Мораль: масштабирование и структурирование

Начал писать комментарий на заметку Марики Становой "О бедном злодее замолвите слово... или два": https://author.today/post/206009

И в очередной раз обнаружил, что для комментария написано... многовато. Что ж, добро пожаловать в блог.

Фридрих Ницше, как известно, разделял мораль господ и мораль рабов. Не стану останавливаться на подробностях, кто не читал и даже не гуглил вики на тему, тот сам отыщет потребное (при желании).

Суть в том, что для морали раба, конечно же, любое убийство неприемлемо, а убийство "невинных деточек" -- неприемлемо категорически. Потому что не рабу решать, когда, где и к кому применять насилие; проще запретить насилие вовсе -- что правящий класс и сделал.

А вот для морали господина приемлемо всё, что сочтёт нужным принимающий тяжёлые решения. И если ценой окончательного поражения монархистов станет лишение их потенциальных лидеров, тех точек кристаллизации, вокруг которых может сплотиться белое движение, то тут даже думать не о чем.

Надо действовать. В случае царской семьи -- расстреливать.

На заметку авторам:это прекрасный, практически неисчерпаемый источник сюжетных конфликтов. Тот, кто угнетает, находится в вечном и непримиримом противоречии с теми, кто угнетаем. Угнетатель может быть благороден, милосерден и благонамерен, а угнетаемый -- ограничен, жалок и глуп. Угнетатель также может быть трачен близкородственным вырождением, уродлив и мерзок, а угнетаемый -- здоров, крепок и силён во всех отношениях, включая умственное. Это в нашем случае мало что меняет.

Угнетатель и угнетаемый имеют разную мораль -- вот в чём штука, вот в чём корень вечного конфликта.

И дело вовсе не в рабском бунте, обычно бессмысленном и беспощадном, чаще выражающем желание не сломать систему господ-и-рабов, но вознести бывших рабов к господству; даже когда хозяин приказывает, а слуга повинуется, место для конфликта всё равно остаётся. Доказано пушкинским путешествием за отравой ("И человека человек послал к анчару...") и Герасимом с его утоплением Муму.

Но вернёмся к трудным выборам и сомнительным решениям.

...сам я в плане морали скорее рационалист; логика и этика для меня -- взаимодополняющие системы, которые должны разными путями вести к одному решению. Подход Ницше меня, как человека мыслящего, удовлетворяет не вполне: у меня есть свой подход. И сложности, встающие при масштабировании задач перед этиком, я осознаю превосходно.

А масштабирование бывает как во времени, так и в пространстве.

Всем памятна максима про слезинку ребёнка. Красиво сказано, хлёстко. Но если проанализировать ситуацию, продлить её во времени...

Мы не позволяли ребёнку плакать. А потом не позволяли снова и снова. Что это значит? Да то, что он не знал горя, недостатка, ограничений -- прям Будда Шакьямуни до столкновения с нищим лицом к лицу. Оставим в стороне тему материального изобилия для воспитуемых не-царей и зададимся вопросом: благо ли для дитя (не сиюминутно, но в перспективе) -- знать только одну сторону бытия?

Боюсь, ответ будет: нет, это не благо. Со временем при взрослении ребёнок неизбежно столкнётся с тёмной стороной мира... если дать ему повзрослеть. И окажется на положении человека, что с ослабленным, нетренированным иммунитетом оказался посреди болезнетворных миазмов в джунглях.

В нашем случае -- каменных, но велика ли разница? Слабого в джунглях в любом случае не ждёт ничего хорошего.

А если взрослеть не давать, это тоже отнюдь не благо, но удушение живого потенциала. "Маменькин сынок" -- отнюдь не комплимент, как все понимают. Зато очень наглядный пример, как благие намерения в очередной раз приводят сами-знаете-куда.

Масштабируем теперь этическую задачу в пространстве, а не во времени. И... оказываемся на территории не морали, но этики и политики. Потому что от решения начинают зависеть не единицы, но сотни, тысячи. Даже миллионы -- и ныне живущих, и ещё не рождённых. (Да, масштабирование в пространстве связано с масштабированием во времени: континуум для всех один).

Что есть политика? Вспомним определение: это искусство и наука согласования групповых интересов таким образом, что индивидуальные интересы не берутся в расчёт. Всё по слову поэта: единица -- вздор, единица -- ноль, голос единицы тоньше писка.

