Австралийские военнопленные в Японии.
Автор: PaparaziХУДШИЙ ЛАГЕРЬ ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ В ЯПОНИИ
Из многих лагерей для военнопленных, созданных Императорской Японией во время Второй мировой войны, один в маленьком городе Наоэцу в центральной Японии считается одним из самых печально известных, некоторые говорят, что он был худшим из всех. Официально известный как лагерь 4-Б Наоэцу, он существовал с декабря 1943 года до конца войны. Первоначально в нем содержалось около 300 австралийских военнопленных, к 1945 году в нем содержалось около 700 австралийских, голландских, британских, американских и новозеландских заключенных. Ужасающие условия жизни, крайняя жестокость охранников и рабский труд на близлежащих фабриках привели к очень высокому уровню смертности, каждый пятый австралийец стал жертвой нищеты. Эта фотография лагерного парада была сделана на Рождество 1944 года. К мужчинам из-за стола обращается капитан Джим Чисхолм, старший офицер по делам военнопленных в то время. Японский персонал лагеря, видимый в первом ряду (более светлая униформа), - рядовой первого класса Хироаки Коно, переводчик лагеря (слева); квартирмейстер лагеря, имя неизвестно (второй слева); Старший сержант Тадео Шибано, прозванный заключенными "Быком" (в центре), и командир лагеря лейтенант Наруми Оота (крайний справа, с мечом).
Вскоре после того, как Япония открыла военные действия 7 декабря 1941 года, британские и американские официальные лица запросили через швейцарских посредников, будет ли Токио соблюдать Женевскую конвенцию 1929 года об обращении с военнопленными. Министр иностранных дел Сигенори Того ответил, что, хотя Япония и не ратифицировала конвенцию, она, тем не менее, будет ее соблюдать. В действительности тысячи пленных союзников были жестоко избиты, заморены голодом и работали до смерти. Из 32 418 заключенных, содержавшихся в лагерях в Японии, примерно 3500 умерли. Возможно, самым худшим был Токийский лагерь 4-Б Наоэцу, в котором был самый высокий процент пропорциональной смертности военнопленных: 60 австралийских солдат погибли, а большинство охранников позже были судимы и казнены как военные преступники.
Наоэцу расположен на западной стороне Хонсю, главного острова Японии. Самый большой и густонаселенный из родных островов Японии, он разделен на пять регионов и 34 кен (префектуры). Наоэцу является частью префектуры Ниигата в регионе Чубу (Центральный). Поэтому лагерь 4-Б часто упоминался в документах союзников как "Наоэцу (Ниигата Кен)’.
КОНВЕНЦИИ ОБ ОБРАЩЕНИИ С ВОЕННОПЛЕННЫМИ
Усилия по определению и регулированию поведения отдельных лиц и стран во время войны восходят к библейским временам. Более поздние законы, направленные на улучшение обращения с заключенными, были впервые разработаны в 18 веке. Договор о дружбе и торговле 1785 года между Пруссией и Соединенными Штатами запрещал содержание военнопленных в каторжных тюрьмах и использование кандалов. Заключенным разрешалось заниматься физическими упражнениями и получать те же продовольственные пайки, что и захватившим их солдатам. Столетие спустя армии Союза во время Гражданской войны в США руководствовались Кодексом Либера (также известным как Инструкции для руководства армиями Соединенных Штатов на местах), который регулировал обращение со шпионами, предателями и военнопленными.
Международная конвенция о гуманном обращении с военнопленными была впервые обсуждена на Брюссельской конференции 1874 года и впоследствии принята в Гаагских правилах 1899 и 1907 годов. Однако условия в лагерях военнопленных Германии, России и Османской империи во время Первой мировой войны были особенно суровыми. Болезни были распространены повсеместно, смертность высока. Последовательные соглашения, принятые в Берне в 1917 и 1918 годах для исправления этого злоупотребления, сопровождались призывом к новой конвенции на Международной конференции Красного Креста в 1921 году. Проект предложения, дополняющий положения Гаагских правил, был представлен на конференции в Женеве, состоявшейся 27 июля 1929 года, — иначе известный как Конвенция об обращении с военнопленными. 97 статей Конвенции охватывали условия, в которых заключенные могли быть захвачены и эвакуированы, организацию лагерей, обеспечение достаточным питанием и одеждой, гигиену, религиозную практику, умственный и физический отдых, дисциплину, труд (здоровых людей в промышленности, не связанной с войной), почту, уголовные санкции и репатриация.
Показатели Японии по обращению с военнопленными в то время неизменно превосходили показатели Запада. Исключительно гуманное обращение с пленными, захваченными во время русско-японской войны (с 8 февраля 1904 года по 5 сентября 1905 года), было встречено международной похвалой; 400 русским офицерам даже разрешили вернуться домой после того, как они дали клятву не вступать вновь в боевые действия!
Критика поспешно возведенных лагерей для немецких военнопленных во время Первой мировой войны побудила японские военные власти объединить 12 существующих лагерей в шесть новых. Самый известный из них — лагерь Бандо в префектуре Токусима — считался образцом содержания заключенных.
Под руководством чуткого коменданта, майора Тоехисы Мацуэ, лагерь стал напоминать миниатюрную немецкую деревню, где заключенные открывали магазины, ухаживали за посевами и даже знакомили местных фермеров с новыми методами ведения сельского хозяйства и разведения скота. В марте 1918 года заключенные даже организовали 12-дневную выставку продуктов питания, спорта и техники, которая привлекла около 50 000 посетителей и даже вызвала вопросы у императорского двора.
Благожелательное отношение Японии к военнопленным радикально изменилось после восшествия на престол императора Хирохито (которого японцы называют императором Сева, поскольку всех умерших императоров называют по их царствующему имени) в 1926 году. Перейдя от умеренной, прозападной позиции к позиции правого национализма, новый режим укрепил национальную солидарность через веру в божественного лидера - отца всех японских детей и потомка бога солнца - десс Аматэрасу - и централизованное государственное поминовение погибших комбатантов в качестве Синтоистские ками или духи в Ясукуни Дзиндзя (см. После битвы № 129). Гордость за военных поддерживалась аннексией Кореи и недавними победами над Россией и Китаем, в то время как возрождение самурайских кодексов чести учило абсолютному повиновению и пониманию того, что капитуляция - позорный поступок, намного ниже трусливой смерти.
Эскиз лагеря, обращенный к главному входу, с рекой Хокура на заднем плане и рекой Ара в крайнем левом углу.
