Оплеухи, сифилитик и "Маски трёх эпох"

Пишу с сотового, урвав окошко с вроде бы работающим инетом. Пост большой, поэтому кто хочет отдохнуть — проходите мимо.

Нормально появлюсь в инете на следующей неделе.

***

Огромное спасибо Инне Рудольфовне Чеп за такую большую и серьезную рецензию на второй том «Масок трёх эпох»! Очень спокойная, вдумчивая и серьезная рецензия. Не хвалебная, а вдумчивая, что для меня наиболее ценно. https://author.today/review/195907
***
Хотела написать небольшой комментарий под рецензией, но он разросся до объема большого поста, поэтому выкладываю его отдельно. Это ни в коем случае не спор с Инной, это объяснение нескольких вопросов, которые повторяются в  рецензиях и отзывах и, к сожалению, сейчас плохо понятны читателям, что, если честно, меня удивляет: эти нормы этикета очень часто описывались в классической литературе.
Пишу с телефона, связь плохая, поэтому прошу извинить, не могу пользоваться функцией выделения цитат. Надеюсь, что этот пост всё же загрузится.
***
«столкновение с вздорной княгиней, когда Деми не даёт отпор, а ведёт себя излишне терпеливо, противоречат, например, ее решительному поведению с Константином или Томиловым. Складывается впечатление, что порой эти сцены с ушибами ноги, с княгиней нужны, чтобы героиню пожалели плюс показать, что ее защищает Лант. С другой стороны, это лишь личное восприятие, человек, в одной ситуации растерявшийся, в другой критической ситуации может поступить решительным образом».

Уже который раз встречаю мысль, что Деми была обижена, что не смогла нормально отметить на оскорбление. Но...
Вот вам интересный вопрос, на который я, например, ответ не знала: в чем разница между обращениями «Милостивый государь» и «Милостивый государь мой»? Какое из них приемлемо и обращении к равному по чину и званию?
Для нас сейчас это не имеет никакого значения, мы, читая старую книгу, не обращаем на такое внимания. А оказалось, что это один из важнейших моментов при написании письма или в личном общении: «мой» можно было употреблять только при обращении к человеку ниже себя по общественному положению. Если бы вы написали «мой» в приветствии к равному или, не дай бог, к более высокому по положению человеку, это могло даже спровоцировать дуэль. (Если вы сравните обращения и подписи в переписке Павло́вича с Деми и Еленой, то заметите и другие тонкости этикета — я пользовалась письмовниками и учебники этикета того времени).
Эту вот мелочь о «мой» я узнала из старого цикла передач Юрия Лотмана «Беседы о русской культуре». Очень советую, в инете есть полная подборка, правда, там довольно много о декабристах, причем не совсем объективного: декабристы дорогое время воспринимались исключительно как романтические герои, а все их ошибки и подлости замалчивались. Так что тут нужно быть осторожнее. Можете поискать и книгу Лотмана с таким же названием.
***
К чему эта вроде бы не относящаяся к книге мелочь? Это просто пример того, насколько важны любые мелочи, когда дело касается проведения людей прошлых эпох.
В XVIII и особенно XIX веке огромное значение имели вот такие мелочи. И ещё — понятие чести, даже не личной, а чести сословия или чина. Понятие стыда и бесчестия было невероятно развито. Вот несколько моментов, иллюстрирующих нормы того времени.
Первый. Сейчас мама у меня перечитывает книгу Александры Бруштейн «Весна» (вторая часть трилогии «Дорога уходит в даль», очень рекомендую эту трилогию). Начало ХХ века. В город на прогулку вышла группа воспитанниц частного пансиона, уже не девочки, а молоденькие девушки. Их сопровождают мужчина служитель и пожилая классная дама. К девушкам стали приставать с шуточками подвыпившие молодые офицеры, на слова служителя они не реагировали — он низшего сословия. Стоило только классной даме спокойно сказать: «Вы же дворяне, вам не стыдно?» — офицеры замолчали и поспешили уйти.
