Terra Udobia или Что будет после коммунизма? (продолжение)

(В помощь сельскому футурологу)

7. Найдётся ли место для демократии?

          А как окажется устроено общество машин, то есть каким в нём окажется господствующий порядок: остро интересующей кое-кого сегодня демократией (иными словами, порядком, при котором наши наследники будут массово включаться в процесс управления обществом) или всё же чем-то вроде монархии? Ведь при "машинизме" демократия, по идее, может оказаться совершенно ненужной, не обязательной.

          Почему демократия столь высоко ценится в современном человеческом обществе? Потому, что из-за "плохой настройки" людей (подробнее об этой эгоцентричной настройке рассказано в предшествующем тексте "Люди после капитализма") она, демократия, является почти единственным действенным инструментом, препятствующим несправедливому, то есть несоразмерному приносимой пользе и потому неэффективному распределению ресурсов общества.

          Несправедливое распределение ресурсов общества мешает, например, возникновению у работников хозяйского ощущения — а ведь именно это ощущение и позволяет достичь максимальной заинтересованности работников в высоких результатах деятельности.

          Несправедливое, несовершенное распределение ресурсов также позволяет безнаказанно вкладывать средства и силы общества не в развитие, а в неумеренное потребление, в излишнюю роскошь или даже в специализированные механизмы уничтожения типа военно-промышленного комплекса и армии.

          Современные члены общества, то есть биологические люди, увы, чрезвычайно склонны к тому, чтобы у них неконтролируемо разрастались личные потребности: в десятках дворцов, в сотнях автомобилей, в миллиардных счетах в заграничных банках, в личной охране — в том числе и в виде вооружённой ядерными ракетами армии и т.д.

          Если же потребности занявшего управляющее положение члена общества будут ограничены до разумного уровня (разумное ограничение потребностей — это как раз одно из наиболее реальных усовершенствований наших потомков-машин), а его связь с другими, с управляемыми им членами общества окажется полноценной и двусторонней, и информация о потребностях и возможностях этих управляемых станет адекватной, то надобность в демократии как в средстве удержания управленца от деспотизма — отпадёт.

          Повторяю: демократия сегодня выполняет чрезвычайно полезную функцию именно из-за настроенности нынешних членов общества, органических людей, в значительной мере не на совместное, а именно на индивидуальное существование.

          То есть демократия является механизмом, компенсирующим несовершенство членов общества нынешнего образца: вследствие их недостаточной приспособленности к совместному существованию (например, из-за их чрезмерной изолированности друг от друга) члены современного общества не имеют точного представления о положении друг друга. Что и позволяет существенному числу управленцев проявлять продолжительно некорректируемый эгоизм.

          В том же случае, если управление как распределение ресурсов и действий происходит чисто автоматически, то есть на основании чёткой программы, которая предполагает, во-первых, однозначное, стандартизированное восприятие объективных данных о состоянии целого, его частей и окружающей его среды, а во-вторых, однозначное реагирование на эти объективные данные, то произвол управляющей части может быть минимизирован. И потому демократия оказывается излишней — как не нужна она, например, мотору хорошей машины.

          Потребность в демократии — в том числе даже на последних этапах существования коммунизма — сомнительна ещё вот с какой позиции. Дело в том, что уже довольно скоро успехи производства, его тотальная автоматизация и пр. приведут к тому, что основные жизненные блага будут предоставляться всем людям по потребности (ибо, напоминаю, трудовые затраты людей на организованное распределение жизненных благ будут превосходить трудовые затраты на их, жизненных благ, производство).

          А значит, уже в этот ранний момент резко снизит свой градус деспотический потенциал управленцев. Тем самым деспотизм, неподконтрольность массам как инструмент привилегированного получения жизненных благ потеряет привлекательность. И тогда многие члены общества начнут, скорее всего, даже уклоняться от попадания на управленческие посты.

          Так что со временем общественно значимые решения будет принимать, возможно, не громоздкое сообщество наших потомков, а, как это происходит в совершенных целых, некий более или менее единый и специализирующийся на управлении машинный центр.

          Впрочем, если такой центр и появится, то далеко не сразу, а именно лишь со временем — ведь этому появлению будет препятствовать передаваемый по цепочке поколений "демократический" консерватизм нынешних людей.

          Итак, с одной стороны, хорошо обеспеченному жизненными благами обществу демократия, по большому счёту, станет вроде бы не нужна. Но, с другой стороны, в обществе существуют традиции, программирующее влияние предков на потомков.

          Поскольку сегодня демократию особенно высоко ценят именно наиболее цивилизованные общества (а они-то как раз и будут в первую очередь переходить к коммунизму и к "машинизму"), то демократия может оказаться занесённой в число безусловных, не вызывающих ни малейшего сомнения ценностей, не подлежащих изменению установок.

          Кроме того, с демократией дело обстоит, скорее всего, не так просто, как описано выше. В будущем отпадёт потребность в демократии только как в механизме распределения дефицитных пока продуктов потребления. Однако в обществе грядущего может возникнуть не меньший дефицит на другие вещи, нужные для его нормального существования.

          Эти вещи — например, масштабные научные приборы или производящие их устройства, — мы, современные люди, считаем далеко не самым важным в жизни. Но в будущем, когда окажутся полностью удовлетворены очень волнующие нас первоочередные потребности в жизнеобеспечении, грандиозные научные приборы и связанные с ними производства, возможно, станут предметами большого вожделения конкурирующих общественных групп.

          Таким образом, субъекты общества грядущего начнут совместно, демократически решать остро стоящие для него, для общества, вопросы типа "Сколько производственных ресурсов выделим на строительство сети космических гамма-телескопов?" Или: "Будем ли ускорять на два года создание малого раздвигателя пространства?" Или: "Не пора ли закрывать программу утепления Солнца?"

          Приведу ещё один аргумент в пользу демократии, которая сегодня является средством соединения разделённых, в значительной мере независимо существующих субъектов. Вот этот аргумент: при "машинизме" все члены общества, существующие раздельно, дистанционно, взаимно независимо с позиций механики, фактически окажутся плотно слиты чем-нибудь вроде радиосвязи в практически единого субъекта.

          То бишь раздельность существования окажется в основном лишь видимостью, формальностью. А на самом деле, повторяю, общество при "машинизме" будет вне зависимости от своих организационных предпочтений вырабатывать решения только глубоко совместно.

(Продолжение следует)