Двухэтажное помещение для военнопленных представляло собой деревянное строение, обшитое старым ржавым рифленым железом. Открытые и продуваемые сквозняками, заключенные заклеивали щели в стенах обрывками бумаги, чтобы сделать их более воздухонепроницаемыми.
В комнатах наверху не было потолков, а перегородки комнат не доходили до крыши. Ни в одной из комнат не было дверей, и во время эпидемии гриппа весной 1944 года для разделения заключенных, находящихся на карантине, были развешаны одеяла и циновки. Уборные представляли собой отверстия над деревянными полами в бетонных ямах. [1] Помещения для военнопленных. [2] Походная кухня и склад. [3] Омовения. [4] Новый лазарет. [5] Новые казармы для военнопленных (в стадии строительства). [6] Помещения стражи. [7] Кабинет коменданта лагеря [8] Гауптвахта. [9] Плац-парад. [10] Мост Кодзе через Хокуру.
СЕНДЗИНКУН
Сокрушительное поражение японской шестой армии при Номонхане советскими и монгольскими войсками в монгольских степях в августе 1939 года (которое русские называют битвой на Халхин-Голе) ошеломило японских военных лидеров. План "удара на север" в Монголию и Сибирь был отложен в пользу экспансии японской императорской армии в Юго-Восточную Азию и через Тихий океан.
‘Невыносимое’ количество солдат, перешедших в Красную Армию (а также в китайскую националистическую армию), подтолкнуло Токио к тому, чтобы диктовать стандарты поведения на поле боя. В результате Хидеки Тодзе, тогдашний военный министр Японии, 8 января 1941 года издал Сендзинкун, или "Кодекс полевой службы". "Те, кто познал стыд, слабы", - гласил карманный справочник. ‘Всегда думайте о [сохранении] чести вашей общины и будьте честны перед собой и своей семьей. Удвойте свои усилия и оправдайте их ожидания.
Никогда не доживи до того, чтобы испытать позор в качестве заключенного.
Умирая, вы избежите того, чтобы преступление оставило пятно на вашей чести.’ Обширная пропагандистская кампания, сопровождавшая Сендзинкун, еще больше посеяла в японских войсках страх, что их семьи подвергнутся остракизму, если они сдадутся врагу. Хотя Императорский флот Японии никогда официально не принимал "Сендзинкун" на вооружение, он, тем не менее, принял его. О том, насколько глубоко сендзинкун был внедрен в японскую армию, свидетельствует крошечное число японских солдат, впоследствии взятых в плен. Эта же философия породила мнение, что заключенные союзников были солдатами, не имеющими ценности.
ЛАГЕРЯ ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ В ЯПОНИИ
Первый лагерь военнопленных в Японии после Перл-Харбора открылся в начале 1942 года в Дзэнцудзи, в префектуре Кагава, для размещения в основном американского персонала, захваченного на островах Гуам и Уэйк. Другие лагеря открылись после апреля 1942 года после решения использовать принудительный труд военнопленных в промышленности, связанной с войной. В основных лагерях для военнопленных Императорской японской армии в городах Осака, Фукуока, Хакодате и Токио действовали три типа вторичных трудовых лагерей: буншо, или лагеря-филиалы, куда армия поставляла жилье, продукты питания и одежду; "Отдельные лагеря", меньший тип лагеря-филиала; и хаккен- шо, буквально ‘Лагеря отправки’, где японские фирмы предоставляли кров, еду и одежду, а армия поставляла охрану.
Небольшие подлагеря обычно располагались в промышленных или горнодобывающих центрах, таких как Кэйхин (Токио и Иокогама) и Хансин (Осака и Кобе). Императорский флот Японии открыл единственный лагерь в Офуне, в префектуре Канагава, для допроса пленных союзников, в основном летчиков и подводников, прежде чем перевести их в армейский лагерь. ЛАГЕРЬ 4-Б В РАЙОНЕ ТОКИО, НАОЭЦУ
Филиал лагеря для военнопленных был создан в городе Наоэцу в префектуре Ниигата после того, как несколько местных компаний обратились с просьбой об использовании труда заключенных. Находящийся в ведении Токио Хорьо Суйодзе (Лагеря военнопленных в районе Токио), лагерь 4-Б Наоэцу ("Б" означает "буншо") открылся в декабре 1942 года на бывшем складе компании по производству азотных удобрений "Шин-Эцу". Первые пленные были частью 130 000 военнослужащих и женщин союзников, захваченных при падении Сингапура 15 февраля 1942 года. После девяти месяцев тюремного заключения группа из 23 офицеров и 550 других чинов из "Сил С", в основном бойцов австралийского 2/20-го батальона (8-я дивизия), вместе со смешанной группой австралийских, британских, голландских и американских военнослужащих (плюс группа репатриированных японских гражданских лиц) были отправлены в Японию на борту бывшего лайнера "Камакура Мару".
Далеко не увеселительный круиз, заключенные группы "С" были набиты под открытым небом на кормовой части палубы "Б" корабля. Условия быстро ухудшились, когда корабль вошел в более холодный климат. При двухразовом скудном питании дискомфорт заключенных усугублялся опасным импровизированным туалетом, выступающим над открытой водой; "Если вы упали, это было очень плохо", - вспоминал один бывший военнопленный. Явно нервничая, один из превосходящих численностью японских охранников неоднократно избивал заключенных без всякой провокации, предупреждая о будущем обращении в Японии.
Высадившись в Нагасаки 7 декабря, «силы С» были разделены на две группы. Одна группа из 300 австралийцев, в основном из Нового Южного Уэльса, из 2/20-го батальона под командованием подполковника Эндрю Робертсона, была выбрана в алфавитном порядке для отправки в Наоэцу; остальные должны были работать на верфи в Кобе.
После 52-часового путешествия на поезде люди Робертсона наконец прибыли в Наоэцу в ночь с 10 на 11 декабря 1942 года. Доставленный на грузовике по снегу в лагерь, каждый заключенный получил рабочую форму из мешковины, обувь, столовые приборы, семь одеял и спальное место на соломенном татами. Поначалу условия были относительно сносными, несмотря на морозную погоду. В перерывах между медицинскими осмотрами, оформлением документов и официальной фотографией мужчины проводили время, куря, играя в карты и наслаждаясь горячей ванной.
Удивленный очевидным гостеприимством своих новых хозяев, рядовой Дадли Боутон (военнопленный № 80) признался в своем "официальном" дневнике: "На сегодняшний день здесь как на курорте, за исключением холода. Японцы все действительно прекрасные парни, как и все здешние японцы по внешнему виду и обращению с нами. Они, кажется, только рады сделать для нас что угодно, что совершенно противоположно Сингапуру и особенно лодке". Однако со временем второй нелегальный дневник запечатлел бы гораздо более мрачную картину лагерной жизни.