Второй. Из «Записок кирасира» князя Трубецкого, 1911, кажется, год (книги по рукой нет, пишу по памяти). Он — молодой человек, готовящийся к экзаменам на офицерский чин, представитель одной из знаменитейших дворянских фамилий страны, великолепно воспитан им образован. Временно живёт в особняке тёти в Петербурге. После встречи с приятелями возвращается поздно вечером сильно «тёпленьким» и случайно сталкивается в прихожей с тётей. Не было скандалов, даже выговоров, просто неодобрение идеально воспитанной женщины, но он больше никогда не позволял себе появится перед женщинами (подразумеваются дворянки и вообще образованные женщины приличного поведения) не  только пьяным, а даже просто выпивши.
Третий момент. О сдержанности поведения. Две цитаты из книги Елены Лаврентьевой «Повседневная жизнь пушкинской поры. Этикет»
«Управляй лицем по своей воле, чтобы не было на оном изображено ни удивления, ни удовольствия, ни отвращения, ни скуки!» (Книгге А. Об обращении с людьми. Ч. I — IV. СПб, 1820 — 1823).
«"Безмолвные слезы" также считались вульгарным проявлением чувств. В рассказе Н. А. Бестужева «Похороны» герой, от имени которого ведется повествование, "забылся и заплакал", находясь в церкви у гроба своего друга. Вскоре он заметил, что "взоры всех" были обращены на него. "Тут я только вспомнил, что нахожусь посреди большого света, где приличие должно замещать все ощущения сердца и где наружный признак оных кладет печать смешного на каждого несчастливца, который будет столько слаб, что даст заметить свое внутреннее движение"».
Общее ощущение от светского человека давно в работах недоброй памяти, но довольно талантливого писателя, всем известного Булгарина (цитата по той же книге Лаврентьевой, выделение последнего предложения моё):  «Во всем наблюдается средина: ни слова более, ни слова менее; никаких порывов, никаких восторгов, никаких театральных жестов, никаких гримас, никакого удивления. Наружность — лед, блестящий на солнце».
***
Деми по своему положению в несколько раз выше княгини Баратаевой. Об этом свидетельствует вся обстановка яхты и поведение Деми. Княгиня, отлично знающая нормы и русского, и европейского этикета, не желает это понимать. Она сразу обращается к Деми «милочка» — это позволительно только к прислуге или очень низкому по положению человеку. И получает ровный ответ, который должен был сразу предупредить, что она говорит с более высокой по положению собеседницей. Но.. После пощёчины Деми даёт совершенно нормальный в том обществе отпор, такую же жестокую пощёчину, но словесную: «Я — хозяйка этой яхты, вита Деми Незедера, посланница Шаналорна!». Любая дворянка знает, что посол не просто занимает очень высокое положение, но и то, что он неприкосновенен! А значит, нормальному человеку достаточно один раз услышать такой ответ (а он выделен курсивом не просто так), чтобы стать тише воды ниже травы. Любой физический отпор лишил бы Деми этого высокого положения, уравнял бы ее с княгиней (две базарные бабы дерутся).
Утром княгиня повторяет оскорбление, но теперь уже на глазах у посторонних, выставляя на посмешище себя и мужа. Не Деми, а именно себя и своего мужа. Её поведение недостойно даже мещанки. А вот Деми не может так себя вести, ведь это не Петля Времени, не столкновение с Кристией или Трикситрокси, и тем более не может показать, что она пострадала. Все видят, что она повредила ногу, но если бы она хотя бы мимикой показала, что ей больно, она бы сдала свои позиции, проиграла б княгине. Это дуэль, но не на оружии, а в том, кто достойнее себя ведёт.
Всё, что происходило за завтраком и после — полностью соответствует нормам того времени. Не нашим, а именно этикету начала XIX века. На княгиню демонстративно не обращают внимания, хозяйка (Деми) не обменивается с ней ни словом, а ведь по правилам гостеприимства должна хотя бы несколько фраз сказать. Княгиня сидит не на почётном месте. Более того, Деми к столу должен был проводить князь (дальше несколько раз упоминается это правило, что хозяйку к столу ведёт почетный гость), но этого тоже нет. Обоим супругам показывают, кто они на яхте, насколько они ниже по положению, чем хозяева. И дальше уже вступает Лант. Деми в этой ситуации не имеет права дать настолько жёсткий отпор, она исчерпала все средства воздействия на эту дуру. А вот официальное обращение мужчины, посла, и не напрямую к княгине, а к её мужу — это уже совсем другое. Это разговор официального лица с представителем зарвавшемуся дуры (не забудьте, что в то время женщина не имела почти никаких общественных прав, её в обществе представлял мужчина — муж, родственник). Кстати, после этого разговора князь, пусть и не сразу, признается равным, его уважают, как и княжну, советуются с ним.
