90-ые, война и орудийный ящик

Орудийный ящик штука  простая. Здоровенный, зеленый, с двумя замками и ручками-петлями из не  особо толстого прутка. Делается из обычного снарядного, который типа  гранатный… СПГ же стреляет гранатами, мальчики и девочки. 

Эти клятые деревянные  коробки мы все любили нежной и трепетной любовью. А как еще, если перед  тобой, чаще всего, целый грузовик этой херовины, а весит каждый не  кисло, а те самые ручки не просто неудобны, ой, нет. Где-то на десятом,  перекидывая следующим двум принимающим, петли начинают резать ладони  так, что куда там чему другому. Сам не замечаешь, когда каждый новый  рывок заставляет вдруг скрипеть зубами и с ненавистью смотреть на  следующий зеленый угол, радостно смотрящий на тебя из кузова. Но то  ладно, речь не о разгрузке дополнительного боекомплекта.

На кой ляд нужен  орудийный ящик, что правильнее называть ящиком с шанцевым инструментом?  Да все верно, именно для него, того самого инструмента. Очень простого и  крайне нужного на любой войнушке, локальной, глобальной и мировой.  Потому как внутри, спрятавшись за плотно подогнанными досками, оббитыми  стальными полосами, спят крепким сном лучшие друзья любого, мать его,  воина: лопаты, лом и кирка. 

Любите копать? Обожаете  аэробные упражнения? Послужите в артиллерии, там такого добра хоть одним  местом ешь. Да так, что сам себе напоминаешь если и не трактор, то  садовый мотоблок уж точно. 

- Чё встали, бойцы?!

Перекур, ё-маё… Ну, понеслась. 

Позиция для стрельбы из  СПГ-9М, всякими любителями пафосных названий называемого «Копьем», штука  простая. Стрелять полагается стоя, траншея выходит длиной метров в  пять, рядом с самим граником обязательно следует вырыть ячейки для  вьюков со снаряженными гранатами, а еще для коробки с прицелом. И, да,  обязательно роется орудийный погреб. Ящиков так на… на до хера.

Вот тут-то, широко  открывая крышку нашего темно-зеленого друга, ты радуешься тому, что  служишь в артиллерии. Ее славным традициям и умению командования  правильно комплектовать подразделения… И хер с ним, со стремным сухпаем в  коробке, а не пластике, с его сухарями, порой уже съеденными  червячками, да… Ведь у вас, смотрящих на кусок земли с грустью и тоской,  есть сраный орудий ящик. И рыть это все, по очереди меняя одного  наблюдателя, можно нормальными лопатами. А не саперными огрызками,  подходящими колоть дрова… и не только дрова. 

Бери больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит…

Мы рыли ее разную.  Черно-жирную, серо-легкую, красно-вязкую, желто-хрусткую, полную камней,  корешков, засохшего говна и даже совершенно археологических черепков с  витыми узорами, поднятыми с глубины в полтора с небольшим метра на  Ставрополье. Били ломами и киркой, корежили собственные лопаты и спины,  рыли-рыли-рыли…

Не сделаешь позицию – умрешь раньше.

Не сделаешь позицию – поймаешь пулю.

Не сделаешь позицию – ты просто дебил.

Летом, весной, осенью и  зимой, наш орудийный ящик весело звенел открываемыми замками, хрустел  иногда замененными досками, стучал оковкой углов по бортам нашего  131-го, грохотал о мерзлую землю, срываясь из уставших рук. Везде  катался с нами, превращался в кровать, становился обеденным столом или  даже помогал рассматривать карты. Ну и, само собой, разборку и чистку  стволов производили на нем же, расстелив плащ-палатку поверху. 

Фух… дорыли. Все  сделали? Дёрна нарубили, обложили со всех сторон, типа маскируя? И чо,  что вокруг ровное поле, а у нас тут не особо? Надо, значит делаем.

- Медленно, товарищи  солдаты… перекурить-отлить и запасную, во-о-он там, через десять метров.  И с погребом, хули, само собой с погребом. И с ходом сообщения. Все,  отдыхайте, бойцы.

Господи благослови наш орудийный ящик, две чертовы штыковые лопаты, лом и кирку.

Девяностые, война и Шомпол
Девяностые, война и женщина на войне
Девяностые, война и горячая любовь