Концертная вечеринка, устроенная австралийскими заключенными вскоре после их прибытия в декабре 1942 года. Японцы наложили вето на будущие концерты, поскольку считали, что некоторые выступления высмеивают их (что так и было). Несколько заключенных были жестоко избиты японцами после концерта.
Через неделю после их прибытия командующий лагерями военнопленных в районе Токио полковник Кунджи Судзуки заверил австралийских военнопленных в справедливом обращении. Были разрешены церковные службы, можно было устраивать концерты и можно было купить еду. Однако все претензии на "курорт для отдыха" были быстро опровергнуты в течение недели, начавшейся 18 декабря 1942 года. За пробуждением в 5.30 утра последовали учения на заснеженном плацу. Во время отжиманий был отдан приказ "всем слабым мужчинам встать". Те, кто это сделал — признание слабости в глазах их похитителей — были вынуждены дополнительно десять минут заниматься физическими упражнениями и отказаться от завтрака.
Военнопленные были разделены на группы для работы посменно на близлежащих заводах азотных удобрений "Шин-Эцу" и "Ниппон Стейн Стил". Первая группа из 150 человек быстрым маршем отправилась на сталелитейный завод в 7 часов утра.
Работа на улице в пронизывающий холод требовала, чтобы они дробили шлак и металлолом, прежде чем перевозить их на тележках по железной дороге в литейный цех. Заключенные внутри фабрики изнемогали от жары под слоями тяжелой защитной одежды, когда они питали доменные печи или трудились на заводах по прокатке стали и проверке слитков. Наружные работы на фабрике Шин-Эцу включали транспортировку и дробление кварца и других минеральных пород кувалдой для производства карбида кремния, в то время как внутри фабрики заключенные сгребали горную породу и кокс в шесть раскаленных добела печей.
Охранники на обеих фабриках нападали на любого человека, который, как считалось, не прилагал ‘максимальных усилий’. 280 или около того австралийских военнопленных, вернувшихся с работы в ту ночь, получили строгое предупреждение от первого начальника лагеря, лейтенанта Асао Сакаты, о том, что на следующий день ожидаются еще большие усилия. Произошло относительно мало серьезных инцидентов, хотя ситуация сразу же ухудшилась после того, как Саката был переведен на активную службу в конце года. Его заместитель лейтенант Наруми Оота (командир лагеря с 20 января 1943 года по 23 января 1945 года) обычно отсутствовал, предоставляя своим старшим сержантам управлять лагерем по своему усмотрению.
Лагерная кухня представляла собой деревянное сооружение с глиняным полом. Пищу готовили шесть заключенных до мая 1945 года, тогда это число было увеличено до 13. Пшеница, смешанная с рисом, соевыми бобами или тростником, была основой рациона — ее готовили на порцию размером с мяч для крикета. Мясо, когда оно было доступно, в основном было лошадиным или собачьим. Небольшое количество рыбы подавалось примерно два раза в неделю, обычно в супе или рагу. В рагу добавляли овощи по сезону, и каждый мужчина получал 500 граммов пищи ежедневно, за исключением тех, кто был слишком слаб, чтобы работать, и получал на треть меньше риса. Последнее из первоначальных сооружений, составлявших лагерь для военнопленных, здание кухни просуществовало до 1980-х годов.
Теперь проявился бессердечный характер охранников - особенно гражданских, нанятых местными компаниями для сопровождения рабочих групп.
В основную группу военной охраны, презираемую австралийцами и получившую прозвище "Бык", входили старший сержант Тадео Шибано, прозванный "Быком", старший сержант в лагере с 7 декабря 1942 по 21 декабря 1944 года; сержант Юдзу Аоки, "Целитель веры", врач лагеря; рядовой Есио Тагучи, "Микроб", санитар из 23-го полка; рядовой Кенго Катаяма, "Кот", переводчик из 23-го полка; и рядовой Митио Курияма, "Змеиные глаза", переводчик из 77-го полка. Множество сардонических прозвищ было аналогичным образом присвоено ненавистным гражданским охранникам.
В основном ветераны-инвалиды, среди них были: Хироси Обината, "Болван"; Масадзи Секи-хара, "Рыбья морда"; Йонесаку Акияма, "Лошадиная голова"; Акира Янагизава, "Мармелад"; Йошихиро Сусуки, "Хоппи"; Эйичи Усики, "Виски"; Юкио Накаяма, "Детское Личико’, и Моримаса Осима.
Вооруженные бамбуковыми дубинками гражданские охранники, или, как их стали называть, "собачники", наслаждались страданиями заключенных. Военнопленный позже свидетельствовал, что ежедневный марш на заводы был ‘перегонкой скота’. ‘Тех, кто отставал, безжалостно толкали и избивали. Если ты падал, тебя пинали. Многие из мужчин снова были жестоко и неприлично избиты на перекличке". Другой бывший заключенный рассказал, что "нам было очень ясно дано понять, что если что-то пойдет не так, все будут наказаны".
‘ОЧЕНЬ ЧЕРНАЯ НЕДЕЛЯ...’
Несмотря на то, что поначалу от пленных офицеров не требовалось работать за пределами лагеря, они, тем не менее, должны были соблюдать напряженный режим, включающий восьмикилометровую пробежку каждое утро вместе с тяжелой работой по дому в лагере. Протесты против необходимости опорожнять туалеты заключенных и японцев были встречены избиением.
Капитан Джек Хепберн (заключенный № 6), в мирное время занимавший должность прокурора, был обвинен в том, что он сеял смуту среди офицеров, цитируя Женевскую конвенцию. Отказавшись подписать заявление о виновности, как позже показал коллега-офицер, его "снова избивали, пока он, наконец, не подписал".
Протесты Робертсона по поводу долгих часов смены, которые его люди были вынуждены работать — девять, десять, 12, в конечном итоге 19-часовые рабочие дни — плюс необходимость бегать на заводы и обратно, только разожгли гнев рядового ‘Змеиных глаз’ Куриямы. Подвергаясь все возрастающим издевательствам, Робертсон был вынужден выполнять серию изнурительных упражнений, включая длительные походы по глубоким снежным заносам.
В полубреду он, наконец, был госпитализирован в военный госпиталь Такада, где 31 марта 1943 года скончался от спинномозгового менингита.