Тут, кстати, и начинается серьёзное расхождение с моделью Ницше: для моральных господ вполне нормально жертвовать интересами большинства, чтобы удовлетворить меньшинство. А вот современный политик, по идее, должен понимать аксиоматически: без жертв лучше обойтись вовсе. Подданным не только можно, но и нужно кидать кости пожирнее. Мощь государства по всей пирамиде организационных слоёв, от психологической (идеологической) до военной, зависит от СОВОКУПНОЙ силы всех его составляющих. Вклад в которую вносят равно и президент, и бомж.

При этом отдельно взятый бомж на фоне президента, конечно, ничтожен. Но президент-то один, а бомжей тысячи -- и если суммировать...

На заметку авторам 2:прекрасным, практически неисчерпаемым источником сюжетных конфликтов может служить также деление социума на большинство и меньшинство. Причём по самым разным критериям. Умные и глупые, инициативные и пассивные, богатые и бедные, сильные и слабые, одарённые и бездарные, учёные и неучи...

Описывая приключения героя, автор просто по построению отделяет его от большинства. Более того, выстраивается иерархия: Герой -- спутники Героя -- не герои. Сознательное использование такого деления, особенно игра с инверсией тропов, может многое дать тексту.

И снова возвращаемся к теме морали. Что морально для политика? В основном -- поддержание хорошего баланса между тремя ценностями: единством, гармонией и развитием. К сожалению, добиться идеального баланса не получится, как не получится сделать что-либо дёшево, быстро и качественно; в реальной ситуации приходится выбирать два пункта из трёх, а то и ограничиваться одним пунктом.

Единство: ослабление противоречий между правящим классом и обычными гражданами. Неблагодарная и в целом почти безнадёжная (ибо бесконечная) работа, вроде поддержания порядка в доме. Как указано выше, деление общества на большинство/меньшинство по критерию обладания властью едва ли разрешимо -- ну, пока у нас не построен коммунизм. 

Поэтому верхи вечно стремятся нахапать побольше материальных благ, после чего, как "модель человека, удовлетворённого полностью", свернуть пространство и остановить время. Низы же недовольны ЛЮБОЙ эксплуатацией, сколь угодно мягкой -- по меткому замечанию уже не АБС, но Асприна, какова бы ни была налоговая ставка, это всегда изъятие заработанных денег и никто не будет доволен, отдавая своё. В общем, политик, заботящийся о единстве общества, должен скорее следить, чтобы противоречия верхов и низов не достигли критического градуса. Он должен не давать элите закукливаться в мирке благополучия и не доводить недовольство масс до (пред)революционной лихорадки.

Гармония: правильный баланс между подсистемами общества. А их ох как много. Транспорт, энергетика, здравоохранение, педагогика, армия с её нуждами, министерства -- от сельскохозяйственного и до внешних сношений... басня о Парусах и Пушках раскрывает суть лишь одного из противоречий, мыслимых внутри этого многоугольника. Как правило, именно настройка гармонии общества отнимает у политиков больше всего сил и средств -- если только не заботиться о...

Развитие: стратегический, внешнеполитический и даже, для особенно дальновидных умов, метакультурный уровни планирования. Сохранить имеющееся, заботясь о единстве и гармонии общества, хорошо -- но консерватизм всегда проигрывает в перспективе, потому что одной обороной войны не выигрываются. Если в античности и в Средние Века развитием можно было по большей части пренебрегать, то сейчас, в третьем тысячелетии, такое буквально смерти подобно.

Но... цена поиска долгосрочных выгод -- потери на тактическом уровне, общее недовольство элит и народа, дисгармония в мелодии социального оркестра.

Работа политика тяжела и неблагодарна. И грязна, хотя и не в классическом понимании. Грязь тут связана не с тем, что власть имущий радостно топчет нормы рабской морали, плодя преступления против добра и нравственности -- каждый день и не по одному разу; грязь политики связана с неизбежной нецелевой тратой усилий и ресурсов, с неидеальностью любых принятых решений.

Иногда, конечно, удаётся сделать особенно красивый ход, выстроить ситуацию так, чтобы получить многократную прибыль, не обделив никого из акторов политического взаимодействия, напротив, свести дело к общей выгоде -- но это статистическая редкость и исключение из правила. Куда чаще приходится (например) кроить бюджет, как Тришкин кафтан, заранее смирившись с тем, что кого-то -- одну из наличных социальных групп -- придётся обделять и ужимать.

На заметку авторам 3:в отечественной литературе крайне мало годных текстов, описывающих власть имущих без прикрас, не одной лишь чёрной краской. А ведь такая задача даже чисто технически чрезвычайно интересна!

