) и самостоятельно вести домашнее хозяйство. 

       Девушку родившую хотя бы одного ребенка называли БАБА, поскольку у Славян ворота междумирья, через которые душа приходит на землю (в мир Яви), называли БАБА. 

         А с возраста 32 года (после 2-го круга лет) девушек называли - женщина. 

      Ве́ста - богиня, покровительница семейного очага и жертвенного огня в Древнем Риме. Культ Весты был перенесён Ромулом и Нумой Помпилием в Рим. Построенный Нумой храм её находился в роще на склоне Палатинского холма, напротив форума. В храме этом помещался жертвенник, на котором горел вечный огонь, поддерживаемый жрицами богини — весталками. 

       Весталки — жрицы богини Весты в Древнем Риме, пользовавшиеся большим уважением и почётом. Их особа была неприкосновенной (поэтому многие отдавали им на хранение свои завещания и другие документы). Весталки освобождались от отцовской власти, имели право владеть собственностью и распоряжаться ею по своему усмотрению. Оскорбивший каким-либо образом весталку, например, попытавшийся проскользнуть под её носилками, карался смертью. Впереди весталки шёл ликтор, при определённых условиях весталки имели право выезжать в колесницах. Если им встречался на пути ведомый на казнь преступник, они имели право помиловать его. 

         В обязанности весталок входило поддержание священного огня в храме Весты, соблюдение чистоты храма, совершение жертвоприношений Весте и пенатам, охрана палладиума и других святынь. Плутарх, оставивший наиболее подробное описание правил служения Весте, предполагает, что они хранили также некие святыни и исполняли некие обряды, скрытые от глаз непосвящённых. 

        Праздник Весты — Весталии праздновался 9 июня, во время праздника римлянки совершали босиком паломничество в храм богини и здесь приносили ей жертвы. В день этого празднества ослы не употреблялись для работы, так как, по преданию, крик осла некогда пробудил богиню ото сна в то время, как Приап собирался обесчестить её. В скульптурных изображениях, очень редких, впрочем, богиня эта представляется в виде богато одетой девушки с накинутым на голову покрывалом. 

Чёрно-белый бал 

      Ровно пятьдесят лет назад, 28 ноября американский писатель Трумэн Капоте — на тот момент самый-самый модный герой журналов по обе стороны Атлантики — собрал на своем легендарном Черно-белом балу в Нью-Йорке все сливки общества. В качестве «звезды» ужина он выбрал издателя Катерину Грэхем, которая после смерти своего мужа управляла империей отца самостоятельно (издательскому дому Грэхем принадлежали The Washington Post и Newsweek — ее называли самой влиятельной женщиной Америки). 

       На список гостей писатель потратил чудесный летний июнь, ни на секунду не расставаясь с записной книгой, в которую 24 часа в сутки скрупулезно вписывал новые имена и вычеркивал старые. В 1966 году о бале знал весь Манхэттен, и все-все-все без исключения хотели быть в списке, и каждому Трумэн обещал, что так и будет. Когда список гостей был готов, Капоте определился с датой — 28 ноября, точным временем — 10 вечера, местом — Plaza Hotel, — и темой. И что касается последнего пункта, то тут литератор вдохновлялся знаменитой сценой гавота из фильма «Моя прекрасная Леди», которую костюмировал Сесил Битон — один из первых глянцевых фотографов в истории Vogue, автор прекрасной книги про стиль и женщин сразу нескольких эпох «Зеркало моды». 

         Так Капоте решил с дресс-кодом — дам просили прийти в черном или белом платье, а для их спутников был выбран классический black tie. Плюс обязательным условием была маска, которую ровно в полночь нужно было сорвать. 

Как только пригласительные на бал были разосланы, Нью-Йорк буквально набросился на самых лучших портных города, которым пришлось перестать принимать заказы, за исключением чрезвычайно важных. Карнавальные маски в Bergdorf Goodman разобрали меньше чем за день, и ателье универмага открыло список на индивидуальные заказы: для гостей бала за пять месяцев штатный шляпник Адольфо Хальстон «смастерил» 125 роскошных аксессуаров.  

     Главный редактор французского Vogue Франсуаза де Ланглад и ее будущий муж Оскар де Ла Рента свои «кошачьи» маски из шелка марабу заказывали у театрального кутюрье.       Весь мир готовился к вечеринке и делал это на самом высоком уровне. 

         Трумэн Капоте потратил на свой бал почти 16000 долларов, его не раз пытались повторить (самая громкая «копия» — бал Christie's к 40-летнему юбилею), а Van Cleef & Arpels посвятил целую линейку в коллекции украшений Bals de Légende. Наряду с Балом в Зимнем дворце 1903 года, Балом Пруста в поместье Феррьер 1971 года и Восточным балом в Париже 1969 года, Черно-белый 1966 года стал одним из самых роскошных светских вечеров XX столетия. Среди его гостей были американский актер Генри Фонда с женой Ширли Мае Адамс, сестра Жаклин Кеннеди Ли Радзивилл, Генри Форд II, Сарджент Шрайвер — американский политик, основатель Корпуса мира — и Юнис Кеннеди Шрайвер.