Ф. М. Достоевский о себе, писательстве и истине

Литография П. Ф. Бореля. 1862

Фёдор Михайлович Достоевский (11 ноября 1821 — 28 января 1881) — писатель, философ, публицист. Классик мировой литературы.

Цитаты

Меня зовут психологом. Неправда. Я лишь реалист в высшем смысле, — то есть изображаю все глубины души человеческой.

„Вам правда открыта и возвещена как художнику, досталась как дар, цените же ваш дар и оставайтесь верным и будете великим писателем!..“ [приводит слова В. Белинского] <...> Это была самая восхитительная минута во всей моей жизни. Я в каторге, вспоминая её, укреплялся духом.  

Я боюсь только одного — оказаться недостойным моих мучений.

Искусство есть такая потребность для человека, как есть и пить. Потребность красоты и творчества, воплощающего её, — неразлучна с человеком, и без неё человек, может быть, не захотел бы жить на свете.

О писательском процессе

Запомните мой завет: никогда не выдумывайте ни фабулы, ни интриг. Берите то, что даёт сама жизнь. Жизнь куда богаче всех наших выдумок! Никакое воображение не придумает вам того, что даёт иногда самая обыкновенная, заурядная жизнь, уважайте жизнь!

Произведение не сводится к одной идее, его ещё надо создать и выполнить.

Надо работать без послабления, чтобы самому видеть результат.

Занятие романом... ведь это день и ночь, и если не пишешь пером, то ходишь <…> и думаешь....

Говорят, что тон и манера рассказа должны у художника зарождаться сами собою. Это правда, но иногда в них сбиваешься и их ищешь...

Писатель — художественный, кроме поэмы, должен знать до мельчайшей точности (исторической и текущей) изображаемую действительность. У нас, по-моему, один только блистает этим — граф Лев Толстой...

Хуже всего боюсь посредственности; по-моему, пусть лучше или очень хорошо или совсем худо. Посредственность же в тридцать печатных листов вещь непростительная...

Из записных тетрадей Фёдора Михайловича

У меня свой особенный взгляд на действительность (в искусстве), и то, что большинство называет почти фантастическим и исключительным, то для меня иногда составляет самую сущность действительного. Обыденность явлений и казённый взгляд на них, по-моему, не есть ещё реализм, а даже напротив...

Я совершенно не умею, до сих пор (не научился), совладать с моими средствами. Множество отдельных романов и повестей разом втискиваются у меня в один, так что ни меры, ни гармонии. <…> Но есть и того хуже: я, не спросясь со средствами своими и увлекаясь поэтическим порывом, берусь выразить художественную идею не по силам... И тем я гублю себя...

Давно уже мучила меня одна мысль, но я боялся из неё сделать роман, потому что мысль слишком трудная и я к ней не приготовлен, хотя мысль вполне соблазнительная и я люблю её. Идея эта — изобразить вполне прекрасного человека. Труднее этого, по-моему, быть ничего не может, в наше время особенно. (о романе «Идиот»)

Занимательность я, до того дошёл, что ставлю выше художественности ... То-то и есть, что всё беру темы себе не по силам. Поэт во мне перетягивает художника всегда, а это и скверно...

Иногда бывает столько разных хлопот, неприятностей, тягостей, что ни за что взяться сил нет, тем более за письмо. Я только сочинения мои должен писать и пишу, в каком бы ни был расположении духа, да и то иногда не выдерживаю и бросаю всё. Жизнь моя не красна...

Я убеждён, что ни единый из литераторов наших, бывших и живущих, не писал под такими условиями, под которыми я постоянно пишу, Тургенев умер бы от одной мысли. Но если б вы знали, до какой степени тяжело портить мысль, которая в вас рождалась, приводила вас в энтузиазм, про которую Вы сами знаете, что она хороша, — и быть принужденным портить сознательно!

Величайшее умение писателя — это уметь вычёркивать.

Я перечёл теперь то, что сейчас написал, и вижу, что я гораздо умнее написанного. Как это так выходит, что у человека умного высказанное им гораздо глупее того, что в нём остаётся?

В литературном деле моём есть для меня одна торжественная сторона, моя цель и надежда (и не в достижении славы и денег, а в достижении выполнения синтеза моей художественной и поэтической идеи, то есть в желании высказаться в чём-нибудь, по возможности вполне, прежде чем умру).

Писатель, произведения которого не имели успеха, легко становится желчным критиком: так слабое и безвкусное вино может стать превосходным уксусом.

О книгах

Перестать читать книги — значит перестать мыслить.

Случается же так, что живёшь, а не знаешь, что под боком там у тебя книжка есть, где вся-то жизнь твоя как по пальцам разложена.

Когда я вижу вокруг себя, как люди, не зная, куда девать своё свободное время, изыскивают самые жалкие занятия и развлечения, я разыскиваю книгу и говорю внутренне: этого одного довольно на целую жизнь.

Фотография К. А. Шапиро. 1879

О деньгах и творчестве

Я никогда не выдумывал сюжета из-за денег, из-за принятой на себя обязанности к сроку написать. Я всегда обязывался и запродавался, когда уже имел в голове тему, которую действительно хотел писать и считал нужным написать.

Я, получая деньги вперёд, всегда продавал уже нечто имеющееся, то есть продавался только тогда, когда поэтическая идея уже родилась и по возможности созрела. Я не брал денег вперёд на пустое место, то есть надеясь к данному сроку выдумать и сочинить роман...

Хочется писать его* не на срок, а так, как пишут Толстые, Тургеневы и Гончаровы. Пусть хоть одна вещь у меня свободно и не на срок напишется... (* запись в 1870 году о неосуществленном замысле нового романа)

Об истине

Истина — поэтичнее всего, что есть на свете…

Настоящая правда всегда неправдоподобна, знаете ли вы это? Чтобы сделать правду правдоподобнее, нужно непременно подмешать к ней лжи.

Истина без любви — ложь. 

***

Слово Мастеру. Писатели о писательстве — список статей

***