ПОЭТ ДНЯ. Йоргос Сеферис (13 марта 1900 — 20 сентября 1971)

Настоящее имя — Георгис Сефериа́дис

Певец Эллады. Лауреат Нобелевской премии (1963).

Цитаты

Если бы поэзия не коренилась в нашем теле и в мире, где мы обитаем, её век был бы краток. Её век был бы краток, если бы она ими и ограничивалась. Мы не знаем, где кончается поэзия.

Не дело поэта решать философские или социальные проблемы; его дело — дарить нам поэтическое очищение, катарсис, посредством страстей и раздумий, которые он прозревает в себе и вокруг себя, как всякий живой человек со своим уделом в этом мире.

Вопрос не в том, какие книги читает поэт, а в том, способен ли он перелить себя в материал, из которого созданы его стихи. И ответ на этот вопрос мы ищем не в методе, которым он пользуется, но в самом его творении.

Из книги «Шесть ночей на Акрополе» (единственного прозаического произведения Й. Сефериса, опубликованного после его смерти, в 1974 году)

Прочитанные книги путаются внутри нас. Иногда мне в голову приходит мысль сделать одну-единственную книгу из всех книг, которые я прочла: вырвать из них страницы, изрезать на мелкие кусочки, бросить их в корзину, перемешать хорошенько, а затем вынимать один за другим и переписывать.

Поэт-историк, разумеется, не означает поэта, который пишет также и исторические сочинения или перелагает историю стихами, но означает, — если вообще слово поэт имеет какой-либо смысл, — человека, наделённого чувством истории.

Формулировка Нобелевского комитета:
За выдающиеся лирические произведения, исполненные преклонения перед миром древних эллинов

Есть что-то в свете нашей страны, что делает нас такими, как мы есть. Мы в Греции как-то по-родственному близки с мирозданием. Это трудно выразить словами. Идея здесь с удивительной лёгкостью становится вещью. Можно сказать, что в паутине солнечных лучей она одевается плотью почти в физиологическом смысле. С другой стороны, иной раз нельзя точно понять, что за гора высится перед тобой, — камень это или жест. Слово, не ставшее плотью, есть нечто превосходящее наши возможности, и ужас в наших краях приобретает вид механической точности. Может быть, этим объясняются некоторые черты греческого характера, непонятные иностранцам, — и, возможно, тут есть некая связь со структурой древней трагедии.

Поэзия — не одно и то же для всех и каждого; по крайней мере, она не приносит один и тот же плод, а если и приносит — то разными средствами.

Острота чувств создает поэта. Интеллект, острота логики, эрудиция — всё это очень важно для поэта, но острота чувств — главное.

Стихотворения

Санторини

Поклонись, если можешь, морской воде,

забыв звуки флейты и голые ноги,

которые топчут во сне чью-то жизнь,

давно утонувшую в глубинах истории.

Дату, имя своё и место

на раковине неизвестной

напиши, коль сможешь,

да брось подальше —

и пусть утонет в бескрайнем море.

Перевод Александра Рытова

***

Потерянные миры

Как можно вместе вновь собрать

тысячу фрагментов человека?

Сломался руль?

Лодка чертит круги на воде,

и нет ни одной чайки рядом.

Мир тонет:

цепляйся за него, но всё равно

тебя он одного оставит

под жарким солнцем.

Ты пишешь:

меньше чернил,

больше моря.

И тело, что надеялось, как ветка,

расцветать, нести плоды,

стать флейтой на морозе —

его воображение в жужжащий улей поместило,

чтоб время музыкальное могло

к нему являться и пытать...

Перевод Александра Рытова

***

Из книги «Три сокровенные поэмы» (1966)

«Летнее солнцестояние», гл. 8

Белый лист бумаги суровое зеркало

возвращает лишь то, чем ты был.

Белый лист — он говорит твоим голосом,

Твоим, —

не тем, который хотелось услышать.

Этот напев — жизнь,

растраченная впустую…

Но ещё можно её отыграть, —

если только припасть

к этой белизне равнодушной,

белизне, что отбрасывает тебя

назад, к твоему началу.

Ты странствовал, видел множество лун и много солнц,

прикасался к живым и мёртвым,

испытал боль юноши,

муки роженицы,

огорченье ребенка,

но всё, что ты испытал — бесполезная груда,

если ты не доверишься этой вот пустоте.

Может, ты и найдёшь то, что, ты думал, навеки утрачено:

цвет юности, справедливые волны возраста, сомкнувшиеся над тобой.

Жизнь — это то, что ты отдал,

эта пустота — то, что ты отдал,

белый лист бумаги.

Перевод И. Ковалевой, А. Нестерова 

***

Слово Мастеру. Писатели о писательстве — список статей

***