***
Ситуации с Константином и Павло́вичем совсем другие. Деми полностью в своем праве, защищая себя. Более того, это единственный способ дать отпор. Любая огласка обесчестит Деми — это тоже особенность общественных норм того времени: если к женщине пристают, виновата исключительно она, потому что «дала повод своим поведением». Огласка также приводит к дуэли, причем вызывать оскорбившего должен Лант, а выбирать оружие — тот, кого вызвали (при этом дуэли запрещены, за них по закону предполагается смертная казнь, правда, этот закон никогда не выполнялся). И при этом дуэль не снимет с женщины подозрений в недостойном поведении. Постоянные параллели с дуэлью Пушкина тут не просто так.
Так что все особенности поведения, вся сдержанность и вроде бы иногда беспомощность Деми — это исключительно знание этикета того времени.
***
Есть и ещё несколько особенностей. Вызвать на дуэль человека значительно ниже или выше себя по положению — это нарушить нормы приличий. Если ты вызываешь низшего по положению, то уравниваешь себя с ним, более того, не оставляешь ему выбора: он не может в этом случае отказать. Вызываешь более высокого по положению — он волен отказаться, и ты выставишь себя на посмешище. Вызвать на дуэль члена императорской семьи, тем более наследника престола вообще невозможно. Кстати, бывало, великие князья этим пользовались и обесчещенные мужья, отцы, женихи были вынуждены молчать, глядя, как их жён, дочерей, невест, сестёр используют для развлечения. Мужчина в этой ситуации был совсем беспомощен.
И такая тонкость. Павло́вич нарушил все нормы не просто этикета, а вообще приличий: публичное оскорбление посла, женщины намного более высокого положения (он обычный мелкий дворянин, Деми равна княгине, разница в чинах тоже огромна), а потом вызвал на дуэль Ланта, который тоже во много раз выше его по положению, более того, у Ланта дипломатическая неприкосновенность. Если бы не все остальные обстоятельства, тем более понимание, что дальше будут уже не «благородные» методы, а наёмные убийцы, Лант бы не принял вызов — он был не просто в праве отказать, он был в праве уничтожить карьеру Павло́вича.
***
Ещё один момент.
«... довольно странно смотрелось эмоциональный всплеск Деми:"Хотите, чтобы мы вели себя как местная знать - получите!" Так как в общем-то в этом и была чуть. Чтобы их воспринимали серьезно, чтобы с ними считались, они и должны были вести себя как местная знать».
Если внимательно читать, то становится понятно, что слуги — охрана Ланта и Деми — там есть, причем это больше десяти робо-слуг (Ланта в этой истории сопровождают четверо, но этого обычно достаточно в подобных обстоятельствах). Кроме того, то, что в домах того времени делали слуги — принести воду для умывания, накрыть на стол, приготовить еду и многое-многое другое — на яхте выполняется техникой, то есть наличие обычных слуг там не требуется (фактически техника там заменяет более чем сотню слуг только в обеспечении бытовых удобств). И тот же князь Баратаев, как и помощник капитана, это отлично понимают. Поэтому на яхте нет толпы слуг и охранников, есть необходимый по статусу минимум (они вообще смогли обойтись без робо-слуг).
Дело в другом. Матросы привыкли, что на корабле всегда много людей — десятки и сотни — которые не только работают с парусами, но и (не забудьте, много лет идёт война с Наполеоном) обеспечивают безопасность капитана и пассажиров, и отсутствие видимых исполнителей (да и оружия) показалось им отсутствием защиты судна вообще. Технических возможностей яхты они и представить себе не могли. Они связывали защиту только с видимыми робо-слугами.
