Ночная охота корветтен-капитана Георга фон Траппа

Перед вами, друзья, картина Августа фон Рамберга (August von Ramberg) (1866—1947 гг) — австрийско-немецкого художника-мариниста и офицера имперского флота Австро-Венгрии. Она называется "Гибель французского броненосного крейсера "Леон Гамбетта" 27 апреля 1915 г., атакованного австро-венгерской подводной лодкой S.M.U. 5".

Картина, как картина - ничего запредельно выдающегося, но вот запечатлённый на ней момент заслуживает, на мой взгляд, вашего внимания.

В ночь с 26 на 27 апреля 1915 года французский броненосный крейсер “Леон Гамбетта” нес дозор в 15 милях к югу от мыса Санта-Мария-ди-Леука, находящегося на самом кончике каблука Апеннинского “сапога”. Присутствие его в, казалось бы, столь неподходящем районе не было случайным. Италия готовилась выступить на стороне Франции против Германии и Австро-Венгрии. Опасаясь, что австрийский флот может нанести внезапный удар по кораблям будущей союзницы, французское командование решило установить блокаду Адриатики, чтобы не выпустить австрийцев на просторы Средиземного моря.

(Броненосный крейсер «Леон Гамбетта» в 1913 году)

Ночь выдалась ясная, тихая, штилевая. “Леон Гамбетта” бесшумно с небольшой скоростью скользил по черной водной глади. Вдруг два мощных взрыва вспороли левый борт крейсера, образовав две огромные пробоины: одну близ отделения динамо-машин, другую около задней кочегарки. Во внутренних помещениях корабля погас свет, страшно заревел пар, травящийся из лопнувших паропроводов, мачты и антенны рухнули на палубу. “Леон Гамбетта” быстро накренился на левый борт. На воду удалось спустить одну-единственную шлюпку. В этот момент с мостика прозвучал усиленный рупором спокойный голос контр-адмирала Санеса.

— Не спешите! — крикнул он матросам. — Шлюпка ваша! Мы остаемся здесь!

Адмирал не кривил душой: среди спасшихся с корабля 137 человек не оказалось ни одного офицера...

Так на Адриатике в уменьшенном масштабе повторилась драма, подобная той, которая за полгода до этого разыгралась на Северном море, где маленькая устаревшая немецкая подводная лодка за час потопила три крупных английских броненосных крейсера. И вот теперь две торпеды, направленные в цель старшим лейтенантом австрийского флота Трапом, за 10 минут пустили на дно французский броненосный крейсер...

Но всё сказанное выше об оьстоятельствах гибели этого броненосного крейсера – слишком коротко описывает произошедшее событие, его предтечу и последствия, так что, если вам интересно, друзья, то устраивайтесь поудобнее, и начнём…

Если в морском бою действовать по шаблону, то противник непременно этим воспользуется и приготовит неприятный сюрприз. Австро-венгерским подводникам, как и их германским коллегам, удалось первыми нанести серьёзный удар флоту противника в начале Первой мировой войны. Но если первые громкие атаки немцев были во многом делом счастливого случая, то моряки двуединой монархии устроили настоящую «охоту на крупного зверя», который, выполняя приказ командования, буквально испытывал свою судьбу... 

Итак, начало Первой мировой застало подводные силы флота Австро-Венгрии в самый неудачный момент, который только можно представить. Австрийцы начали осторожно развивать свои подводные силы с 1907 года, заказывая субмарины на конкурсной основе у иностранных производителей. В результате в боевом составе флота на август 1914 года числилось всего шесть устаревших лодок трёх разных проектов (по две каждого типа), а боеспособными были лишь четыре из них.

В 1913 году в Германии было заказано пять крупных дизельных лодок с мощным вооружением, которые должны были составить первую линию подводных сил флота, но война поставила крест на этих планах. Строившиеся субмарины были выкуплены немцами для своего флота и получили номера U 66…U 70, а австрийцам пришлось целый год ждать компенсации в виде пяти малых подводных лодок типа UB I, пригодных для транспортировки по железной дороге. В связи с этим первый год войны морякам двуединой монархии пришлось обходиться тем, что было в наличии, и уповать на отличную довоенную подготовку личного состава.

(Георг фон Трапп на мостике своей U 5. Хорошо видно, что говорить о каком-то даже минимальном комфорте здесь не приходится)

Самыми современными из имевшихся на начало войны лодок были две субмарины проекта американского инженера Джона Холланда (John Philip Holland), построенные в США и собранные на верфи фирмы «Уайтхед» в австрийском Фиуме (ныне Риека, Хорватия). В соответствии с порядком вступления в строй они были обозначены римскими цифрами V и VI. Позднее к ним добавилась лодка этого же типа с номером XII, которую на «Уайтхед» построили в частном порядке и безуспешно пытались продать иностранным флотам — свой номер она получила следом за пятью оставшимися у немцев лодками.