Известие о смерти Робертсона потрясло военнопленных. Скорбящий автор дневника сетовал на то, что "это была очень черная неделя для нас, и большинство мужчин будут помнить ее еще много долгих дней после окончания этой войны’. За кремацией Робертсона последовала панихида, и в редком проявлении уважения горнист сыграл последнюю песню, в то время как по лагерю развешивали черный креп.
Поскольку здоровье заключенных неуклонно ухудшалось, "Сэнди" Барретт и его медицинская команда столкнулись с растущей заболеваемостью бери-бери (дефицитом тиамина или витамина В1) и хронической диареей. Японцы несимпатично сократили рационы для тяжелобольных из-за извращенного представления о том, что неработающему человеку потребуется меньше пищи. Изнуряющие последствия недоедания, болезней и хронического истощения продолжали усугубляться, пока они неумолимо не стали смертельными. Рядовой Джордж Бил скончался 28 мая от травм, полученных в результате несчастного случая во время работы на печах в Шин-Эцу. Как писал бывший военнопленный, он "попал под эскалатор с коксом, который разрезал ему живот и сломал таз. Они пытались соединить его проволокой, но он умер на операционном столе [в больнице Такада]. Он только что отработал 24-часовую смену!’ Два дня спустя капрал Джордж Шеридан скончался от острого бронхита и бери-бери, а 7 июня рядовой Джек Эддисон скончался от плеврита.
Учитывая жестокое обращение японских охранников с заключенными союзников, почти странно видеть эту фотографию заключенных и их мучителей, позирующих вместе на групповой фотографии по случаю лагерного концерта. Опознаны лейтенант Асао Саката, первый начальник лагеря (средний ряд, второй слева), Юкио Накаяма, которого заключенные прозвали "Детское личико" (третий слева), рядовой первого класса Хироаки Коно, переводчик лагеря (сидит третьим слева) и старший сержант Тадео Шибано, ‘Бык’, старший сержант лагеря с декабря 1942 по декабрь 1944 года (сидит крайний справа). Несколько музыкальных инструментов — единственное доступное оборудование для отдыха — были привезены в Наоэцу из главного лагеря Токио.
‘ВЕЛИКИЙ БЛИЦ-ЛИСТ’
Лагерь был перенесен на временное место весной 1943 года, а затем переведен в двухэтажный склад у реки Сэкигава. Замерзая зимой, склад превращался в печь в жаркие и влажные летние месяцы. Огромный поток мух был привлечен к большому открытому отхожему месту, расположенному рядом с кухней. В попытке противостоять чуме каждый заключенный должен был убивать по пять мух в день. Однажды сержант Аоки, "Целитель веры", был недоволен "списками на вылет". Тем мужчинам, которые не выполнили свою норму, было приказано бегать по кругу примерно четыре часа. На любые жалобы был дан приказ тренироваться на земле до тех пор, пока они не рухнут. Затем охранники наступали на них. Любого, кто падал в обморок от истощения, приводили в чувство водой и заставляли продолжать.
Одним из худших эпизодов, пережитых летом 1943 года, было коллективное наказание, известное как ‘Великий листовой блиц’. Согласно директиве, данной сержантом Аоки, все заключенные в душных бараках должны были спать под пятью тяжелыми одеялами. Патрулирующие охранники вытаскивали тех, кто не подчинялся, на плац для немедленной расправы. Ситуация достигла апогея, когда в ночь с 8 на 9 июля были пойманы 22 ‘виновных’ заключенных. Выстроившись в круг, на глазах у их "невинных" товарищей по внешнему кольцу, "виновных" заставляли бегать в течение трех часов, подвергаясь безжалостным избиениям.
Охранники, как позже засвидетельствовал бывший военнопленный, доводили себя до исступления, многие визжали, как собаки или гиены. Истеричный ‘Змеиный глаз’ Курияма стоял в центре внутреннего круга с обнаженным мечом, крича: ‘Мой меч горяч, мой меч убьет, я убью’. Затем осажденным военнопленным было приказано на руках и ногах изображать съеденное животное. Затем, в качестве финала, обоим кругам мужчин было приказано разбиться на пары и избить каждого кулаками. Если охранник не верил, что они бьют друг друга достаточно сильно, он вмешивался и демонстрировал.
Одно из самых жестоких индивидуальных избиений, наблюдавшихся в лагере тем летом, было применено к младшему капралу Джону Мэджину, который был прикован к постели с тяжелой формой дизентерии. В тот момент, когда заключенный, ухаживавший за ним, был недоступен, у Магина, как описал его коллега по заключению, "не было иного выбора, кроме как облегчиться в постели. Его экскременты прошли через одеяло, на котором он лежал, и через пол на Тагучи, [санитара, известного как "Микроб"], чья кровать находилась непосредственно под комнатой Магина этажом ниже.’ Разъяренный Тагучи "ударил его палкой, похожей на черенок мотыги и такой же тяжелой".
Идентификационная фотография капитана Алекса ‘Сэнди’ Барретта, сделанная в лагере Наоецу. Офицер-медик, служивший во 2/18-м батальоне, Барретт был взят в плен после падения Сингапура. Каждому заключенному в лагере Б-4 был присвоен идентификационный номер, который был пришит в виде квадратной нашивки на передний левый нагрудный карман его куртки. Подполковник Эндрю Робертсон, первый старший офицер по делам военнопленных, был № 1, а Барретт - № 2.
‘Я МОГУ ВИДЕТЬ ТОЛЬКО УВЕЛИЧИВАЮЩИЕСЯ БОЛЕЗНИ...’
После нескольких месяцев усталости, болезней и неправильного питания уровень смертности начал стремительно расти.
Пораженный бери-бери, капрал Александр "Джок" Керр из-за своей болезни был вынужден носить красный риббон - признак "слабости", который только усиливал жестокость. Как рассказывал один военнопленный, "вскоре мужчинам стало очевидно, что получить ленту для ношения - это почти то же самое, что получить смертный приговор’. Другой автор дневника записал: "Лечение, которое здесь получают больные, является жестоким.
Едва ли проходит день без того, чтобы кто-нибудь из мужчин не падал в обморок. Тяжелая работа отнимает у них все силы.’ Не справившись с работой, Керр умер 1 августа 1943 года, за ним последовал рядовой Джеймс Перкин 23 августа от сочетания переутомления и неправильного питания. Измученный бери-бери и диареей, связист Джек Бейкер был избит гражданской охраной до тех пор, пока не потерял сознание и не умер 13 сентября. Шесть дней спустя связист Альфред ‘Джек’ Мартин скончался от пневмонии.
