Может ты, может я... Кто-то из нас потерялся...

- Надо было тебе еще волосы блестками присыпать, - прошептала мне на ухо Ванда. - Переливались бы в свете свечей на загляденье.

- Не надо. Одной праздничной елки вполне достаточно.

- Очень красивая елка. Но, честно говоря, я бы синие гирлянды убрала. Они явно тут лишние. 

Я сразу согласилась с Вандой, хотя, пока она не сказала про синие гирлянды, мне и так все нравилось. 

Луку терся неподалеку. Тот Луку, что сидел на шкафу на уроке физики. Он учился на первом курсе полифизического и слыл отчаянным юмористом. И вот он терся около нас, хотя физики стояли вообще на другом конце зала, и посматривал на Ванду только боковым зрением, делая вид, что вообще не при чем, а общается с ребятами с сельскохозяйственного, на котором училась Ванда, и которые стояли как раз рядом с художниками.

- Луку хочет тебя пригласить, - шепотом сообщила я подруге. 

- Шутишь? Он же клоун. И маленький к тому же, ребенок совсем. 

- Не шучу. А то, что клоун, ну, мало ли... Эрик тоже вон, клоун.

- Эрик клоун совершенно определенный. Ему надо внимание и девчонок. А Луку… 

- Вот и Луку тоже самое надо. 

- Фу, нет… - фыркнула Ванда.

Я решила не спорить, хотя почему-то стало обидно за Луку, и вообще за всех мальчиков и девочек, кому досталась невыразительная внешность. 

Луку так и не решился пригласить Ванду. Дождался, когда к ней подойдёт ослепительный Рир в модной рубашке с широкими рукавами, и гордо удалился на другую половину зала, к музыкантам.

Рир с Вандой умчались вальсировать, а я осталась стоять и слушать играющих на сцене музыкантов, среди которых Эмиль был самым высоким, юным и тоненьким. 

Мне очень нравилось на него смотреть, но все же я горячо желала, чтобы танцы побыстрее закончились, мы получили фанты и отправились в столовую общаться. Мне было неуютно от этой несправедливой женской роли, когда тебя выбирают на танец, как товар на рынке, а ты стоишь и волнуешься: выберут - не выберут, не зная, хочешь ты на самом деле того или нет. 

Впрочем, то, чего я не хотела, случилось совершенно неожиданно. 

Рыжий Ларик - Илларион Роппель, знатный болван и задира с четвертого курса харизматиков, крепкий как племенной бычок, болтался между девушками, посмеиваясь и подшучивая над их одиноким видом. Он присматривал себе пару. Но делал это из рук вон отталкивающе. И чему их только учат - будущих дипломатов? Я с трудом могла представить, как этот богатенький хлыщ, разодетый в дорогой камзол с напомаженными рыжими волосами и закрученными бакенбардами ведет умную, полную церемониальных тонкостей беседу с представителями иностранной делегации. 

Здесь, на балу праздника середины зимы, он вел себя как конь в посудной лавке.

Дамина отшила его сразу. Выставила руку вперёд и сказала:

- Мимо иди, Ларик. Прямо и не сворачивая, - Дамина умела послать четко и внятно. У нее на лице было написано: “Не подходи!” И к ней не подходили, хотя хотели многие. 

Ларик добрался до меня совершенно незаметно. Я сначала следила за тем, как его отшивают, и тем, как он пытается хватать девушек за руки, а потом отвлеклась на Эрика. Заметила его голову на противоположной стороне зала. Он шел через толпу танцующих вроде бы по направлению ко мне, но при этом на каждом шагу останавливаясь и перекидываясь со знакомыми короткими фразами.

Ларик его опередил.

Рыжий был со мной одного роста, и это его удивило и весьма подзадорило. 

- Первый курс? - улыбаясь слегка набок, спросил он. - Художка? Слыхал про тебя. Ты вроде бы краля Борея? 

- Вроде бы… - с вызовом ответила я. Мы с Бореем прикрывали друг друга самого детства. По нашему, уже не помню когда начавшемуся уговору, я или он в любой неприятной ситуации могли сказать, что мы - пара. Слава победителя прошлогоднего турнира и впечатляющие физические данные моего друга не раз уже спасали меня от докучливых подкатов старшекурсников. Но, видимо, не сегодня, и не с Лариком.  

- И где же он? - детина демонстративно покрутил головой. - Что-то я не наблюдаю тихоню-чемпиона на горизонте.

"Да, кстати, где Борей?  -  спохватилась я. - В холле я его не видела. Небось, в туалете отсиживается, прячется от поклонниц. Но, скорее всего, вообще не приходил на бал, он мог." 

- А раз я его не вижу… то, значит, его и нет. Верно? Пойдем потанцуем, малышка? 

И Ларик крепко взял меня за руку, потянул на себя, чтобы обнять, пахнул слабым, но все же явным запахом алкоголя. Принял, видать, для храбрости, козлина. 

Я дернула руку, но рыжий держал меня крепко.

- Ну, не ломайся. Ты же большая девочка. Пора попробовать танец с настоящим мужчиной.  

- Не помешаю? - Эрик вырос между нами тощей и очень решительной каланчой. - Илларион Роппель, вас там Глаз обыскался. 

- Чи-и-во? 

- Картофельный глаз обыскался, говорю, - повторил Эрик,  боком оттесняя Ларика и втискивая между нами свое длинное тело. 