Это были небольшие, в 32 метра длиной, однокорпусные субмарины с бензиновыми двигателями надводного хода, стандартным водоизмещением 240 тонн, вооружённые двумя 450-мм носовыми торпедными аппаратами с двумя запасными торпедами. Из-за особенностей однокорпусной конструкции мореходность этих кораблей была крайне невысокой, мостик для надводного хода был съёмным брезентовым, и если лодка шла выполнять учебные погружения, его просто оставляли в базе. Невозможность заменить или отремонтировать механизмы заставляла технический персонал постоянно проявлять чудеса изобретательности, чтобы поддерживать корабль в боеспособном состоянии. Уплотнения топливных трубопроводов давно потеряли свою герметичность, и погружения без полной вентиляции приводили к отравлениям экипажа парами бензина уже через час нахождения под водой.

В таком удручающем состоянии 22 апреля 1915 года лодку U 5 — вскоре после начала войны австрийцы приняли немецкую систему тактических номеров — принял под своё командование линиеншиффс-лейтенант Георг фон Трапп (Georg Ludwig Ritter von Trapp). Он был опытным подводником, до войны в течение трёх лет командовавшим однотипной U 6. С полученной U 5 Траппа связывало многое: он присутствовал на спуске лодки на воду и там познакомился с будущей женой Агатой Уайтхед (Agatha Whitehead) — внучкой знаменитого изобретателя торпед и основателя верфи в Фиуме.

Начало войны фон Трапп встретил командиром миноносца 52Т. Он, как и многие его коллеги, в том числе и в германском флоте, считал это везением — именно на миноносцах молодые офицеры рассчитывали завоевать славу в лихих атаках, когда флоты противников сойдутся в генеральном сражении. Реальность оказалась прозаичнее: флот Австро-Венгрии, оставшись один на один с мощными военно-морскими силами Антанты, был вынужден укрываться в базах, сосредоточившись на поддержке приморского фланга армии и пресечении морских коммуникаций Черногории.

(Корветтен-капитан Георг-Людвиг фон Трапп, 4 апреля 1880 – 30 мая 1947 гг.)

Французские адмиралы, которым была поручена блокада Адриатики, больше склонялись к тактике дальней блокады, и у них были для этого основания. Австрийские субмарины после ряда безрезультатных атак против броненосных крейсеров «Вальдек-Руссо» (Waldeck-Rousseau), «Жюль Ферри» (Jules Ferry) и подводной лодки «Френель» (Fresnel) смогли добиться весомого успеха. 21 декабря 1914 года U 12 под командованием бывшего старшего помощника фон Траппа линиеншиффс-лейтенанта Эгона Лерха (Egon Lerch) угодила торпедой в носовую часть французского флагмана дредноута «Жан Бар» (Jean Bart), который прикрывал проводку конвоя для Черногории. Огромный корабль выдержал попадание, но вынужден был уйти на ремонт в мальтийские доки, а французы сразу вывели все линейные корабли из Адриатики.

После этого успеха воодушевлённое командование австрийского флота продолжило посылать подводные лодки на операции буквально на износ, не обращая особого внимания на их техническое состояние. Однако проходили месяцы, а все успехи подводников ограничивались перехватом мелких парусников, доставлявших контрабанду на черногорское побережье.

(Флагман французского средиземноморского флота дредноут «Жан Бар». Корабль, едва не погибший от австрийской торпеды в начале Первой мировой войны, был окончательно потоплен авиацией Союзников в конце Второй мировой)

Сдавая U 5, покидающий её линиеншиффс-лейтенант Фридрих Шлоссер (Friedrich Schlosser) предупредил фон Траппа, что механики уже дошли до предела своих возможностей, практически круглосуточно ремонтируя рассыпающиеся механизмы с помощью подручных средств, а командование абсолютно не вникает в их нужды. Оставалось надеяться на способность экипажа поддерживать лодку в боеспособном состоянии, но, как сказал Шлоссер, долгий период без боевых успехов и пренебрежение командования уже начинали сказываться и на боевом духе моряков:

«Мы вынуждены быть самодостаточными, если хотим выходить в походы… Флоту нет до нас никакого дела. Повсюду мы отверженные пасынки и сначала должны утвердить себя. Экипажи первоклассные, сообразительные и инициативные. Дай им пустую банку из-под сардин, и они сделают карбюратор. Неизвестно только, как долго они протянут на голом энтузиазме. Чтобы их приободрить, необходим какой-то успех!»

Экипаж U 5 хорошо знал своего нового командира и хотел верить в его счастливую звезду — в конце концов, его супруга была крёстной матерью их корабля, а это ли не счастливое предзнаменование для суеверных моряков?

Командующий французским флотом на Средиземном море адмирал Огюстен Буэ де Лапейрер (Augustin Emmanuel Hubert Gaston Marie Boué de Lapeyrère) с самого начала войны оказался в незавидном положении. Объявленный Италией нейтралитет очень облегчил положение Антанты в Средиземноморье, но только не в вопросах оперативного планирования. Флот Австро-Венгрии превратился для французов, взявших на себя блокаду Адриатики, в классический Fleet in being — это английское выражение означало воздействие флота на ход войны самим фактом своего существования.

