Расстрелянный священник

Утро 29 апреля 1944 года выдалось прохладным, только что прошел дождь и на дорогах стояли лужи. Стараясь не задевать рясой мокрой травы, митрополит Сергий шел через сад, по выложенной желтым кирпичом дорожке к ожидающей его машине, но то ли дорожка была слишком узка, то ли экзарх тучен, но уже через несколько шагов подол его облачения намок и теперь хлопал на ветру. У калитки Сергия поджидал личный водитель, приятный парень из местных. Рядом с ним, не смея сесть в машину без дозволения его преосвященства, уже топтались мужчина и женщина оба в черном, родственники покойного друга, которого в светлые пасхальные дни Сергию предстояло отпеть в церкви Каунаса. 

Вчера, когда выяснилось, что они здесь, он сам предложил подвести чету до места.  Предоставив гостям занять заднее сидение, сам митрополит сел рядом с водителем.  

Он оглянулся на маленький утопающий в цветах домик, в котором жил несколько последних лет. 

Больше он в этот дом уже не вернется.

Часом позже машина митрополита была обстреляна поджидающими их на сельской дороге людьми в немецкой форме. Расстреляв машину из автоматов, убийцы сели в ожидающее их авто и скрылись с места преступления. Сергий и его водитель скончались сразу. При вскрытии из тела митрополита было извлечено 12 пуль. 

Убийство священника во все времена считалось одним из самых страшных, самых непростительных преступлением. А погибший был главой прибалтийской православной церкви, митрополитом Виленским и Литовским, экзархом Латвии и Эстонии – то есть, расследовать такое преступление следовало на самом высоком уровне, но по сей день тайна смерти митрополита не раскрыта.

Что же мешает это сделать? 

Но давайте углубимся в историю. С одной стороны, весна 1944 года, идет Вторая Мировая война, до салюта Победы больше года, следует ли удивляться, что фашисты убили русского человека? 

С другой стороны в это время оккупанты чувствовали себя в Прибалтике полными хозяевами, хотели бы казнить неугодного им митрополита, арестовали бы и расстреляли по всем правилам. Хочешь по-тихому в застенках, чтобы никто не знал, не ведал, хочешь большим процессом с участием прессы. Но убивать исподтишка?.. какой в этом смысл? 

Известно, что немецкие оккупанты были недовольны деятельностью митрополита, Сергий и сам подозревал, что рано или поздно с ним разделаются, о чем говорил своим друзьям. И было за что. Находясь на своем высоком посту, Сергий и его миссионеры заново создали Псковскую миссию, и с начала войны восстановили свыше 400 церквей. 

Он крестил тысячи детей и взрослых, венчал, отпевал сотни и тысячи прихожан, причащал советских военнопленных в концлагерях, куда власти нехотя пускали священника, выказывая ему тем самым свое расположение.

Старанием Сергия были спасены десятки детей из концлагеря Саласпилс.

В общем, официально вынужденный признать власть оккупантов, Сергий, не стремился прогибаться перед захватчиками, а спорил, настаивал на своем – ходил по краю.

На первый взгляд, все кажется вполне логичным, фашисты устранили слишком активного и в последнее время ставшего неуправляемым священника. Но почему же они не могли арестовать митрополита? что называется, официально? Допросить? Судить? И, в конце концов, расстрелять? 

Показательный процесс мог бы раз и навсегда напугать того, кто занял бы освободившееся место, сделав нового митрополита покорным и преданным. Хозяевам нет смысла убивать из-за угла.

Поэтому оставим на время версию о том, что убийцами были фашисты. Рижский  священник Николай Трубецкой, попавший во время войны в концлагерь, утверждал, что митрополита убили партизаны за то, что Сергий сотрудничал с фашистами. Самому Трубецкому сообщил об этом находящийся в том же лагере бывший партизан. Который утверждал, будто Сергий Воскресенский пал от рук дружинников бывшего латвийского президента Карлиса Ульманиса. Свидетель лично знал людей, которым была поручена казнь, хотя сам там не был и ни самой казни, ни проведших приговор в исполнение людей не видел.

За версию, что Сергия убили пришлые говорит и то, что убийцы были облачены в немецкую форму, но если мы уже разобрались, что немцам не было причины действовать исподтишка, к тому же подвергаясь опасности, при особе митрополита вполне могла оказаться вооруженная охрана, да и водитель мог успеть выхватить оружие и открыть огонь. 

