Pro_жизнь: девяностые и вкус мужской дружбы
Автор: Дмитрий Манасыпов
Нам было по пять и четыре, где-то так. К семи годам мы знали друг друга всю жизнь. Женькины немецкие корни отразились в нем белыми волосами и рубленым лицом с голубыми глазами. Наша дружба перекатывается на языке вкусом запеченной на костре картошки, копченными свиными ребрышками от его деда Андрея и пластилином. Все, лепившие из него, помнят вкус пластилина. Мы лепили Айвенго и Бриана де Буагильбера, английских колонистов и повстанцев-буров, Чингачгука и красные мундиры. Вкус дружбы казался чистым и сладким, как газировка за три копейки из одного стакана автомата.
Женька умер этой зимой. Рассеянный склероз от "зиндана" в Чечне. Десять последних лет лежа. Вкус со мной.
Дружба порой пахнет. Наша общая огромная дружба на всю команду пахла креозотом шпал тысяч километров соревнований и сотнями кроссовок раздевалки старой спортшколы. Кофе с сахаром, смешанным вместе в одной банке и казахским мясным паштетом тощего девяносто второго. Кровью и привкусом резины от болгарских рыже-желтого мячей после важных матчей и первым пивом после двадцати пяти очков нашей лучшей игры в девяносто шестом.
Завтра поеду к другому Женьке, просто навестить друга.
Дружба порой пахнет кровью, порохом, табаком и разведенным спиртом. С Колей, Герой, Гусем, Адиком и Ванькой чаще всего было горько. От мятой "Примы", обжигающей пальцы своим огрызком. От пережаренной просроченной каши из банок. От "Толстяка" на два литра, растворившегося в себе стандартную склянку девяносто шести процентного "Ферейна". От зажаренной в угли "дикой" коровы, забредшей к молодым голодным организмам. От резкого запаха сгоревшего пороха, пропитывавшего все вокруг. От разливного краснодарского, крепкого и сладкого, заливавшего слишком плохие воспоминания.
Гера отправляет мне мои книжки из издательства, Коля второй раз женился и счастлив, Гусь торгует обувью в Ебурге, Адик давно на пенсии, а Ванька все грозится приехать в гости.
Мужская дружба очень разная на вкус