Буэ де Лапейрер был вынужден учитывать как приказы политического руководства о всемерном оказании помощи Черногории, так и соображения генеральных штабов союзников о предполагаемых намерениях австрийского флота. Он был бы рад, если бы австрийцы вышли на бой в открытое море, чтобы раз и навсегда решить вопрос, кому принадлежит господство в Адриатике, однако моряки империи Габсбургов рисковать не собирались. Обвиняемый в бездействии де Лапейрер был вынужден, скрепя сердце, отправлять тяжёлые корабли в районы, где они рисковали попасть под удар лёгких сил и подводных лодок противника. 4 ноября 1914 года он предупреждал морское министерство:

«Если мы будем продолжать походы, нужно быть готовыми к тому, чтобы рано или поздно заплатить дорогую цену за постоянное появление наших кораблей в прибрежном районе, в котором расположены основные базы неприятельского флота. Можно, не преувеличивая, сказать, что это действительно неожиданная удача, если мы до настоящего времени не имели тяжёлых последствий, и я снова настаиваю перед вами, чтобы эти походы были, если не прекращены, что мне представляется в настоящее время слишком трудным, учитывая наличие в Черногории нашего многочисленного личного состава, то, по крайней мере, сведены к минимуму…»

Пытаясь развеять «туман войны» и нанести австрийцам урон, де Лапейрер отправил к вражеским базам свои подводные лодки, но успехов это не принесло, а лодка «Кюри» (Le Curie) погибла, пытаясь проникнуть в главную базу австрийского флота Пола. Тем не менее постоянное дежурство французских субмарин у австрийских баз поддерживалось, как и барраж тяжёлых кораблей, с целью упредить возможные неожиданности со стороны австрийцев. 21 декабря 1914 года «неожиданная удача» закончилась, и после торпедирования своего флагмана де Лапейрер снова отправил министру депешу:

«Теперь доказано, что не только никакая операция не может быть предпринята в черногорских портах, но даже никакое эскортирование конвоя в Адриатическом море не может быть произведено без совершенно очевидного риска».

(Вошедший в строй флота в 1903 году, броненосный крейсер «Леон Гамбетта» стал головным в серии из трёх кораблей)

Блокада всё больше превращалась в фикцию. Спустя месяц, в феврале 1915 года, началась печально известная Дарданелльская операция, и вопрос нейтрализации австрийских сил привёл к тому, что на де Лапейрера обрушились с критикой за бездействие как собственные парламентарии, так и английское Адмиралтейство. От адмирала требовали наступления и боя, он же считал, что его сил для этой задачи недостаточно. Для прикрытия линейных кораблей не хватало эсминцев, многие корабли и подлодки были привлечены для операции в Дарданеллах и на других театрах. Единственное, что адмирал считал приемлемым — это набеговую операцию двух броненосных крейсеров против Триеста, но эта идея была отвергнута министерством «из-за большого риска» и негативной реакции Италии, которая считала Триест своей вотчиной.

Французские броненосные крейсера к этому времени превратились в настоящую «прислугу за всё» — благодаря своим мореходности и дальности плавания они буксировали подводные лодки, патрулировали пролив Отранто, прикрывали воинские перевозки и сами доставляли грузы. С самого начала дальней блокады разведка союзников неоднократно объявляла о предстоящем выходе австрийского флота, в результате чего французы были вынуждены привлекать все силы на перекрытие выхода из Адриатики. Предчувствия не оставляли главнокомандующего: в середине марта 1915 года он приказал броненосным крейсерам держаться при патрулировании южнее пролива Отранто, так как считал, что в самом проливе они будут подвергаться угрозе атак австрийских подводных лодок.

(Одна из шести башен «Леона Гамбетта» с двумя 164-мм орудиями. Всего на корабле было 16 таких орудий, а главный калибр составляли четыре 196-мм орудия в двух башнях)

Но в середине апреля произошло событие, благодаря которому все опасения были отброшены — де Лапейрер был извещён, что готовится подписание конвенции с Италией, по которой королевство вступало в войну на стороне Антанты, а итальянский флот брал на себя всю ответственность за адриатический театр военных действий. По такому поводу, предвкушая избавление от обузы неблагодарной блокадной службы, главком французского флота решил рискнуть: дивизиям броненосных крейсеров приказали возобновить патрулирование непосредственно в проливе Отранто. Целью этого мероприятия было упредить возможное превентивное нападение австрийцев на главную базу итальянского флота Таранто. Для самоуспокоения у адмирала была причина — австрийские субмарины уже четыре месяца не давали о себе знать и ещё ни разу не были замечены в самом центре пролива, куда адмирал де Лапейрер и отправил патрульные крейсера.

Для австрийской разведки приготовления Италии к войне не стали секретом — она своевременно обнаружила передислокацию французских крейсеров и возобновление ими патрулирования пролива Отранто. 23 апреля 1915 года, на следующий день после вступления в должность командира U 5, Георг фон Трапп получил приказ: обнаружить и атаковать французский крейсер, который находится в проливе. Также его предупредили, что, по данным разведки, основные силы французов прибыли на греческий остров Лефкада. Сама задача достичь пролива Отранто для изношенной небольшой U 5 была весьма непростой — ей предстояло пройти более 150 морских миль до района поиска, продолжительность которого была ограничена максимум двумя сутками. На больший срок ей попросту не хватало автономности.

