Литература мятущегося безделья

В последнее время я стал подмечать, что герои читаемых мною книг не ходят на работу. Как человека, для которого практически каждый день в той или иной степени рабочий, меня колет иглой зависти. Моя жизнь, как мне иногда кажется, недостойна романного описания именно потому, что я вынужден много трудиться. А вот было бы у меня переданное от родителей или предков наследство, как у многих героев английских романов, моя жизнь стала бы совсем другой. Такими иллюзиями я себя иногда тешу…

Однако и у персонажей книг не всё так радужно, ибо наследства имеют обыкновение таять, если ими рационально не распорядиться. Ещё героиня романа Даниэля Дефо «Молль Флендерс» переживает, что её небольшого состояния не хватит на всю жизнь, и рано или поздно она будет обречена на нищету. Однако работать Молль не торопится: все её помыслы о том, как удачно выйти замуж и получить в случае смерти очередного мужа дополнительное наследство. О размерах наследства переживает и героиня «Нортенгерского аббатства» Джейн Остен: она не бедна, но состояние её избранника превышает её собственное, и такое неравенство может служить препятствием для женитьбы. При этом оба наследства рассматриваются как нечто статичное: мыслей о том, что их можно приумножить своим трудом, не возникает ни у кого.

Иногда разница состояний усугубляется разницей происхождения. Так, Чарльз Смитсон из «Любовницы французского лейтенанта» Джона Фаулза, дворянин викторианской эпохи, сталкивается с тем, что многие буржуа уже гораздо богаче дворян. Невеста героя – тоже из буржуазной семьи, и ему светит хорошее приданое, причём будущего тестя не смущает, что зять беднее – благородное происхождение по-прежнему чего-то стоит. Но вот незадача: по-буржуазному расчётливый отец хочет, чтобы кто-то продолжал его дело, и предлагает Смитсону сначала поработать в лавке, а затем принять руководство торговой империей. Это повергает героя чуть ли в ужас: ему, дворянину, и работать? Да ещё в торговле? Ну уж нет, гораздо благороднее бродить по берегу моря в поисках окаменелостей, воображая себя учёным, который однажды обязательно напишет великий труд и прославится. Хотя понятно, что никакой книги написано не будет; праздность, любовные и идейные метания – вот удел дворянина Смитсона.

Интересно, что в ХХ веке судьбу бездеятельных дворян повторили наследники буржуазных семей – история вышла на второй круг. Сколько наберётся честных тружеников в романах, например, Честертона или Голсуорси? Дафна Дюморье прямо называет свою книгу «Паразиты», намекая на социальную сущность отпрысков буржуазных семей, мнящих себя творческими личностями. Это, кстати, вообще удобное прикрытие: если ты всю жизнь пишешь роман, исчёркивая и сжигая черновики, или когда-то написал какую-то мелодию и теперь ждёшь нового подарка муз, можно долго пускать пыль в глаза окружающим принадлежностью к почитаемым профессиям. Именно этим занимаются герои романа Олдоса Хаксли «Контрапункт»; правда, многие из них рано или поздно приходят к мысли о своей нереализованности. Она становится источником душевных метаний и дурных мыслей вплоть до самоубийства, а пьянство, разврат и депрессия – вообще обычное дело среди подобной публики. Как и разговоры о том, на какую сумму в годовом выражении им приходится жить в силу уже имеющегося, но не растущего состояния. Итак, и дворянское сословие, и класс буржуа на каком-то этапе сталкивались с проблемой: отпрыски, которым всё дано по праву рождения, на через несколько поколений превращаются в захудалую и бесплодную богему.

Герои русской классической литературы страдают от похожих проблем. Почему среди них так много дворян? Потому что авторам нужно было освободить своих персонажей от повседневных забот о хлебе насущном, чтобы они могли посвятить себя вопросам нравственного, религиозного или общественно-политического характера. Представьте себе, были бы Онегин, Печорин, Мышкин, Верховенский, Манилов, Обломов, Рудин или Базаров такими, какими мы их знаем, если бы каждый день ходили на работу с 9:00 до 18:00 с перерывом на обед? Сомнительно. Все их глобальные идеи, нравственные терзания и душевные треволнения – от наличия свободного времени и невозможности приложить свои кипучие натуры к практически полезной деятельности. Иногда эта невозможность объясняется «застойной» общественно-политической ситуацией позднего царствования Николая I, а иногда и собственным «выгоранием» дворян, глубоко укоренившейся бездеятельностью, отсутствием возможности проверить убеждения практикой. Вести бесконечные разговоры в салонах и усадьбах, ни к чему не ведущие споры – вот, чаще всего, удел русского дворянина из классического романа.

Финансово обеспеченное безделье литературных персонажей двойственно: с одной стороны, оно часто становится основой для героических приключений, путешествий и увлекательных причуд, а с другой – причиной страданий, метаний, чувства социальной неполноценности, ощущения пустоты проживаемой жизни. Примеры первого рода вызывают лёгкую зависть, примеры второго рода – понимание того, что ежедневный труд – это необязательно проклятие. Да, романов обо мне не напишут, автобиография будет скучна даже её автору, но когда ты после полноценного рабочего дня торопишься в переполненный автобус, чтобы ехать в садик за детьми, то мыслей о нравственном исправлении человечества, мировой революции, убийстве старухи-процентщицы и тем более самого себя как-то не возникает. Может, это признак нашего унылого и беспросветного мещанства. А может, средство спасения – души, ума и тела.