Визит японского врача привел к минимальному улучшению рациона военнопленных, хотя и недостаточному для того, чтобы укрепить здоровье рядового Фредерика "Попа" Хокинса, который умер 30 сентября. Рядовой Джон ‘Джек’ Крэндалл умер менее чем через две недели, 11 октября.
Наступление более холодной погоды в конце 1943 года еще больше усугубило страдания. Ноги многих заключенных так распухли от воздействия бери-бери, что они не могли носить обувь, и по ночам они дрожали в неотапливаемых бараках. Два японских гражданских охранника — ‘Гамми’ Янагизава и ‘Рыбья морда’ Секи-Хара — стали особенно жестокими по отношению к больным заключенным. (Позже выяснилось, что Янагизава был кровно заинтересован в их кончине, взяв на себя оплачиваемую работу по изготовлению сосновых шкатулок, используемых для хранения их праха.) Шесть заключенных умерли в ноябре и 11 в декабре. "Как жаль, что нас не взяли в плен цивилизованные люди", - размышлял Барретт. ‘Многие из нас не подчинились бы приказу о капитуляции, если бы знали или хотя бы догадывались о том, что нам здесь приказали делать’.
Ужасающие потери продолжались. Рядовой Джон Херли был избит до потери сознания Тагучи, "Микробом", пять ночей подряд, только для того, чтобы его привели в чувство водой и снова избили.
Вынужденный работать в течение дня, он умер 22 декабря. Анонимный автор дневника отметил 5 января 1944 года: ‘Тридцать погибших из 300 в лагере. 90 человек заболели.’ Рядовой Уоллес Льюис, комик, оскорбил японцев, присутствовавших на концерте, который он давал в день Нового 1944 года. Уже страдая от дизентерии и бронхо-пневмонии, Льюис подвергался безжалостным преследованиям, пока не умер 21 января.
Еще двадцать четыре человека должны были умереть в январе - самом тяжелом месяце для пленных сил С. Рядовой Роберт Фарли был одним из несчастных людей. Тагучи ударил его лопатой по лицу за кражу хлеба из кладовой, и следующие 30 дней он провел в заключении. После освобождения отчаявшийся Фарли проглотил таблетки, которые, по его мнению, были ядом. Попытка самоубийства привела японцев в ярость, как позже заявил свидетель по военным преступлениям: Фарли, которого заставили "раздеться и стоять голым на снегу перед гауптвахтой более десяти часов", "посинел и не смог бы встать, если бы не поддержка снега".. Дотащившись до входа в караульное помещение, охранники "набросились на него и били ногами по лицу и телу до тех пор, пока он не стал совершенно неузнаваем, настолько разбитой и распухшей была его голова. Следующей ночью [Рядовой] привел его в комнату с барной стойкой Хироаки Коно [переводчик в лагере], который приказал всем военнопленным бить его’. Он был неузнаваем. Возвращенный на гауптвахту, а затем в палату для больных, Фарли скончался 27 января.
В то время как Оота и его охранники, казалось бы, были равнодушны к растущему числу погибших, Токио был предупрежден о тяжелом положении заключенных в результате сокращения рабочей силы, неспособной удовлетворить местные потребности в рабочей силе. Помимо двух первоначальных заводов, военнопленные теперь также работали в Naoetsu Marine Transportation Company, Joetsu Land Transportation Company и Nippon Soda, которые выплавляли и ковали чугун. Откровенный капитан Джеймс Чисхолм (ныне старший офицер по делам военнопленных) сказал следственной делегации из Токио в начале февраля 1944 года, что охранники были непосредственно ответственны за ужасающий уровень смертности. В том же месяце было зарегистрировано еще пять смертей, за которыми последовала еще одна в марте. Поредевшие ряды первоначальной когорты «сил С» были усилены 50 английскими и голландскими заключенными, прибывшими в мае 1944 года из лагеря на Хоккайдо. Условия немного улучшились после того, как приехавший в Японию врач обнаружил, что три четверти выживших австралийцев прикованы к постели. Порции еды были увеличены, и продукты, ранее похищенные из посылок Красного Креста, были наконец распределены. Была недельная передышка от работы, и санитарные условия начали улучшаться после визита представителей Красного Креста. Несмотря на общее улучшение состояния здоровья заключенных, последняя австралийская жертва Наоецу, капрал Джеймс Гриффин, скончался 8 августа... 60 из первоначальных 300 военнопленных к настоящему времени умерли.
Избиения продолжались. "Жестокость, с которой нам приходится мириться с тех пор, как мы приехали в Японию, со стороны некоторых охранников и персонала лагеря, невероятна", - тайно отметил рядовой Джеймс "Джимми" Хьюстон. ‘Кто-то из персонала много раз говорил нам, что это самый строгий лагерь для военнопленных в Японии. Мне жаль бедных созданий, которые находятся в худшем месте, чем это".
Рождество 1944 года было отпраздновано сертификатом, церковной службой и раздачей посылок Красного Креста. При смене караула Оота, Шибано и несколько их подчиненных были переведены из Наоэцу в начале 1945 года.
Новым комендантом лагеря (с 23 января по 18 сентября 1945 года) был лейтенант Цу-нео Исикава. Его заместитель, сержант Муцухиро Ватанабе, уже жестоко наказывал военнопленных в главном лагере Омори в Токио. Утверждая свою безжалостную власть, одним из первых, кого избили, был Сэнди Барретт, нынешний старший офицер по делам военнопленных.
Рядовой Фредерик Бил, заключенный № 84. Военнослужащий-абориген из 2/20-го батальона, он был взят в плен вместе со своим братом, рядовым Джорджем Билом, после падения Сингапура. Оба провели некоторое время в лагере военнопленных Чанги, прежде чем их отправили в Наоэцу. Джордж умер 28 мая 1943 года от травм, полученных в результате несчастного случая во время работы на сталеплавильных печах Шин-Эцу. Тяжело раненный, попав под эскалатор с коксом, он был срочно доставлен в военный госпиталь Такада, но скончался на операционном столе. Фредерик пережил войну и был освобожден в сентябре 1945 года.
ЛУИ ЗАМПЕРИНИ И ‘ПТИЦА’
В апреле 1945 года районы лагерей военнопленных в Японии были реорганизованы, и были созданы три новых первичных лагеря в Сендае, Нагоя и Хиросиме, причем последний поглотил лагерь военнопленных Дзэнцудзи. Императорская японская армия также переместила многие из своих филиалов и разместила лагеря из Токио и Иокогамы либо внутри страны, либо в местах, близких к Японскому морю, в ожидании вторжения союзников.