(Реконструкция внешнего вида подводной лодки U 5 на апрель 1915 года (я недавно писал о первопроходцах-подводниках РИФ, так вот: российская пл "Сом" была точно такой же. Вот ссылка на тот блог: https://author.today/post/307462 )

24 апреля в 04:00 лодка отошла от пирса базы в Каттаро и, следуя извилистыми фарватерами у черногорского побережья, вышла в открытое море, держа курс на юг, к побережью каблука итальянского «сапога». Переход к району поиска занял весь день, и уже с лучами заката вахтенные увидели маяки итальянского побережья. Командир приказал держать курс на юг, и пока лодка на малом ходу шла на удалении 10 миль от берега, вахтенные до боли в глазах всматривались в кромешную темноту, стараясь обнаружить цель. Только один раз за ночь была замечена тень какого-то судна, которое командир опознал как парусную шхуну с гафельным вооружением. Разочарованный фон Трапп решил отойти к греческому берегу, и восход солнца застал U 5 возле острова Корфу. Помня о данных разведки, фон Трапп решил снова идти на юг в район острова Итака, который не могли миновать французские корабли, идущие на расположенный севернее остров Лефкада.

Новый день патрулирования U 5 начинался при полном штиле. До Итаки было ещё около 100 миль, когда вахтенные заметили дым по правому борту. Увеличив ход до полного, фон Трапп пошёл на сближение и обнаружил, что курсы лодки и неизвестного корабля сходятся — тот тоже спешил на юг. Сближение происходило слишком быстро, и австрийцам пришлось срочно погружаться, не успев полностью провентилировать лодку.

(Возвращение U 5 из победного похода, 1916 год. За годы войны на лодке шесть раз менялся командир, причём дольше всего ей командовал Фридрих Шлоссер — с июня 1914 по апрель 1915 гг. и с ноября 1915 по июль 1917 гг.)

В перископ, который поднимался так медленно, что им было легче управлять, меняя глубину погружения всей субмарины, фон Трапп увидел, что разведка не ошиблась — прямо на них шёл французский броненосный крейсер, опознанный как «типа «Виктор Гюго» (Victor Hugo). Как только U 5 начала разворачиваться к противнику для выхода в атаку, крейсер внезапно изменил курс и, обойдя по большой дуге место, где находилась подводная лодка, снова лёг на первоначальный курс к Лефкаде. Не испытывающий сомнений, что в условиях полного штиля его обнаружили, фон Трапп был вне себя от злости и по ещё одной причине:

«Известно ли вам, что мы встретили сегодня ночью?.. Это и был наш крейсер. У него пара труб на носу, а пара ближе к корме, и мы их приняли за гафельные паруса. Только и всего. Черт побери! И когда мы могли утопить его так красиво!»

Трезво оценив обстановку, командир U 5 понял, что теперь он знает, где искать крейсер, и что ночью французы не настороже. Фон Трапп немедленно снова развернулся к берегам Апулии, мысу Санта-Мария-ди-Леука, где предыдущей ночью был замечен крейсер. Сумерки экипаж лодки встретил, наслаждаясь отдыхом в спокойных итальянских водах, а c наступлением ночи U 5 снова вышла на охоту.

Ближе к 02:00 26 апреля французский крейсер появился «как старый приятель, пришедший на рандеву». Лодка заняла позицию, чтобы стрелять по крейсеру, отчётливо выделяющемуся на фоне луны, из надводного положения. Внезапно, когда до прихода крейсера на пеленг залпа оставалось всего две минуты, француз резко увеличил скорость и взял курс к берегам Греции, оставив австрийцев позади. На U 5 все взорвались проклятиями. Подводников взбесил не столько срыв атаки, сколько то, что, по их мнению, на этот раз француз избежал торпед пренебрежением своими обязанностями — по мнению австрийцев, он имел приказ патрулировать до утра, но решил вернуться на отдых пораньше!

(В эпоху слабо развитых средств массовой информации почтовые открытки были одним из популярных способов распространения новостей. На этой карточке, посвящённой гибели «Леона Гамбетта», показаны тонущий корабль и австрийская лодка, а также приведены краткие характеристики крейсера)

Весь следующий день напряжение на борту субмарины постепенно возрастало. Три раза французский крейсер уворачивался от охотника, и следующая ночь должна была решить всё: больше оставаться на позиции было нельзя, топливо было на исходе. Весь день U 5 оставалась на позиции у мыса Леука; экипаж лихорадочно проверял торпеды, механизмы, двигатели, заряжал аккумуляторные батареи. Фон Трапп весь день провёл над картой, размышляя и рассчитывая последнюю атаку в этом походе. Он рассчитывал дождаться подхода противника в тени берега и ждать, когда тот, меняя курс, приблизится к лодке с луной позади себя.

Фон Трапп также заметил, что французы осуществляли патрулирование на очень малом ходу, видимо, с целью не выдать себя сильными клубами дыма — из-за этого в первую ночь крейсер и приняли за парусник, но теперь это обстоятельство играло на руку подводникам. Командир обсудил все эти детали со своим помощником, вторым офицером линиеншиффс-лейтенантом Хуго фон Зейффертицем (Hugo von Seyffertitz), который с ним согласился.

