Рубашка

Жара выжгла газоны и листву, накалила мостовую, точно сковородку, надолго оставленную на углях. Но карнавал еще томился, медленно поджариваясь, и пах орехами и жженым сахаром. 

Отыскав фонтан, Эрик перелез через бортик прямо в штанах и ботинках, напился, а заодно сунул под бьющуй струю горячую голову. 

"Начнем с "Клотильды." - решил Эрик.

Хозяин питейного заведения, в котором Эрик своими памфлетами делал кассу не раз и не два, собирал народу так, что воришкам палец сунуть некуда было, в долг давать отказался. 

- Пива тебе могу поставить, малой. Да и то, пей так, чтоб гвардейцы не видели. Завтра закрытие карнавала. Пьяных сегодня будет до ведьмы. В общем, быстрее пей и проваливай. 

Эрик выпил холодного пива и отправился в "Куку." Там его помнили, любили и там работала добросердечная дедушкина пассия. Но и там ему не повезло. В "Куке" сидели гвардейцы. Пили и гоготали. Гвардейцев было человек десять. Эрик оценил ситуацию, развернулся на каблуках и, чудом не наступив на кота с половиной хвоста,  испарился прежде, чем его заметила воодушевленная грогом власть. 

Далее он зашел к официантке "Слепого Тома", забрал у нее рубашку и даже немного потискал за кухонной ширмой, но в долг у нее просить не стал. И не стал просить в долг у мадам, которую навестил по дороге из "Слепого Тома" в "Кювет". В "Кювете" его щедро накормили вчерашним супом и налили ещё пива, наотрез отказавшись давать взаймы, да ещё такую приличную сумму, как серебряный полтинник, необходимый на билет до Туона. 

Зачем он вообще вернулся в столицу, Эрик себе ответить не мог. Хотя, ради ночи с вдовой, он вполне был готов еще раз пройти петуховый ад. Потому что без ада не бывает рая. Это он теперь хорошо усек. А заодно усек, что совать в рот неизвестную гадость из подозрительного пузырька он пока поострежется. 

К вечеру он уже был сыт, пьян и по-прежнему нищ, как библиотечная крыса. То есть, без сомнения духовно богат, но по сути - беспросветно беден. 

Не на что было даже купить Ричке ее любимую булочку со взбитыми сливками. Не то что билет.

Он как раз остановился перед витриной с красивыми шляпами, женскими и мужскими, дорогими и попроще, с перьями и яркими бляшками, с лентами и даже с цепочками. Шляпа бы ему не помешала. В такую жару. Вон та, светлая, легкая, с серебряным листочком клевера на боку. Как раз под его рубашку...

В стекле витрины отражался лохматый парень в красивой рубашке с прямым воротом, и эта рубашка ему чертовски шла. Продавать ее не хотелось. Купленная на последние, оставшиеся от стипендии гроши, льняная, приятная телу и, что главное, удивительным образом подошедшая ему по длине рукавов, спасенная от жутких розовых пятен маринованной свеклы доброй сиськастой официанткой из "Слепого Тома", рубашка была первой вещью, которую Эрик купил сам, на свои, заработанные учебой и творчеством.

Эрик хмыкнул своему отражению и по-привычке поправил на плече фантом любимой лютни. "Порешаем, - кивнул он себе. - Эрик он или наплевано?"    

И, сунув руки в карманы, направился в сторону городского рынка поискать какой-нибудь работы, обычной работы, как у всех. Не, ну а что? Один раз можно. Ради лютни.

(Эпизод, черновик)