Лейтенант США Луис Замперини из 42-й бомбардировочной эскадрильи США (известный легкоатлет до войны, он участвовал в Олимпийских играх 1936 года в Берлине) был одним из группы заключенных, переведенных из Токио в Наоэцу 1 марта 1945 года. Ранее содержавшийся в Омори Замперини был безжалостно наказан сержантом Муцухиро Ватанабе, который был известен американским военнопленным как "Птица". Вместе с 17 американцами, тремя англичанами и новозеландцем Замперини прошел маршем от железнодорожного вокзала Наоецу по глубоким сугробам только для того, чтобы обнаружить "Птицу", ожидающую его в лагере. ‘Внутри я потерял всякую надежду’, - позже писал Замперини. Ватанабэ уже заслужил прозвище "какой-то-ублюдок’ среди австралийцев. ‘Он был очень крупным человеком’, - писал младший капрал Роберт Уитингтон. Хвастаясь тем, что он был "одним из самых могущественных людей в Японии", любимым оружием Ватанабэ был бамбуковый меч кендо, которым он наносил удары по горлу заключенных, пронзая плоть и "нанося глубокие раны лицу и голове’.
Среди примерно 350 американских военнослужащих, содержащихся в заключении в Наоецу, был 28-летний летчик, 1-й лейтенант Луи "Луи" Замперини. Легкоатлет и обладатель национального рекорда колледжа в беге на милю, участвовавший в Берлинской Олимпиаде 1936 года, Замперини стал чем-то вроде знаменитости в США еще до войны. Служа бомбардиром, сначала в 372-й бомбардировочной эскадрилье 307-й бомбардировочной группы, а затем в 42-й бомбардировочной эскадрилье 11-й бомбардировочной группы, 27 мая 1943 года его B-24 Liberator 41-24212 Green Hornet совершил вынужденную посадку в Тихом океане, выжили только Замперини и двое его товарищей по экипажу крушение. Выдержав рекордные 47 дней в море на двух небольших спасательных плотах, которым угрожали акулы и которые обстреливала японская авиация, Замперини и его пилот, 1-й заместитель Рассел А. Филлипс (третий человек, хвостовой стрелок сержант Фрэнсис П. Макнамара, умерший через 33 дня), были подобраны кораблем японского императорского флота и после шести недель одиночного заключения и допросов на острове Ква-Джалейн были отправлены в Японию вместе с 200 другими военнопленными.
Прибыв в Иокогаму в середине сентября, они были доставлены в лагерь Офуна, центр допроса военнопленных Императорского флота, где они провели год в постоянно ухудшающихся условиях.
30 сентября 1944 года Замперини и несколько других были переведены в лагерь Омори под Токио. Здесь, вероятно, из-за своей славы олимпийского спортсмена, он стал любимой мишенью сержанта Ватанабэ, который избивал его почти ежедневно. Ужас продолжался три месяца, когда Ватанабэ был переведен в другое место, но, к крайнему неудовольствию Замперини, 1 марта 1945 года он сам перевелся в Наоэцу, только для того, чтобы найти там "Птицу". Сержант немедленно набросился на него и в течение оставшихся шести месяцев войны превратил жизнь Замперини в адскую агонию, ежедневно избивая его своим поясом или палкой для кендо и выделяя его за особые жестокости. То, что Замперини выжил до конца, было чудом. (Эта фотография, на которой он осматривает повреждения от снарядов на своем В-24 "Супермен", была сделана 21 апреля 1943 года, через день после того, как самолет совершил аварийную посадку на своей базе на острове Фунафути после налета на остров Науру.)
Как и многие военнопленные Тихоокеанского флота, Луи Замперини вернулся с войны как физически поврежденным, так и психически травмированным. В конце концов он взял себя в руки, став рожденным свыше христианином в 1949 году и посвятив свою жизнь прощению и организации летних лагерей для проблемных мальчиков.
Признанный одновременно легендой спорта и героем войны, он был выбран для того, чтобы нести олимпийский факел на пяти различных играх, включая зимние Олимпийские игры 1998 года в Нагано, когда в возрасте 80 лет он пронес огонь на ноге через Наоэцу, приветствуемый толпами японских поклонников. Замперини скончался в своем доме в Лос-Анджелесе 2 июля 2014 года в возрасте 97 лет.
Замперини описал один конкретный инцидент после случайной смерти козы, находившейся на его попечении, когда его хорошенько избили и заставили держать над головой тяжелую деревянную балку длиной шесть футов. Уже ослабевший от дизентерии, тем не менее с некоторым усилием он поднял его. После того, как Ватанабэ более получаса боролся с тяжестью под палящим солнцем, не падая в обморок, он изо всех сил ударил меня кулаком в живот. Балка упала мне на голову и сбила меня плашмя лицом вниз’.
Один из австралийских заключенных, рядовой Колин Никол из 2/20-го батальона, заключенный № 257, нарисовал этот набросок ряда домов с террасами через дорогу от лагеря через окно своей тюрьмы.
"КОГО-НИБУДЬ ЕЩЕ ПОКОЛОТИТЬ...’
Лагерь теперь стал чрезмерно переполненным после притока дополнительных 400 заключенных: морских пехотинцев США, захваченных в Северном Китае и на острове Уэйк, и британских военнослужащих, которые работали на печально известной Бирманско-тайской железной дороге (см. После битвы № 26). Неспровоцированное насилие продолжалось со стороны Ватанабэ, Коно, Аоки и Хироюки Кавано, хотя большее число заключенных уменьшало шансы стать мишенью. Многие из вновь прибывших американских военнослужащих обычно были избиты до потери сознания. Однажды Коно освободил заключенного по имени Уорд, узнав, что он из Америки, "побежденной расы", и избивал его до потери сознания.
Затем другие охранники пнули его обмякшее тело.