Командир не сказал своему помощнику и экипажу об одном: он решил атаковать ночью из подводного положения, что в австрийском подводном флоте не только не практиковалось, но даже не отрабатывалось — штатной была дневная атака из-под воды. Прицельных приспособлений для стрельбы из надводного положения у австрийцев попросту не существовало, поэтому для такой атаки необходимо было подойти к противнику на минимальную дистанцию и выстрелить наверняка. Командир U 5 опасался, что в таком случае его обнаружат, и добыча может окончательно оставить охотника в дураках. Прицеливание ночью из обычного дневного перископа казалось немыслимым, но фон Трапп решил положиться на лунный свет.

(Ещё одна, уже намного более как реалистичная, почтовая карточка, посвящённая гибели «Леона Гамбетта», — на этот раз немецкая, с картины художника Александра Кирхера)

Наступила последняя ночь охоты, и вместе с ней нарастало нервозное ожидание — даже свободные от вахты подводники не могли уснуть. Приближалась полночь, когда прозвучал сигнал тревоги: знакомый силуэт приближался с прогнозируемого направления — практически не дымя, он шёл самым малым ходом с юго-востока на север и отлично выделялся на фоне луны. Фон Траппу даже не пришлось ждать манёвров противника — он сам шёл ему в руки.

Лодка быстро пошла на сближение, и когда крейсер был уже виден невооружённым глазом, Трапп приказал погружаться. Для экипажа лодки приказ прозвучал как гром среди ясного неба: такой приказ означал, что атака сорвалась, но фон Трапп приказал поднять перископ и принялся напряжённо вглядываться в оптику, пытаясь в темноте различить приближающегося противника. В течение нескольких тяжёлых минут он ничего не видел и уже начал отчаиваться, что света луны не хватает, или крейсер внезапно изменил курс, но наконец увидел быстро увеличивающуюся в размерах точку: полностью затемнённый крейсер шёл прежним курсом.

Фон Трапп дал всем в центральном посту на несколько секунд взглянуть в перископ, после чего экипаж без каких-либо команд понял: атака продолжается. Когда громада крейсера заполнила всё перекрестье прицела, командир U 5 дал залп. Первую торпеду Трапп нацелил под кормовые трубы крейсера, вторую под носовые, надеясь поразить котельные отделения корабля. Расстояние составляло всего около 500 метров, и промахнуться было практически невозможно. С интервалом в 10 секунд два глухих удара потрясли лодку, а в перископ было видно взметнувшееся выше мачт облако дыма. Экипаж лодки был не в силах сдержать свои чувства, и все постоянно кричали «ура», пока U 5 проходила за кормой сильно накренившегося на левый борт крейсера:

«Всё произошло слишком быстро. Узкий силуэт в перископе становится тоньше на глазах, затем остаётся лишь торчащая мачта, а потом и она исчезает. Прошло девять минут после взрыва».

Всплыв, Трапп обнаружил, что эскорта у крейсера нет — на воде покачивались только обломки со спасшимися французами. Радость победы, охватившая было австрийцев, при виде бедствия, тяжёлого для сердца любого моряка, сменилась подавленным состоянием. Как и немцы после первых своих успешных атак, моряки экипажа U 5 были потрясены мощью своего оружия, погубившего огромный корабль и сотни жизней. Находясь на своей крохотной субмарине среди враждебных вод, они ничем не могли помочь поверженному врагу, и U 5 взяла курс на базу. Георг фон Трапп уходил с места потопления крейсера как отчаянный игрок, сделавший последнюю ставку и сумевший отыграться после долгой череды неудач. У него был последний шанс одержать победу, и он сумел им воспользоваться.

Жертвой U 5, как вы уже знаете, стал броненосный крейсер «Леон Гамбетта» (Léon Gambetta), флагман 2-й лёгкой дивизии крейсеров. Дивизии было поручено патрулировать на линии остров Паксос – мыс Леука, при этом особое внимание обращать на мыс, через который лежал кратчайший путь из Адриатики к главной военно-морской базе итальянцев Таранто. Флагман взял на себя патрулирование самого ответственного сектора, и это сыграло роковую роль в его судьбе.

27 апреля в 00:40 приблизительно в 15 милях от мыса Леука две торпеды поразили крейсер в самые уязвимые места — котельное отделение и отделение генераторов. От взрыва на палубу рухнули радиоантенны, лишившийся хода и электроэнергии корабль сразу получил сильный крен на левый борт. Множество моряков оказались заблокированными во внутренних помещениях, быстро возраставший крен сделал невозможным спуск большинства шлюпок. На верхней палубе некоторые моряки, видя неминуемую гибель корабля, прощались с жизнью, взывали к матерям, жёнам и детям, другие кричали «Да здравствует Франция» и пели «Марсельезу» (может последнее и преувеличено оставшимися в живых моряками, но, из уважения к погибшим, оставим всё так, как сказано…)

Старший на борту, командир 2-й лёгкой дивизии контр-адмирал Виктор-Баптистен Сенэ (Victor-Baptistin Senès), от имени офицеров обратился к экипажу в мегафон: «Ребята, мы остаёмся, постарайтесь спасти себя!» Удалось спустить только одну шлюпку, рассчитанную на 58 человек, поэтому адмирал, командир крейсера и офицеры хладнокровно остались на своих постах, предоставив возможность спасаться матросам. Многие, опасаясь взрыва, бросались в воду и стремились отплыть подальше от корабля, который уже начал уходить под воду.

