Как тя звать да по имени, величать да по изотчеству?..

Крайне интересную версию по поводу варианта 1 в предыдущем треде предложила Инна Кублицкая.

Имя Иродион таки восходит к Ироду, а толкования насчет Родоса и розового привязали позже, когда в евангелии покрыли царя Ирода неувядаемой дурной славой. Во всяком случае, в святцы это имя попало от святого апостола Иродиона, родственника Павла, а значит, еврея по происхождению. Но у самого Ирода имя произошло от греческого "героя", это да. Ирод происходит от Hērōídēs, которую позже адаптировали как Hērṓdēs, а уже от этой формы образовалась форма Иродион - не то маленький Ирод, не то принадлежащий Ироду.

Сомневаться в эрудиции Инны, которую я знаю и по ее текстам, и по ее блогу на diary.ru у меня нет никаких оснований. Тем более если речь идет об ономастике. Так вот – если принять эту версию, картина резко меняется. Разумеется, в случае, если Достоевский разделял данную точку зрения – а это вполне возможно. Точнее, если он знал оба варианта толкования имени Иродион.
Насчет адептов версии «Родион значит герой» применительно к Раскольникову когда-то высказал предположение мой сын (он же юный казуист, он же домашний филолог… нууу – магистерскую по литературоведению таки защитил). А именно: как Родион – это сокращение и искажение исходного имени Иродион, так и Раскольников уже не герой, поскольку подверг себя умалению и искажению своего героизма. Нет больше того Роди, который спас детей из огня – есть автор статьи и убийца. Но, как самокритично заметил домашний филолог, это всего лишь интеллектуальная спекуляция, и едва ли размеры совы соответствуют конфигурации глобуса. Если считать, что Иродион – это герой, то и впрямь у совы с глобусом конфликт намечается. Но если Иродион – это маленький Ирод, посвященный Ироду… тут дело иное. Был герой, юноша, который спас детей – и вот этот-то герой рвется со своей человекоубийственной теорией не в Ироды даже, а в Иродики. Я сначала протестовала – мол, деточка из старухи-процентщицы никакая. Но дело не в том, что она не деточка, а в том, что сама теория Родиона посвящена Ироду по своей сути. Впрочем, к ней мы еще вернемся, когда речь пойдет о фамилии и отчестве Родиона и позже. Пока же хочу лишь отметить, что вариант «Иродик» и вариант «здесь тебе Родос, здесь и прыгай», то есть здесь и сейчас докажи делом, соверши убийство – эти варианты нимало не противоречат друг другу. Напротив, они друг друга гармонично дополняют. А что смыслов вложено больше одного – так это для Достоевского как раз нормально.
И все же меня притягивает третий вариант. Он не противоречит объединению двух предыдущих. ИМХО – он их дополняет. И вообще – я ведь обещала нести чушь? И – где?
Не беспокойтесь, сейчас принесу. Чушь не пакетик, нести не тяжело, спина не переломится.
Итак – прошу любить и жаловать, я принесла чушь. Иначе говоря, версию, не подкрепленную с научной точки зрения ничем, кроме моего персонального имхастого ИМХО.
Вот и он, вариант 3. «Родион» значит «розовый».
А розовый цвет – он из себя какой? А промежуточный он. Межеумочный. Не белый и не красный. Застрял посредине. Так ведь и Раскольников застрял на полпути. Между совестью – и самообманом. Между подвигом – и преступлением. Между притягательностью теории – и ужасом ее воплощения. Между героем – и Иродом. Между белым – и красным. И если белый тут предположительно символизирует чистоту, то красный – не кровь… точнее, не только кровь. Да и сам цвет не только красный. Почему я так считаю? А потому, что есть в романе еще один персонаж с «цветным» именем, о котором речь еще впереди. А до тех пор я пока буду временно называть этот цвет красным. Почему пока? Увидите сами. Должна же быть хоть какая-то интрига!
Розовый цвет. Бывший герой не попал в иродики и не прыгнул. Так и застрял посередине. Между собой-прежним и собой-возможным. Полностью эта возможность, к счастью, не сбылась.
А вот откуда она взялась вообще?
Скажут ли нам что-то на сей счет фамилия и отчество Родиона?
Разумеется. Ни о каком раскалывании родины Романовых и прочей ложной этимологии и речи нет. Раскольников – нормальная патронимическая фамилия, означающая «сын раскольника». То есть старовера, старообрядца.
И вот тут необходимо сделать некоторое отступление.
Разумеется, любая человеческая общность состоит из отдельных людей со своими индивидуальными чертами. Но есть у них и объединяющие их черты – иначе они не были бы общностью. Что же объединяет старообрядцев?
Я не буду говорить обо всех более или менее типических чертах – только об имеющих отношение к теме. И не забудем, что возникли они не на пустом месте. Старообрядцам было невероятно, немыслимо, невозможно трудно устоять перед соединенным давлением никонианской православной церкви и поддерживающей ее власти. Результат? Вера не просто истовая, а, если так можно выразиться, замкнутая в себе. Всё, что вовне, греховно и неправильно. И все, кто вовне, верят неправильно. Только мы – правильно верящие люди. Далеко ли отсюда до «только мы – правильные люди», а там и до «только мы – люди»? Увы – ближе, чем кажется. Те, кто читал Шергина, возможно, помнят такой эпизод: 