Увы, позитивный образ властителя не очень-то моден, чтобы не сказать грубей; принято скорее плеваться в сторону верхов, бичуя многочисленные пороки правящей страты. Это много проще и потрафляет вкусам аудитории, тогда как попытка встать на место тех самых бичуемых и осуждаемых богатеев сложна и психологически тяжела -- примерно по тем же причинам, по каким тяжело всерьёз влезать в шкуру антагонистов.

Что ж, тем лучше! Осилив то, чего не делает большинство, можно приобрести особую славу и потешить ЧСВ.

И снова к морали. Из сказанного выше напрямую следует: результатом действий политика неизбежно станут страдания человеческие. И даже смерти. Неизбежно. "Значит, слушай мой приказ: проведём разведку боем. Лезь в броню, дави на газ: ты назначен быть героем!" Оперирование ресурсами в соответствующем масштабе не обходится без жертв. Даже насквозь мирное строительство жилья по статистике оплачивается кровью. Например, в 2018-м в Санкт-Петербурге на строительстве произошло 210 несчастных случаев, из которых 40 -- со смертельным исходом.

Значит ли это, что политик сознательно толкает на рельсы толстого человека?

Нет. Как правило, ему или ей вообще не до конкретных людей (напоминаю: групповые интересы без учёта частных). В подаваемых документах всё тоже завуалировано; фраза "за отчётный период смертность в регионе выросла на 1,2%" остаётся абстракцией, даже если способен расшифровать подтекст: умерло 238 там, где раньше за аналогичный период умерло 235. Но эти трое умерших сверх "нормы" -- кто они? Неведомо. Чёрные числа на белой бумаге или экране монитора не дают понять, сколько пролито слёз и какова глубина горя потерь. Это просто числа. Элементы статистики.

И думать о них сверх необходимого нельзя: список задач велик, до ужина надо принять ещё пять решений различной важности...

Ужасаться расстрелу царской семьи удобно постольку, поскольку вся она имеет лица. И палачи имеют лица. Это наглядно, зримо, тут есть за что уцепиться воображению. А вот если отступить немного и задаться вопросом, скажем, жертв Ходынки... или того абстрактнее: очередного голода в Российской Империи, скажем, 1891-1892 годов. "Дело даже не в том, что в стране не было хлеба; дело в том, что у крестьян, ведущих полунатуральное хозяйство, не было средств на покупку его"...

Демиург производит материю, отягощённую злом. Авторы творят миры, отягощённые проблемами, конфликтами и всё тем же злом. Даже в самых флаффных мирах где-то там, на заднем плане, растут неблагополучие, страдание, гибель. Пёстро-позитивный сеттинг "МЛП", и тот не обходится без Дискорда и алмазных псов -- что уж говорить о Средиземье или тем паче мире молота войны!

И круг замыкается. В том числе круг моральной ответственности. Автор -- в рамках своего мира -- стоит куда выше политиков и даже выше магов с богами. Ему держать ответ за всё. Слёзы, боль и кровь, сколько в придуманном их ни есть -- на его руках.

- Ты создал хороший мир, Артур, - сказал он, наблюдая, как медленно поднимается над горами солнце.
- Злой, - возразил тот. - Я делал игрушку, Локар, или как там тебя.
- Зови меня Локаром, я привык. Что с того, что злой? Он все равно прекрасен.
- Злой, - упрямо повторил Норт. - Я сделал злую игрушку, понимаешь? Что это говорит обо мне, о том, каков я есть, если моя любимая игрушка - злая? /.../ Зачем я такое придумывал?
- Чтобы развлечь детей, - сухо усмехнулся эльф. - Не терзай себя. Ты создал настоящий мир. Нельзя создать настоящий мир и быть плохим.

...да. Автор -- в рамках своего мира -- стоит куда выше политиков и даже выше магов с богами. На его руках также остаются смех, счастье и сияние звёзд в вышине.

И нельзя забывать простого факта: если бы не автор, всего этого просто не существовало. Доброго и злого, правильного и неправильного, красивого и уродливого. Политик слишком масштабен, чтобы судить его действия рамками камерной индивидуальной морали? Что ж: втискивать в эти узкие рамки писателя тем более невозможно.

Даже не из-за иного масштаба, но из-за иного качества деяний. Хотя в отличие от Бога из книги Иова, автор вполне постижим человеками -- он и сам человек, чего уж.

Греховность автора, таким образом, не в том, чтобы навалить миллионы трупов, заполнив кровью русла рек, или изобрести какого-нибудь Гасхааля, Повелителя Ворон; автор совершит грех, если это всё окажется бесцельным, не имеющим смысла.