В единственную спущенную шлюпку набралось 108 моряков, остальные пытались спастись, удерживаясь за плавающие обломки. По показаниям одного из выживших, адмирал и офицеры оказались в воде в полной форме одежды. Им пытались помогать удержаться на плаву, но безуспешно — они погибали один за другим. Шлюпка со спасшимися направилась к итальянскому берегу и достигла его спустя семь часов после торпедирования. По телеграфу о катастрофе были извещены итальянские военно-морские базы Бриндизи и Таранто, из которых для поиска выживших немедленно вышли в море четыре миноносца. Миноносцы прибыли на место к часу дня и смогли спасти 27 человек, ещё двоих моряков подобрали итальянские рыбаки. Из воды подняли 58 тел погибших, в том числе контр-адмирала Сенэ.

Из 821 матроса и офицера, бывших на борту крейсера «Леон Гамбетта», погибли 684 человека, в том числе адмирал, командир корабля и все офицеры. Это была крупнейшая катастрофа французского флота, блокирующего Адриатику, а по количеству жертв она превзошла первую серьёзную потерю французского флота — броненосец «Буве» (Bouvet), погибший в Дарданеллах 15 марта 1915 года вместе с 639 членами экипажа. Тела погибших были с воинскими почестями захоронены итальянцами на кладбище коммуны Кастриньяно-дель-Капо. Хотя Италия и Франция, по сути, были уже тайными союзниками, для дезинформации австрийцев итальянцам пришлось делать вид, что спасённые интернированы. При этом французам была оказана всевозможная помощь и созданы максимально комфортные условия пребывания.

Вернувшуюся вечером 27 апреля в Каттаро U 5 ждал восторженный приём: новость о потоплении «Леона Гамбетта» по телеграфу разлетелась по миру и оказалась на первых полосах ведущих газет. Долгожданный воодушевляющий успех, о котором говорил Шлоссер, был достигнут, и подводники купались в лучах славы. Стоит отметить, что крупная победа была одержана фон Траппом уже на пятые сутки после назначения командиром лодки. Несмотря на тысячи поздравительных телеграмм и писем со всех концов империи, фон Трапп не дождался ни ордена, ни повышения в звании — первые свои боевые награды он получит только в 1916 году, а высшую награду уже несуществующей империи — орден Марии-Терезии — только в 1924 году. Тем не менее в честь потопления французского крейсера в империи была выпущена памятная медаль.

Громкая победа подводников не привлекла внимания командования и к техническому состоянию подводной лодки U 5, и фон Трапп впоследствии признавался, что испытывал чувство стыда, когда показывал свою субмарину немецкому подводному асу капитан-лейтенанту Отто Херзингу (Otto Hersing), прибывшему на своей лодке U 21 в Каттаро 13 мая 1915 года. Херзинг после беглого осмотра лодки австрийцев был краток: «Я бы отказался идти в поход на таком корыте».

Удар, нанесённый U 5, фактически уничтожил блокаду пролива Отранто: французские дозоры после гибели крейсера были отодвинуты на 150 миль к югу, на линию Наварин (современный греческий Пилос) – мыс Пассаро (юго-восточная оконечность Сицилии). При этом крейсерам было предписано патрулировать с эскортом из эсминцев со скоростью не ниже 14 узлов. Этим немедленно воспользовались австрийцы. С 6 по 16 мая без помех со стороны противника их корабли отбуксировали собранные в Поле немецкие малые лодки UB 8 и UB 9 до греческого острова Кефалония — оттуда они совершили переход в Стамбул и впоследствии приняли участие в боевых действиях на Чёрном море против русского флота. Такими были последствия успешной охоты фон Траппа на крейсер «Леон Гамбетта».

Адмирал Огюстен Буэ де Лапейрер взял на себя всю ответственность за гибель крейсера, однако остался на посту до октября 1915 года, после чего был отправлен в отставку по состоянию здоровья.

Георг фон Трапп закончил войну самым успешным австрийским подводником, помимо крейсера записав на счёт потопление итальянской подводной лодки «Нерейде» (Nereide) и 12 торговых судов. Ему предстояло пережить гибель империи, которой он служил, конец военной карьеры и смерть жены, оставившей его с семью детьми на руках. Бывший подводник сумел справиться со всеми несчастьями и вновь женился, обзаведясь ещё тремя детьми, но был разорён во время экономического кризиса. Чтобы заработать на жизнь, фон Трапп основал со своими музыкально одарёнными детьми концертную труппу «Хор семьи Трапп», с которой гастролировал по Европе.