Вопрос, как убийцы могли пронести оружие на территорию контролируемую армией захватчиков? Любого штатского тот час же остановят, а то и расстреляют на месте, заметив у него предмет напоминающий оружие. Следовательно, для того, чтобы пройти мимо караулов и не вызывать своим видом подозрения, нужно было выглядеть так как те, кто имел право носить оружие, то есть, была нужна немецкая форма.

По версии, Николая Трубецкого митрополит Сергий был убит дружинниками бывшего латвийского президента Карлиса Ульманиса, но в то время деятельность этих дружинников мало чем отличалась от партизан. Так что их придется рассматривать вместе.

Итак, у нас есть две силы, способные совершить это убийство – немцы и партизаны. К последним мы относим и пробравшихся на оккупированную территорию русских и дружинников экс-президента Ульманиса.

Для того, чтобы представить себе картину в полном объеме, необходимо сначала рассмотреть личность убитого. Кто такой митрополит Сергий Воскресенский – герой и святой принявший мученическую смерть за веру, или предатель и прислуживающий врагу, которого партизаны или латвийские дружинники ликвидировали в ходе спецоперации. 

Так кто и за что его убил?

Для того, чтобы ответить этот вопрос, нам придется углубиться в историю:

С самых своих первых шагов молодой советское государство приняло атеизм, как прогрессивное мировоззрение отрицающее религию. «Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс», – говорил Ленин.

В рамках борьбы с религией в 1920-е — 1930-е государственные органы массово арестовывают и преследуют представителей духовенства и религиозных проповедников. Повсеместно закрываются церкви, а священники попадают в застенки НКВД. 

27 октября (по старому стилю) 1917 года на II Всероссийском Съезде Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов принимается Декрет о земле, в котором говориться в частности о переходе принадлежавших Церкви земель в распоряжение Волостных Земельных Комитетов и Уездных Советов Крестьянских Депутатов. А уже 2 ноября 1917 года Советом народных комиссаров провозглашается «Декларация прав народов России», в которой церковь теряет свои исконные привилегии.

16 декабря 1917 г. законодатели начинают регламентировать личную жизнь граждан. В частности в декрете «О расторжении брака» и декрету «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» говориться, что брак объявлялся частным делом, а соблюдение или несоблюдения религиозных обрядов больше не оказывает влияния на юридические отношения между супругами, а также между родителями и детьми. 

То есть, с этого момента новая власть покушается на права и обязанности церкви. И начиная с 1919 года Коммунистическая партия открыто провозглашает в качестве своей задачи содействовать «отмиранию религиозных предрассудков». 23 января 1918 года церковь отделяется от государства, церковные школы упраздняются. Кроме того, церковь лишалась прав юридического лица, и все церковное имущество теперь переходило государству. Что же до  религии – она  объявлялась частным делом граждан. 

История повторяется, подобно первым христианам Рима, преследуемых слугами очередного Ирода, церковь продолжает жить, но вынуждена уйти в подполье.

Не удивительно, что с таким отношением молодые люди, чувствовавшие в себе призвание быть священниками, в большинстве случаев не имели возможности осуществить свою мечту. Появление в учебных заведениях ребенка с крестиком на груди, донос, что семья посещает церковь, могло вызвать исключение из пионеров или комсомольцев.

Тем не менее, когда в августе 1939 года Советский Союз силой присоединил к себе Прибалтику, не удивительно, что живущие там русские православные люди ощущали на себе сильное давление со стороны своих же соседей, которые видели теперь в них не добрых друзей, а представителей стороны захватчика. 

Тем не менее, Прибалтика оказалась в составе СССР и патриарх Московский посчитал своим долгом назначить туда митрополита, 24 февраля 1941 года им стал Сергий Воскресенский. Теперь его следовало именовать: митрополит Виленский и Литовский, экзарх Латвии и Эстонии. Именно этот человек должен был осуществлять связи между Россией и Прибалтикой, поддерживая свою паству и утешая ее в дни испытания. 

Какой священник может жить и служить в стране ненавидящей религию? Только священник служащий и богу и новой власти. Какой патриарх может отправить своего представителя в, по сути, другую страну, дабы править там через него? Не удивительно, что митрополит Сергий Воскресенский тут же приобретает прозвище «Красный митрополит». По словам протоиерея Георгия Митрофанова, «…Представители местного духовенства поначалу воспринимали Сергия Воскресенского просто как большевистского агента. И ему потребовались очень большие усилия уже в период оккупации, занимая последовательную антикоммунистическую позицию, чтобы получить доверие этого духовенства, как и германских оккупационных властей». 