Коммандер Джон А. Фицджеральд (с американской подводной лодки USS Grenadier, SS-210), ныне старший командир военнопленных, также неоднократно подвергался избиениям. Согласно более позднему показанию под присягой о военных преступлениях, "его били ногами в пах, живот и по всему телу по разным причинам, обычно потому, что один из заключенных сделал что-то, что не понравилось японцам’. Фицджеральд был "обвинен во всем, что произошло. Несколько раз он был избит Коно просто потому, что получал садистское удовольствие от подобных избиений. Много раз его заставляли стоять по стойке смирно перед караульным помещением, потому что один из заключенных был виновен в незначительном нарушении их очень суровых правил.’ Один конкретный инцидент касался сбежавшего голландского заключенного по имени Корнет, который был вновь схвачен в июле 1945 года. Представ перед группой охранников во главе с Ватанабэ, Корнет был неоднократно избит их кулаками до такой степени, что потерял сознание, затем охранники прикладами винтовок разбили ему лицо. ‘Избиение продолжалось в течение пяти дней и пяти ночей’, - говорится в сообщении. ‘В дневное время ему не давали никакой еды, кроме чайной чашки рисовой каши. Всякий раз, когда Корнет падал на землю", Ватанабэ "бил его до тех пор, пока ему не удавалось подняться на ноги или потерять сознание. После этого избиения он был помещен в одиночную камеру на 30 дней".
Многочисленные другие акты жестокости были представлены после войны в ходе расследования военных преступлений против Исикавы, который утверждал, что не был их свидетелем и не был проинформирован о них.
Общение между военнопленными и японцами было постоянной проблемой. Поскольку на заводах не было переводчиков, заключенные часто неправильно понимали команды, отдаваемые на японском языке, — ошибка, за которую их "немилосердно били’. Армейские ‘переводчики’ плохо понимали английский - безнадежная ситуация, которая приводила к постоянным недоразумениям. В течение восьми месяцев в 1943 году капитану Чисхолму было отказано в разрешении встретиться с лейтенантом Утой. Когда он, наконец, встретился с начальником лагеря, чтобы выразить протест против действий своих охранников, его жалобы зашли в тупик, поскольку переводчики были охранниками, ответственными за жестокое обращение.
Средний уровень смертности в лагерях для военнопленных в Японии составлял около 11 процентов, но из 300 австралийцев в Наоэцу 60 умерли в лагере — уровень смертности составил 20 процентов.
ЯПОНИЯ КАПИТУЛИРУЕТ
Появление больших групп американских бомбардировщиков над префектурой Ниигата сигнализировало о наступлении союзников на японские острова. 5 мая 1945 года американский бомбардировщик B-29 Superfortress сбросил три бомбы рядом с заводом Шин-Эцу, в результате чего погибло 33 японца. Поскольку учения по воздушным налетам в лагере и на заводах стали более регулярными, охранники, включая Ватанабе, начали исчезать на продолжительные периоды. Дисциплина начала ослабевать, и стало ясно, что война, должно быть, закончилась, когда на заводе прекратилась работа в ночную смену.
Официальное заявление через переводчика о прекращении боевых действий было встречено со сдержанным облегчением. "Никто не пошевелился", - написал Замперини. ‘Никто не аплодировал. Я слышал эти слухи раньше и слишком часто разочаровывался, чтобы воспринимать новости всерьез".
В общей сложности на 15 августа 1945 года в лагере находилось 698 военнопленных, включая 348 американцев и 187 гражданских лиц (последние с острова Уэйк), 231 австралийца, 83 британца, 38 голландцев и одного новозеландца.
Американская авиация теперь начала поиск лагерей военнопленных, разбросанных по всей Японии. Три были идентифицированы на севере Хонсю 25 августа, включая 4-B в Наоэцу. В соответствии с соглашением, заключенным с японцами, лагеря были четко обозначены большими буквами "PW", написанными на крышах зданий.
Пакеты с пищевыми пайками, сигаретами, предметами туалета и газетами были брошены "дико ликующим заключенным", а три дня спустя шесть самолетов В-29 сбросили ящики с едой, что, к сожалению, привело к нескольким травмам.
Хотя в этом документе Наоецу включен в список на 25 августа, согласно дневникам военнопленных, первые удары по лагерю были нанесены только на следующий день, 26 августа, когда торпедоносцы с "Лексингтона" сбросили на плац морские мешки, набитые вещами. Выпущенные без парашюта, они резко упали на землю, вынудив людей внизу бежать, спасая свои жизни. За ними последовали более массовые высадки: 29-го числа шесть В-29 двадцатых военно-воздушных сил США доставили контейнеры с припасами (включая соки, суп, одежду и медицинские принадлежности), подвешенные на парашютах.
В отсутствие оккупационных сил, как вспоминал сержант-майор (старший сержант) Роберт Р. Уинслоу (морской пехотинец, захваченный в плен на острове Уэйк), "мы захватили лагерь, создали отряд полиции и фактически отправили в город подразделения "Свободы".
5 сентября 231 австралиец, освобожденный в Наоэцу, был перевезен поездом через остров Хонсю в Иокогаму, на восточном побережье острова, к югу от Токио. Они прибыли посреди ночи, но поздний час не помешал им продемонстрировать свою радость по поводу освобождения. Флаг был изготовлен и сшит вручную из кусочков парашютов красного, белого и синего цветов, которые использовались для сброса припасов им, пока они еще находились в лагере. Все эти люди были членами австралийской 8-й дивизии, захваченной в Сингапуре и Малайе тремя с половиной годами ранее. С тех пор они находились в лагере для военнопленных Наоэцу.
Некоторые из наших здоровых и жизнерадостных выживших провели некоторое время, тщетно обыскивая окрестности в поисках наших бывших охранников и начальника лагеря, которые таинственно исчезли. Примерно через две недели мы реквизировали поезд и отправились в Токио, где нас встретили оккупационные силы.’
Задний ряд (слева направо): младший капрал Билл Лестер (8-я дивизия связи, заключенный № 66); рядовой Освальд Ханн (2/20-й батальон, № 182) и рядовой Артур Чарльтон (2/18-й батальон, № 118). Первый ряд: рядовой Джек Кук (2/20-й батальон, № 120); сержант Стэн Слейтер (2/20-й батальон, № 34); связисты Джон Хендерсон (8-я дивизия связи, № 198) и Рей Полкингхорн (8-я дивизия связи, № 280), а также младший капрал Тед Маккарти (8-й сигнальный дивизион , № 68).
По пути из Японии в Австралию освобожденные австралийские военнопленные на борту госпитального судна "Тджиталенгка" наслаждаются едой. Сзади (слева направо): капрал Ральф Джексон (2/20-й батальон, заключенный № 51) и связист Чарльз Бирс (8-й отдел связи, № 106). Сидящие впереди: рядовой Клод Фуллун (2/18 батальона, № 157); связист Фред Дункан (8-я дивизия связи, № 148); и рядовые Роланд Дин и Тед Дин (оба из 2/19 батальона, Роланд был заключен в тюрьму в Итчиоке и Тед в Кобе Буэн).