Он не принял приход нацистов к власти и аншлюс, отказался от предложения службы в кригсмарине и бежал с семьёй в Италию, откуда перебрался в США. Скончался Георг фон Трапп 30 мая 1947 года в городке Стоу в штате Вермонт. История семьи Траппов и их музыкальной деятельности стала сюжетом для нескольких экранизаций и постановок, самыми известными из которых стали бродвейский мюзикл 1959 года «Звуки музыки», а также одноимённый фильм, вышедший на экраны в 1965 году и получивший пять премий «Оскар» американской киноакадемии.

Ещё немного о крейсерах типа «Леон Гамбетта».

Их проектное водоизмещение составляло 12 351 тонн, но фактическое нормальное водоизмещение составило от 11 959 до 13 108 тонн. Их длина составляла 146,5 метра, ширина — 21,4 метра, и осадка — 8,05-8,41 метра. По размерам они превосходили французские броненосные крейсера предыдущих серий. Третий корабль этого типа («Виктор Гюго») был немного длиннее — 149,07 метра и имел проектное водоизмещение 12 550 тонн. 

Корабли этой серии имели длинный полубак, продолжавшийся от форштевня до кормовой башни главного калибра. Для улучшения мореходности, корпус имел плавный подъём к форштевню. Форштевень был без тарана. В носовой части корпуса располагалась прямоугольная надстройка, служившая основанием для мостика и массивной боевой мачты с закрытыми марсами. В корме имелась легкая сигнальная мачта, и навесная прожекторная платформа. 

На крейсерах типа «Леон Гамбетта» имелось по четыре трубы, расположенные двумя группами по две. Как и предшествующие корабли, они оснащались множеством выступающих патрубков вентиляторов. 

(Броненосный крейсер типа «Леон Гамбетта». Внешний вид, внутренне устройство корабля, схема бронирования и размещения вооружения)

Вооружение крейсеров типа «Леон Гамбетта» было значительно усилено, чтобы соответствовать их основным вероятным противникам — германским броненосным крейсерам. Их главный калибр был представлен четырьмя 194-миллиметровыми 40-калиберными орудиями образца 1896 года, установленными попарно в носовой и кормовой двухорудийных башнях. 

Носовая башня располагалась на баковой палубе, и могла вести огонь в любую погоду; кормовая башня была установлена несколько ниже, на верхней палубе, но благодаря высокому коническому барбету, башню заливало незначительно. Башенные установки крейсера имели необычную форму; барбеты их были коническими, направленными широкой стороной вверх. Это улучшало защиту барбетов, так как неприятельские снаряды ударяли в них под очень невыгодным для пробития углом. 

Тяжёлые орудия стреляли 90 килограммовыми бронебойными и 89-кг полубронебойными снарядами с начальной скоростью 840 м/с[6]. На каждое орудие приходилось 100 снарядов, скорострельность их составляла порядка двух выстрелов в минуту. С дальностью около 12 600 метров при максимальном угле возвышения +15 градусов. 

Это мощное вооружение дополнялось батареей из шестнадцати 164,7-мм 45-калиберных скорострельных орудий образца 1896 года. Двенадцать орудий было расположено попарно в шести двухорудийных башнях, по три с каждого борта на баковой палубе крейсера. При этом центральные башни выступали на спонсонах, что позволяло им вести погонный и ретирадный огонь. Ещё четыре 164-мм орудия были установлены в казематах; два носовых на верхней, и два кормовых на главной палубе. 

Противоминное вооружение состояло из двадцати четырёх 47-мм орудий Гочкисса, расположенных в небронированных казематах на верхней палубе и на крыше надстроек. Также имелись две автоматические 37-мм пушки М́аксима. Это вооружение уже считалось недостаточным для борьбы с крупными миноносцами, появившимися в начале 1900-х, но для действующего в океане броненосного крейсера вероятность встречи с миноносцем была сравнительно невелика. Скорее по привычке, чем ради какой-то практической цели, крейсера несли по два 450-мм подводных траверсных торпедных аппарата, расположенных в центре корпуса, и пускавших торпеды перпендикулярно курсу. 

Броневая защита крейсеров была тщательно продумана исходя из новых условий ведения войны на море. Традиционный для французов пояс по ватерлинии защищал борт от штевня до штевня; он был изготовлен из крупповской цементированной стали, более прочной чем гарвееская броня. Высота пояса равнялась 3,5 метрам, из которых 1 метр находился ниже ватерлинии. Толщина пояса в центральной части достигала 150 миллиметров; к верхней кромке он утончался до 120 миллиметров, уменьшалась до 90 миллиметров в носу и 80 миллиметров на корме. 

Как и другие французские броненосные крейсера, корабли типа «Леон Гамбетта» имели две броневые палубы, разделенные слоем из небольших герметичных отсеков, предназначенных для локализации повреждений. Нижняя броневая палуба имела толщину в 43 миллиметров; она имела скосы по краям, соединявшиеся с нижней кромкой броневого пояса. Верхняя броневая палуба имела толщину в 33 миллиметров, состояла из трёх 11 мм слоёв судостроительной стали, она была плоской и опиралась на верхние края броневого пояса. 

Башни главного калибра были защищены 200 миллиметровой броней, их барбеты защищались 180 миллиметровыми плитами, крыши имели 50-мм толщину. Башни вспомогательного калибра были защищены 165 миллиметровыми и 130 миллиметровыми плитами; их барбеты защищались 103 миллиметровыми плитами. Казематы орудий вспомогательного калибра защищались 140 миллиметровой броней. 