Сотрудничество с немцами

Немецкая оккупация застала Сергия в Риге, где он проживал с июня 1941 года, но, вопреки прогнозам, «красный митрополит» не покинул своей паствы. Мало этого, экзарх, которого в Прибалтике откровенно ненавидели и считали агентом Кремля, в период оккупации развел невероятно бурную деятельность. Первым делом он подготовил двух энергичных епископов Даниила (Николай Порфирьевич Юзьвюк) и Иоанна (Янис Екабович Гарклавс) и открыл в г. Вильно Богословско-пастырские курсы, куда могли поступить те, кто желал стать священниками.  Для этого ему пришлось пойти на поклон к оккупационным властями, которые и дали разрешение на открытие новых церквей и курсов. 

Немцам это было выгодно, так как в ту пору они еще рассчитывали расположить к себе население. И благодаря активному священнику, у них получилась более чем хорошая реклама «немецкая раса спасает людей от коммунистической заразы», так что Воскресенский, что называется, пришелся ко двору.

Вести из кольца блокады

В это время Ленинград уже находится в кольце блокады, и в осажденном городе несет свою нелегкую миссию митрополит Алексий I (в миру Сергей Владимирович Симанский). 

Алексий мог покинуть город, но не стал этого делать. Он совершает литургии и молебны, проповедует, ободряет и утешает, кроме того, он уговаривал и благословлял других священников, отслужив в своем храме переходить в следующий храм, где пастыря не было. Священников в блокадном городе не хватало, а желающих помолиться за тех, кто на фронте и тех, кто рядом, помянуть ушедших и просто поговорить с батюшкой оказалось множество. 

Но не стоит забывать, что Алексий был митрополитом не только в Ленинграде, но и в Ленинградской области, так что, оказавшись в окружение, он не имел возможности ни поехать туда сам, ни отправить туда священников. Сама же Ленинградская область на момент начала войны включала в себя 12 городов областного подчинения: Боровичи, Волхов, Красногвардейск (Гатчина), Луга, Новгород, Ораниенбаум (г.Ломоносов), Ксков, Сестрорецк, Слуцк (г.Павловск), Старая Русса, Териоки (г.Зеленогорск), Шлиссельбург, и принадлежащие им области и районы.

Понимая, что его голос слаб и не способен донестись до всех и каждого, Алексий пишет послания к своей пастве, которые распространяются по охваченному блокадой города. Кроме того, он все время предпринимает попытки передать слова утешения людям, оставшимся за границей города, для верующих Ленинградской области, которая из-за невозможности митрополита вырваться к ним из кольца блокады, остались теперь без духовной помощи.

«Православная русская церковь вместе со всеми народами Великого Советского Союза горит одним желанием — всемерно помогать наступающей Красной Армии. – Обращался к своей пастве Алексий митрополит Ленинградский. – Ленинградская епархия — духовенство и верующие, воодушевлённые патриотическим движением всего советского народа, с первых дней Великой Отечественной войны нашей Родины против ненавистных немецко-фашистских захватчиков стали поддерживать военно-патриотические мероприятия, направленные на строительство и укрепление обороны Союза ССР и нашего города-фронта, героически отстоявшего свою целость. Руководимая мною ленинградская епархия, находящаяся в условиях блокады, до сего времени внесла в фонд обороны страны 3 182 143 рубля наличными деньгами, а также пожертвования ценными вещами. Руководствуясь призывом патриаршего местоблюстителя митрополита Московского Сергия, епархия вносит на постройку колонны танков имени Дмитрия Донского ещё 500 000 рублей. Сбор средств продолжается с верой в непоколебимую победу нашего правого дела над кровавым безумием фашизма. Усердно молим Бога о помощи Вам в Вашем великом историческом призвании — отстоять честь, свободу и славу нашей страны».

Непривычно слышать такие слова от пастыря, но ведь и Иосиф Сталин сообщил о начале войны, обратившись к согражданам с религиозным приветствием «Братья и сестры». Патриотические послания и проповеди владыки Алексия разбрасывались в виде листовок с советских самолетов на оккупированной немцами территории. Митрополит Алексий все 900 дней блокады находился с Ленинграде. После войны он был награжден медалью «За оборону Ленинграда».

Получив разрешение на свою пастырскую деятельность от германских властей, и понимая, что Алексий не в силах дотянуться до своей паствы, Сергий Воскресенский принимает «под своё архипастырское покровительство» районы, оккупированные группой армий «Север». Он создал и направил во Псков православную миссию — группу священников, которые возглавили возрождение религиозной жизни на этих территориях. 