***
С русскими аристократами несколько позже другая причина. Обратите внимание на ремарку, что у князя Баратаева, в отличие от большинства русских аристократов, не было много прислуги — только горничная, повар и няня. Это намёк на всё происходящее. В Европе к тому времени на самом деле даже аристократы перестали пользоваться сотнями слуг, часто ограничивались всего несколькими, а то и одним. А вот в России... Россия — крепостническая страна, в ней богатство человека определяется количеством «душ», в том числе числом дворни. В книге Елены Лаврентьевой  «Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Этикет» есть отрывки из мемуаров, и приводится такой пример:
«Встать с кресел и сделать несколько шагов для того, чтобы взять потребную ей вещь, она почитала действием неприличным и обращалась к малому у дверей с приказаниями, как то, которое раз было отдано при мне: "Человек! скажи рябой Анне, чтобы она прислала русую Анну подать мне веер". Веер лежал на столе в той же комнате. Не знаю, старалась ли она когда-нибудь объяснить себе, каким образом можно существовать, не имея, по крайней мере, полдюжины слуг».
Лакеи фактически были живыми роботами, предназначенным только для того, чтобы показать, насколько барин богат. Стоять часами не шевелясь, живыми статуями, и ждать приказа. Число прислуги во дворцах доходило до пятисот-семисот человек (те документы, которые я изучала во время работы над книгой, показывают, что в ну во дворцах, а просто в богатых поместьях было довести-тоста человек дворни, а то и реально до пятисот) которые зачастую ничего не делали, ничего не знали и не умели, только устраивать интриги, воровать и издеваться над слабыми. И, к слову, плодить клопов, блох, вшей, которыми кишели даже наиболее роскошные дворцы: прислуга-то спала не в отдельных спальнях, а прямо на полу гостиных, залов, проходных комнат.
Даже для европейцев это было дикостью. И если техника позволяла уменьшить количество прислуги — европейцы считали это благом. Тем более диким и непрактичным это кажется нам. Если на яхте есть все необходимое, если всё выполняется моментально, то зачем эти куклы-слуги? Но оказалось, что они нужны — русские аристократы не смогли представить богатого человека без толпы дворни.
Это не вопрос «посол соблюдает традиции страны» (робо-слуги есть, достаточно для свиты посла влиятельной страны), это совсем другая сторона взаимодействия культур. То, что для нас внутренне неприемлемо, как порка слуг, как презрение к нижестоящим по чину или званию, как продажа ребенка насильнику. К тому же вы сами представьте комнаты, в которых стоят такие слуги. Всюду. Насколько комфортно будет жить в такой роскоши? И, кстати, они ещё и место занимают :)
Именно поэтому Деми так зло говорит: «хотели — полу́чите». Они с Лантом хотели общаться с людьми на равных, а их вынудили поставить себя выше остальных, показать свою власть и силу, чего они не хотели. Это не вопрос дипломатического этикета.
***
Ну и некоторые другие мелочи.
✓Вольные люди. В то время так называли беглых и разбойников, слово «вольный» не синоним «свободного». Свободный человек от чего-то, свобода ему дана и подразумевает ответственность за свои действия. Воля — это отсутствие ответственности, любых связей и законов.
✓Почему иногда особо отмечается, что человек был босым (Матвей, Пётр Гаврилович). Горожане (Матвей жил в городе) обычно носили кожаную обувь, и её отсутствие — признак очень небогатого человека, который бережет, возможно, единственную пару башмаков. Пётр Гаврилович — он одет в городскую, европейскую одежду, более того, он сохраняет европейские им городские нормы гигиена — он бреется (зачастую поварам даже предписывалось брить голову, чтобы волосы не попада́ли в еду). Но он уже не барский слуга, он выброшен в крестьянскую жизнь, и не может сохранять те привычки, которые усвоил с детства. Стараясь сохранить цивилизованный облик, он не в силах это сделать.
✓«Ахфицер»- сифилитик. Этот солдат не был извращенцем. Он был болен, заразился скорее всего в европейских кампаниях, а в Европе в XVII—XVIII веках было проверье, что от сифилиса полностью излечивает секс с девственницей, желательно — маленькой девочкой. Насилие в отношении девочек из бедных семей иногда становилось едва ли не всеобщим бедствием, но редко отражалось в литературе. И этот солдат, заразившись в Европе, перенял и это поверье, почему и покупал девочек из бедных семей и сманивал нищенок. Он был преступником, но не маньяком и не извращенцем.