Крейсера типа «Леон Гамбетта» были трёхвальными. Их силовая установка состояла из трех вертикальных машин тройного расширения, проектной мощностью 27 500 л. с. и проектной скоростью 22,5 узла. Все три крейсера различались котельной группой; «Леон Гамбетта» нес двадцать восемь котлов Никлосса, «Виктор Гюго» двадцать восемь котлов Бельвилля, и «Жюль Ферри» двадцать котлов Дю Темпля. 

На испытаниях они развили мощность 28 344-29 029 л. с., а скорость кораблей на мерной миле составила 22,3-23 узла. 

Дальность плавания на ходу 10 узлов составила 7500 морских миль (13 900 км). 

Если оценивать тип крейсеров  «Леон Гамбетта» то в целом можно сказать, что их создание стало значительным шагом вперед во французском кораблестроении. Все три крейсера этого типа отличались хорошей защищённостью и мореходностью. На момент постройки они были одними из лучших в мире. Их вооружение, по сравнению с предшественниками, увеличилось вдвое. Благодаря применению двухорудийных башен, они несли более мощное вооружение чем любой из более ранних крейсеров, если бортовой залп «Жанны д’Арк» весил 417 кг при водоизмещении 11 270 т, то у «Леона Гамбетты» он составлял уже 760 кг при 12 260 т. Крейсера получили двухорудийные башни среднего калибра и стали первыми крейсерами с двухорудиными башнями среднего калибра, орудия которых ни по точности, ни по скорострельности не уступали одноорудийным.

Что же касается второй героини нашего сегодняшнего военно-морского рассказа - подводной лодки U 5, то её личная история следующая.

(SMU-5 на испытаниях)

(SMU-5 в начале войны, на фоне острова Бриония)

(SMU-5 с новым ограждением рубки и 47-мм орудием, 1915 год)

Заложена она была  на верфи «Whitehead» (Fiume) 9 апреля 1908 года и спущена на воду 10 февраля 1909 года. 17 августа 1909 года отбуксирована в Полу для окончательной сборки, 1 апреля 1910 года вступила в строй.

С 1 апреля 1910 года, вступив в строй флота, активно занималась боевой подготовкой. 1 мая 1911 года ее показали делегации перуанских офицеров. 10 июня 1912 года были проведены опыты по обнаружению подводной лодки с воздушного шара, на основе которых была рекомендована окраска, более подходящая для боевых действий в бассейне
Адриатического моря. С началом войны подводная лодка базировалась на острове Бриония, а c 22 октября действовала из Каттаро. 3 ноября у мыса Стило подводная лодка вышла в атаку на эскадру французских линейных кораблей, но промахнулась. 6 декабря U5 была оснащена приёмной радиостанцией и 37-мм орудием.

Как мы с вами уже знаем: 27 апреля 1915 года, вскоре после полуночи,  подводная лодка потопила находившийся в дозоре французский броненосный крейсер «Leon Gambetta» - это случилось у Санта-Мария-де-Леука. На борту крейсера погиб контр-адмирал Виктор Санес, командовавший, кстати,  крейсером «Pascal» в 1904 году в Чемульпо, который принял на борт львиную долю команд «Варяга» и «Корейца» после их боя с японской эскадрой.

1 июня подводная лодка принимала участие в поисках пропавшего гидросамолёта L-41. 2 июля на неё установили более совершенную приёмо-передающую радиостанцию и 47-мм орудие. 5 августа у острова Пелагоса потопила итальянскую подводную лодку «Nereide». 29 августа у Дураццо был захвачен греческий пароход «Cefalonia». 

26 апреля 1916 года в Отрантском проливе подводная лодка неудачно атаковала артиллерийским огнём вражеский конвой, шедший, как вначале казалось, без охранения. 7 июня подводная лодка вышла в атаку на итальянский эсминец «Indomito», но обе выпущенные торпеды прошли мимо. 8 июня у Лингуетты ею был торпедирован итальянский вспомогательный крейсер «Principe Umberto», при этом на корабле погибли 1800 человек.

В сентябре – ноябре 1916 года подводная лодка прошла ремонт, в ходе которого была оснащена постоянным ограждением на рубке и 70-мм орудием. 

16 мая 1917 года, во время тренировочного похода, следуя каналом Фасана, подводная лодка подорвалась кормой на мине и быстро затонула, причем спаслось тринадцать членов команды, шестеро погибли.

24 июня подводную лодку подняли с глубины тридцать шесть метров и отбуксировали на верфь, где её ремонтировали до августа 1918 года. Войдя опять в состав флота, подводная лодка в походы больше не ходила, её использовали как учебную. 23 марта 1919 года U5 была захвачена итальянцами и переведена из Пола в Венецию, 25 марта она участвовала в параде Победы.

В конце января 1920 года во исполнение решений Парижской конференции она была уже официально передана итальянцам. В том же году её разобрали на металл.

(Нагрудный знак подводников Австро-Венгерского ВМФ)

Спасибо за внимание.