В Ленинграде и области к началу войны действовал лишь 21 православный храм, а в Псковской и Новгородской епархиях к тому времени практически не осталось священников. Благодаря стараниям Сергия в Ленинградской области открылись еще 400 храмов! 

В это же время Алексий призывает умирающих от голода ленинградцев не только держаться и терпеть, но и молит их делать все для победы и в частности жертвовать деньги на нужды фронта.

Сергия же ждет тяжелый разговор с немецким командованием, на него поступает слишком много жалоб, кроме того православные Латвии открыто требуют поставить над ними своего митрополита, есть и конкретный претендент – относящийся с симпатией к немецкой политике Августин Петерсон. Но к тому времени Сергий Воскресенский уже приобрел такое влияние, что безопаснее оставить его на прежнем месте. Единственный способ если не помешать, то хотя бы немного затруднить его кипучую деятельность это перевести батюшку из Риги, которая территориально находится недалеко от Пскова в Вильнюс. 

Почему нельзя просто взять и снять не в меру активного митрополита? Скорее всего, в это время немцы еще стараются играть по правилам. 

Воскресенский же прежде всего человек, к примеру, его нетрудно обвинить в незаконной растрате средств его духовной миссии и на этом основании сместить с поста приклеив для верности ярлык вора и растратчика.  Всего-то нужно сделать финансовую ревизию, и его можно будет не только отстранить, но и посадить.

Согласно отчету эйнзатцгруппы, половина всех пожертвований прихожан миссии отходила в казну к экзарху, но на самом деле, все эти средства тут же отправлялись на помощь нуждающимся. Ведь церковь такое хорошее прикрытие для того, чтобы официально выдавать посильную материальную помощь, тому, кто в ней действительно нуждается. 

Получается, что Сергий берет деньги у немцев, у своих прибалтийских прихожан, но при этом сохраняет номинальное каноническое подчинение Московскому патриархату! 

Расплата 

Да, деятельность Красного митрополита во время Второй мировой войны была впечатляющей. Но при этом понятно, что невозможно все время делать то, что хочешь и ничем за это не расплачиваться. Так 23 июля 1942 года Сергий вынужденный доказать свою лояльность оккупационной власти созывает архиерейское совещание в Риге, на котором участники составляют и направляют приветственную телеграмму Гитлеру. Казалось бы – что такое телеграмма – простая бумажка.  И если ставить в один ряд поздравительную открытку и реальную помощь, которую этот священник оказывал людям, сам факт приветствия Гитлеру не может ничего перевесить. Но после этого митрополит наживает себе врагов еще и в лице партизан!

Разбирая поведение митрополита Сергия, который вступил на свой пост явно с разрешения советской власти, жить в СССР и никак не взаимодействовать со структурой власти невозможно. Если он умудрился не только стать священником, да еще и достичь таких высот – следовательно, сотрудничал. А потом еще и сошелся с врагом нашей страны… ситуация явно неординарная. А ведь сказано: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откровение 3:15-16).

Итак, Сергий Воскресенский – Красный митрополит – агент Кремля, а затем еще и человек перекинувшийся к врагу и пишущий поздравление Гитлеру. А кто же тогда Алексий Симанский? Он тоже был рукоположен в не признающий бога стране, и достиг еще больших высот. Это человек, который слал приветственные телеграммы Сталину, восхвалял Советскую власть, которая, кстати, осуществляла гонения на церковь?

К слову, должен ли священнослужитель поддерживать власть, устроившую гонение на его церковь? Должны ли были апостолы поклоняться правителю преследующему их паствы?

Но может, просто скажем «Не судите, и не судимы будете», Алексий Симанский прожил долгую жизнь и умер в 1977 году, а Сергий Воскресенский погиб всего-то в 46 лет. Тем не менее, оба эти человека сделали немало для нашей победы, они поддерживали людей, даря им утешение, открывали церкви, многие из которых действуют по сей день. Они дарили свет веры, ничего не требуя взамен, оба они были действительно глубоко верящими людьми, понимающими, что для победы над врагом, над идеологией, над косностью и равнодушием можно пожертвовать всем, можно и должно.

Наверное, когда-нибудь все тайное сделается явным, и мы узнаем, что же на самом деле случилось ранним утром 29 апреля 1944 года на проселочной дороге между Вильнюсом и Каунасом, и кто убил митрополита Сергия Воскресенского.