Ушаков и товарищи пришли в Сумский посад. Был праздник и сумляне пригласили их к столу. 
Маркелов подкормщик говорит: 
- Какой страх - со всеми есть и пить, а не знаем, кто какой веры! У меня и ложки с собой нет. 
Маркел говорит: 
- Какой страх людей обижать! В ложку ты свою веру собрал

Православный и католик могут сколько угодно честить друг друга схизматиком и еретиком – но чтобы не сесть за один стол… едва ли такое возможно. А для среднего старовера это норма. Кормщик Маркел Ушаков – великой души человек. А вот реакция его подкормщика, тем более для тех времен, типична. Такое ощущение, что эти люди боятся заразиться чужим грехом, как проказой. И потому отделяют себя от иных людей. Для них привычно делить людей на разряды – до мимодумности привычно. Вот и вполне православный их потомок Родион делит людей на разряды. С этого-то все и начинается. То, что позволило старообрядцам выжить и сохраниться, сделалось страшным орудием саморазрушения их потомка.
Не забудем еще одну характернейшую для старообрядцев черту – почти поголовную грамотность. И не стоит ссылаться на результаты тогдашних переписей населения. Старообрядцы записывались в них неграмотными, поскольку отказывались читать новую (а значит, еретическую) печать. Между тем книгу они знали и любили – дай Бог всякому! Книга составляла очень важную часть их жизни. Книга… стоп – книга?
Так кто там у нас Родион Раскольников, как раньше говорили, по изотчеству? Романович?
«Роман» – это ведь не только «римлянин». Роман – это еще и художественное произведение. Книга. Можно ли поспорить с тем, что чтение имело огромное значение для Раскольникова? Не просто огромное – я бы сказала, решающее. Не на пустом ведь месте возникла его пресловутая теория. Не одни только жизненные факты повлияли на ее сложение. Из того, что какой-нибудь Наполеон убивал тех, кого позднее в свое статье Родион причислит к низшему разряду, вовсе не следует напрямую, что эти люди и впрямь низший разряд и так с ними и следует поступать. Но сам воздух эпохи насыщен этим воззрением, оно проникает в книги – в поэмы, в романы… как ни крути, а в идеологическом смысле, ИМХО, Раскольников однозначно Романович. Он – дитя прочитанного им, он порожден книгами. Так и не ставший мелким Иродом, не доказавший свою теорию совершенным им действием, застрявший на полпути порожденный книгами Родион Романович Раскольников.

На сегодня порция чуши благополучно отгружена. Продолжение следует.