- Чего ему от меня надо? - дурень Ларик мгновенно повелся на разводку.

- Как чего? Картофелину тебе в одно место хочет вставить. Чтоб ты к чужим девушкам не приставал.   

- Ах ты говнюк! - взревел Ларик.

- Какой уж есть. Но это моя девушка. Так что иди поищи другую.

Ларик, конечно, немедленно захотел Эрику врезать, не из-за меня, а из-за оскорбления достоинства. Он отпустил мою руку, раздул ноздри и угрожающе хрюкнул. Но наглый подросток дружелюбно похлопал взрослого Ларика по плечу, а потом многозначительно обвел рукой вокруг себя, очень эффектно, как в театре. Мол, напоминаю, болван ты эдакий, мы - на балу праздника середины зимы, драться здесь - вообще не вариант, а если после, так я готов.

Так вот жестами все сразу объяснил, Ларик понял и отстал, растворился среди танцующих, предварительно грязно выругавшись и назвав нас борзыми малолетками. 

- Ну вот и все! - Эрик повернулся ко мне с широкой, самодовольной улыбкой. - Ни на секунду вас, красоток, нельзя без присмотра оставить. Танцуем? 

- Спасибо, Эр… - я смутилась, даже покраснела,  - и за комплимент, и за спасение, и за предложение… но я плохо умею танцевать вальс. На коньках хорошо умею, а танцевать не очень.

- Ты правда считаешь, что я поведусь на такую чушь?  - Он перестал улыбаться, взял меня за руку и чуть наклонился. От него пахло выглаженной рубашкой и сладким дыханием. - Не тяни театральную паузу, темная дева. Все же смотрят. Я пока шел тебя приглашать, еле от желающих отбился.

Под всеми он наверняка имел в виду девушек, но я подумала об Эмиле и бросила взгляд на сцену. Эмиль не смотрел на нас, он глядел в расставленные перед ним на пюпитре ноты и дул в свою серебристую флейту, чье хрустальное звучание слышалось в мелодии вальса словно бы отдельно. Словно ухо мое специально выхватывало только Эмиля.

Я снова посмотрела на Эрика. Тот стоял передо мной и ждал. Все его внутренние чувства были совсем не такие беззаботные и веселые, как внешние. Он очень боялся, что я ему откажу, что опозорю его перед всеми. Глупый, да если бы ты меня звал прыгать в водопад Бушующий или в адскую бездну Подтемья, я бы и тогда пошла, не раздумывая…

Мы вышли на свободное пространство.

- Ну, погнали? - Эрик смело и просто положил руку на мою талию и, держа во второй мою ладошку, закружил среди белых мальчишеских рубашек и красивых девичьих платьев. 

Мы буквально летели, легко и свободно, подхваченные общим движением танцующих пар. То ли прекрасная музыка помогла, то ли ловкие руки Эрика, то ли то доверие, с которым я отдала во власть любимого мальчика свое тело, но танцевали мы здорово. Даже пожалуй немного нагло. Потому что на нас оборачивались, кто с раздражением, кто с восхищением и завистью. Душу мою укачало от чувств, от любви и внутреннего восторга, что вот прямо в эту секунду сбываются сокровенные мечты, и тот, кто мне так нравится крепко держит меня за талию и уверенно кружит в танце. Скрипки правили бал, виолы, виолончели и контрабас служили скрипкам верой и правдой, и только флейта, да еще саксофон призывали слегка унять пыл, добавить немного лиричной, грустной темы в эту искрометную радость.  Но их не слушали. Мелькала сверкающая елка, мелькали фигуры танцующих, плечи и волосы, сцена, кудрявая голова далекого Эмиля, близкое лицо Эрика, его шея и бьющая на ключице жилка. 

Когда музыка смолкла и все остановились, Эрик обнял мою талию второй рукой, приблизился почти вплотную, склонившись к выпущенному на щеку завитому локону и сказал. 

- Ты шикарно танцуешь, Итта. Впрочем, я так и знал. - Он махнул головой, расправил плечи, больше не склоняясь надо мной, а глядя мне в глаза, внешне - весело и задорно, а внутренне - ужасно волнуясь. Горящие на праздничной елке свечи бликовали по его спутанным волосам. - Так как, темная дева, ты согласна со мной встречаться? 

Мои ладони на его плечах вспотели от напряжения, моя талия плавилась под его руками как воск, и внезапно оказалось, что свободно дышать вовсе нелегко. Это была очень неловкая пауза. Светлое солнце! Как же мне хотелось сказать: “Конечно же согласна, только об этом и мечтаю…” Хотелось сказать именно так, да…

И в этот момент зал взорвался аплодисментами. Мы с Эриком повернулись к сцене. Музыканты вышли кланяться, и все стали им громко аплодировать. 

Эмиль смотрел на нас с Эриком. Тусклые лампы бросали тени на его вытянутое лицо, но его глаза сверкали как звезды… “Может ты, может я… Кто-то из нас потерялся…” - внезапной пощечиной ударили меня изнутри неизвестно кем произнесенные слова. 

Кто-то, тот кто управлял лампами, перевел свет со сцены в зал, луч порыскал между танцующими, выхватил медное солнце на верхушке елки и упал на растерянное лицо Эрика, а когда вернулся на сцену, аплодисменты уже смолкли, Эмиль отвернулся и одним из первых направился за кулисы.

*эпизод из Зимней новеллы