К. Э. Смит - Омару Хайяму (перевод)

Омару Хайяму

Кларк Эштон Смит

Омар, в твоём чарующем саду,
Где с вечера плывёт
От белоснежной розы звёздный дух –
Он сладок словно мёд.
В весёлой, золотой весенней смерти –
Омар, поймал твой слух
Над миром божьих слуг
На крыльях громовых дурные вести
О потайном дыханьи мрачных лет,
В которых ветер – словно те ветра
Из стран, где вьюг не прекращается игра,
Где зимы льдом хоронят белый свет;
Услышал ты привет,
Шуршанье и обрывки слов
От белых лепестков,
Что приземлились в Персии твоей,
Сливаясь с песней звонкой давних дней.

Омар, ты знаешь хорошо –
Смурны, печальны радостные дни
Неумолимой тайне времени они
И роковому ужасу сродни:
В твоих глазах заклятье мрачное взошло,
Въяве ты видел сны,
Как в колдовском стекле,
Плывут туманы, тени по земле —
Красу бесплотную реальной кличем мы;
Но вот, равнина, поле,
В руинах храм и трон,
Пыль древних городов – всё только сон,
В века былые пали вражьей волей,
Осколком величавым
Одни разбитые колонны уцелели,
Им служит капителью
Цвет мака алый, как пузырь кровавый;
Корону время уж в златую стёрло пыль,
Нарциссы с крокусами ею ветер одарил,
Украсил, как невест приданым.
Пред взором травы стелются в печали,

Как саван, кипарис стоит в песках,
Ветра на ткацких призрачных станках
Из сендалина рваного и шёлка его ткали,
Царица древняя укрылась этой шалью;
Из алого её когда-то рта
Растут уж мирты, и в истлевших волосах,
В глазах, которым грезится жара
В разрушенных теперь дворцах;
И грудь янтарная, и молодое тело,
Когда ночами им любовь ещё владела,
Иль помнят об утекших без любви часах.

Омар, познал ты мудрость тщетных грёз,
И правду горьких слёз;
И солнца летнего великий пыл
Цвет роз твоих убьёт;
И взгляд седой зимы суров и стыл,
В нём роза не цветёт;
Узрел ты, как бледнеет райский цвет
На выпавшем снегу
Под чарами зари,
Что дарит пустошам, прогнав оттуда тень,
Тяжёлый новый день;
Познав всю мудрость лет,
И что у них внутри
Свет истин, ведомый лишь Богу-старику –

Изведав это, ах, ты сделался умён,
Целуя грудь и впившись в нежный рот
Какой-то девы из иных племён,
В чьём взгляде радость солнечных щедрот –

Сорви ж цветок, пей розовый нектар
Как будто райский дар;
Сосуд покуда не разбит,
Будь полон, пьян и сыт,
В песках, где зной один живёт.

оригинал:

To Omar Khayyam

Clark Ashton Smith

Omar, within thy scented garden-close,

When passed with eventide

The starward incense of the waning rose—

Too precious to abide

After the glad and golden death of spring—

Omar, thou heardest then,

Above the world of men,

The mournful rumor of an iron wing,

The sough and sigh of desolating years,

Whereof the wind is as the winds that blow

Out of a lonesome land of night and snow

Where timeless winter weeps with frozen tears;

And in thy bodeful ears

The brief and tiny lisp

Of petals curled and crisp,

Fallen at eve in Persia's mellow clime,

Was mingled with the mighty sound of time.

Omar, thou knewest well

How the fair days are sorrowful and strange

With time's inexorable mystery

And terror ineluctable of change:

Upon thine eyes the bleak and bitter spell

Of vision, thou didst see,

As in a magic glass,

The moulded mists and painted shadows pass—

The ghostly pomps we name reality;

And, lo, the level field,

With broken fane and throne

And dust of old, unfabled cities sown,

In unremembering years was made to yield,

From out the shards of Power,

The pillars frail and small

That lift for capital

The blood-like bubble of the poppy-flower;

And crowns were crumbled for the airy gold

The crocus and the daffodil should hold

As inalienable dower.

Before thy gaze the sad unvaried green

The cypresses like robes funereal wear,

Was woven on the gradual looms of air

From threadbare silk and tattered sendaline

That clothed some ancient queen;

And from the spoilt vermilion of her mouth

The myrtles rose, and from her ruined hair

And eyes that held the summer's ardent drouth

In blown, disrooted bowers;

And amber limbs and breast

Through ancient nights by sleepless love oppressed,

Or by the iron flight of loveless hours.

Knowing the weary wisdom of the years,

The empty truth of tears;

The suns of June that with some great excess

Of ardor slay the unabiding rose;

And grey-haired winter, wan and fervorless,

For whom no flower grows;

Seeing the paradisal bloom that pales

On orient snows untrod

In magic morns that grant,

Across a land of common green and grey,

The disenchanted day;

Knowing the gulf-deep veils

And walls of adamant

That ward the darkling verities of God—

Knowing these things, ah, surely thou wert wise

To kiss on ardent breast and avid mouth

Some girl whose eyes

Were golden with the sun-belovèd south—

To pluck the rose and drain the rose-red wine

In gardens half-divine;

Before the broken cup

Be filled and covered up

In dusty seas of everlasting drouth.