Читательское - о ВК

В седьмом классе, когда я впервые читал "Властелин колец", мне пришлось завести особую одежду, чтобы продираться через этот текст - иначе я никак не мог заставить себя двигаться вперед. Я приходил домой из школы, переодевался в "мантию", которая помогала мне сосредоточиться и настроиться на нужный лад, и усаживался за роман, как за учебник. Примерно с таким же настроением.

Даже сейчас я без труда могу представить человека, который получает удовольствие от атмосферы, языка и духа этой книги, но искренне удивляюсь, когда кто-то говорит, что его увлекали приключения героев. На мой взгляд, Толкиену удалось сместить акценты так, что все приключения в романе оказались погребены под "культурологическим контекстом", как Помпеи под застывшей лавой. Когда персонаж, который не спал трое суток, бегал и сражался, и по-прежнему торопится спасти своих друзей, начинает нараспев декламировать очередную древнюю балладу, чтобы познакомить своих не менее изможденных спутников с какими-нибудь архиважными событиями двухсотлетней давности - это никак не получается воспринимать, как приключение.

За исключением пары страниц про подземелья Мории, меня ни разу не охватывало беспокойство за героев. Я не сопереживал ни их дружбе, ни их ненависти, ни любви Эовин - все эмоции и отношения в ВК, кроме эмоций Фродо (и, пожалуй, отношений Фродо с Горлумом), предельно схематичны, анемичны и бледны. Я читал эту книгу без какого-либо интереса к личности героев, сеттингу или сюжету - читал ради идеи, что я непременно должен ЭТО прочитать. Выше я сравнивал ВК с учебником, но, может быть, честнее было бы сказать, что я читал его, как Библию. Думаю, многим христианам Библия вовсе не интересна. Будь они по-настоящему честны с собой, они, наверное, даже признали бы, что она им совсем не нравится. В лучшем случае, если им очень повезет, у них имеются отдельные любимые места. Но ты просто исходишь из идеи, что читать какой-то текст и разбираться в нем - это твоя обязанность.

Если подобное чтение трудно назвать удовольствием, то результат проделанной работы оказался еще хуже - я не помню, чтобы после какой-нибудь другой книги меня накрывало такой осязаемой и длительной депрессией. Ещё бы... Я честно отмучился - вместе с героями - три неподъемных тома, чтобы автор преподнес всем нам такой чудовищно безрадостный финал, что, право же, на месте Фродо я бы предпочел погибнуть вместе с Горлумом. В тринадцать лет я не додумал эту мысль с такой цинической определенностью, и был слишком подавлен, чтобы осознать свое негодование, но, кроме изумления и грусти, финал вызвал у меня смутное отвращение. У меня было чувство, что автор по капле выпил из меня (и из своего главного героя) силу, радость и надежду, и мы прошли этот путь до самого конца, надеясь, что в финале он вернет нам все отобранное сторицей - но автор оказался несостоятельным должником, банкротом, который не в состоянии не то что заплатить проценты, но даже вернуть тебе - твое же.

Толкиен оставил мою душу в том самом состоянии, которое так метко описал его же персонаж - истончившейся, как масло на бутерброде скупердяя. Конечно, "каждый пишет, как он дышит", и, если ты просто не способен написать иначе - то это, скорее, повод для сочувствия. Но это - человеческое рассуждение, а для читателя (и для другого автора) писатель - это больше, чем обыкновенный человек. Искусство не констатирует, оно повелевает - вызывает нечто из небытия и властно утверждает его в человеческой реальности. И это налагает на автора дополнительные обязательства.