СУДЕБНЫЕ ПРОЦЕССЫ ПО ВОЕННЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЯМ
Одним из самых жестоких и внушающих страх охранников в Наоэцу был сержант Мут-Сухиро Ватанабэ.
После капитуляции Императорской Японии Объединенный комитет начальников штабов США отдал приказ о "расследовании, задержании и содержании под стражей всех лиц, подозреваемых в военных преступлениях’.
Предполагаемые японские военные преступники были разделены на три класса: главными военными преступниками (класс А) были те, кто обвинялся в "планировании, подготовке, развязывании или ведении войны", в то время как классы В и С были исполнителями военных преступлений и теми, кто ‘подстрекал или совершал их’. 5 декабря 1945 года генерал Дуглас Макартур, верховный главнокомандующий союзными державами, уполномочил Восьмую армию США назначить военные комиссии для рассмотрения дел о преступлениях классов В и С, в первую очередь в Иокогаме. В общей сложности 996 подсудимым классов В и С были предъявлены обвинения, и из этого числа 124 были приговорены к смертной казни, 63 получили пожизненное заключение и 142 были оправданы. Остальные отбывали тюремные сроки различной продолжительности. В общей сложности 475 человек были привлечены к ответственности за жестокое обращение с военнопленными.
Лейтенант Оота и шесть бывших военных охранников из Наоэцу, обвиненные в нарушении ‘Законов и обычаев войны’, предстали перед Военной комиссией Восьмой армии 10 ноября 1946 года. В своем вступительном слове главный обвинитель, майор австралийской армии Роберт Р. Б. Хиксон, подвел итог истории лагеря военнопленных Наоецу. Он утверждал, что семеро японцев, которым предъявлены обвинения, действовали как одна команда и поэтому были совместно обвинены в зверствах, приведших к смерти 60 австралийских заключенных. Более того, те, кто выжил, на момент капитуляции находились в плачевном состоянии. В общей сложности было перечислено 22 спецификации, 13 из которых касались смерти отдельных военнопленных и девять - зверств, совершенных людьми Наруми Ооты. В дополнение к представленным обвинительным показаниям под присягой обвинение вызвало рядового Джеймса У. Дауни — его лицо было покрыто шрамами от побоев — для дачи показаний, чтобы рассказать о своих страданиях от рук сержанта Шибано.
Масадзи Секихара, ‘Рыбья морда’. Один из самых бессердечных мучителей в лагере, признанный виновным в смерти семи заключенных и избиении еще шестерых, он был повешен 20 августа 1949 года.
Акира Янагизава, ‘Мармелад’. Печально известный своей жестокостью и признанный ответственным за убийство семи военнопленных, избиение еще пятерых и другие формы жестокого обращения, он тоже был повешен 20 августа 1949 года.
Хироси Обината, ‘Тупоголовый’. Признанный виновным в убийстве пяти заключенных, он был повешен в тот же день, что и Сэкихара и Янагизава.
В письменном отчете капитана Чисхолма подробно описывалось "совершенно неадекватное" питание и длительные смены на заводе, "продолжительностью до 18 часов и в течение целых 110 дней без отдыха’.
Отчет Чисхолма документировал, как при малейшем проступке военнопленные возвращались с работы только для того, чтобы их продержали на плацу до полуночи, лишив еды, в течение трех или четырех ночей подряд.
Бараки для военнопленных, писал он, кишели вшами, блохами, крысами и другими паразитами. Не было предпринято никаких попыток искоренить их. Если во время осмотра на ботинке заключенного обнаруживалась грязь, даже на подошве, несчастный индивид должен был ‘ползти и лизать ботинки всех мужчин в качестве наказания’. ‘Японская идея парада больных, - разоблачил Чисхолм, - заключалась в том, чтобы заставить всех мужчин, сообщивших о болезни, стоять по стойке смирно в течение часа, а затем жестоко избить их. У одного переводчика был любимый трюк - бросаться на любого человека, к которому он испытывал неприязнь, подпрыгивать в воздух и бить его ногой в живот. Многие мужчины были серьезно ранены таким образом".
В отдельном японском документе, представленном обвинением, содержался призыв к уничтожению всех военнопленных в случае вторжения: "Убейте их всех и не оставляйте следов. Уничтожаются ли они по отдельности или группами, или как бы это ни было сделано, с помощью массовых бомбардировок, ядовитого дыма, ядов, утопления, обезглавливания или чего-либо еще, распоряжайтесь ими так, как диктует случай. В любом случае цель состоит в том, чтобы не допустить побега ни одного из них, уничтожить их всех и не оставить никаких следов.’ Суд вновь собрался для оглашения вердиктов 3 февраля 1947 года. Все семеро обвиняемых не признали себя виновными, но были признаны виновными в своих действиях. Лейтенант Наруми Оота был признан ответственным за гибель 60 австралийских военнопленных, а также за избиения, пытки и жестокое обращение с пленными союзников со стороны его сотрудников. Оота также был обвинен в незаконном присвоении припасов Красного Креста и невыполнении своих обязанностей командира, отказываясь от медицинской помощи и расходных материалов, несмотря на протесты, что ускорило число смертей заключенных. Признанный виновным, Оота был приговорен к ‘пожизненному заключению с каторжными работами’.
Сержант (позже старший сержант) Тадео Шибано был обвинен в многочисленных злодеяниях и аналогичным образом признан виновным в неправильном использовании посылок Красного Креста. Суд признал его виновным в жестоком обращении с заключенными в серии инцидентов, которые способствовали их смерти и ускорили ее. Приговоренный к смертной казни, Шибано был повешен 6 ноября 1948 года в тюрьме Сугамо.
Сержанту Юсу Аоки, медицинскому представителю, было предъявлено обвинение в жестоком обращении, пытках и избиении заключенных, принуждении больных заключенных к выполнению тяжелых обязанностей и отказе от медицинской помощи. Было установлено, что действия Аоки способствовали и ускорили гибель многочисленных заключенных. Признанный виновным, он был приговорен к смертной казни и повешен 11 ноября 1949 года. Его помощник, рядовой Есио Тагучи, был приговорен к пожизненному заключению с каторжными работами.
Рядовой Мичио Курияма, надзиратель лагеря с декабря 1942 года по 30 апреля 1943 года, был признан виновным в жестоком обращении, избиении и пытках заключенных. Он был приговорен к пожизненному заключению с каторжными работами. Рядовой Хироаки Коно также был приговорен к пожизненному заключению с каторжными работами, а капрал Кенго Катаяма был приговорен к 20 годам каторги.
Окончание в закрепленном комментарии...