Пересмешник затосковал
Автор: Александр ГлушковРано или поздно все восторженные, ранимые, беззаветно любящие и наивные девчонки превращаются в сильных, умных, самодостаточных и знающих себе цену женщин.
Госпожа Z.
Хочешь рассмешить Всевышнего, напиши для него бложик против срачей, тут же набегут нетакие с городскими трамваями. Вчера имел удовольствие окунуться в мир гендерных и стайных инстинктов, благодаря постику Сергея Раста.
https://author.today/post/380244?c=19756954&th=19749715
Часть люда сразу стала креститься, другая – плеваться, спонтанно собираясь в теплые компании по интересам. Ну, что сказать, отличный постик, умеет человек сделать одухотворенное лицо. И комментики под постиком никогда не закрывает, чтоб могли добры люди самовыражаться, как они это умеют. А умельцев полно. Половина моего кос-листа пришла, чтоб выразить согласие с мнением автора поста. Чудо? Оно самое, чудо.
Хор бедных овечек вспоминал Мухина. Сам Мухин, кстати, был куда интереснее тех, кто его когда-то чморил. Я сейчас не о литературе, а о личностных качествах. Он был честен и старался стать интересным современнику, но слишком сильно старался и слишком сильно хотел понравиться. Такого читатель, увы, сегодня уже никому не прощает.
Как известно, писательская чумка поражает всех подряд, не выбирая достойных и никуда не годных из сонма ревалентных, она просто приходит как приход и прикол, медленно развивается от МТА до МасТА и окончательно проходит, когда писательская ж*па закаменеет, а от читателя ничего не придет, кроме благих пожеланий и тролльего дерьмеца, накинутого на большой промышленный вертилятор. Сложная профессия и никуда не годное призвание, но я надеюсь - это останется между нами.
Последний сон мы все шизели.
Дожди цветные рвали дни.
И, словно бабочки на ветках,
дрожали в мареве огни.
Сверчки, что паузу тянули
из мглы в колючие кусты,
взлетали по гипотенузе
и к жабам залетали в рты.
И ночь пылала и оглохла
соловка в соло на двоих,
и мышь скреблась в полу полевка,
соединяя дни и сны.
***
Я каменный ослик.
И красный трамвай.
И туча, упавшая на забор.
Летящие перья сиреневых стай –
Свободный художник и, видимо, вор.
Индеец в футболке с пером в голове.
И ветер с пломбиром, растаял пломбир,
А гусь и синица ползет в мураве,
А бабочка красит наличники в мир.
Сквозь стекла поляна, сквозь ребра размер,
Фанданго танцующих крошечных фей,
Косые лучи, а приложишь отвес,
И красный кирпич выпадает из стен
В свободном падении,
С неизвестным ускорением,
Как капля летящая кисточкой в глаз.
И дождь, что встречается в стихотворении,
Идет своей дорогой и не замечает…
***
Романс из дождя
Небо, так часто, роняет
капли дождя на стекло.
Лужи двора собирают
лето и наше тепло.
Жгут красноперые рыбки,
такт, чтоб закат обгорел,
и в отражениях зыбких
падал злой ливень из стрел.
Смыло листву и дороги,
память и пыльные дни,
зелень и синь синеоких
рыжих девчонок зари.
Жгут красноперые рыбки
время пускать пузыри,
ведь в отражениях зыбких
трудно поймать наши дни.
Небо, так часто, роняет
капли дождя на стекло.
Лужи двора собирают
лето и наше тепло.
***
Рвутся в небо синие птицы,
сквозь белого солнца дым,
воет в дали одинокий мальчик,
да и, бог бы, казалось, с ним,
но сердце внутри трепещет,
отзываясь на долгий вой,
и ты говоришь сквозь зубы:
- да, чтоб, не случилось с тобой,
останутся только шрамы,
да легкий налет пыльцы,
а время придет и забудешь
про все, что случилось ты...
И ветер, оскалив зубы,
сбивая весь лист хвостом,
рычит и свистит свирелью
и бегает за котом,
надгрызенный одуванчик,
сдув пух со своей башки,
все тянет и тянет листья,
зеленые до тоски...
И детство пройдет однажды,
и вырвет из глотки вой,
и он упадет, как птица,
из неба, что над тобой.
Но, знаешь, спроси любого,
кто здесь где-то раньше жил,
а детство, оно, какое?
а ты в этом детстве был?
и мазью согрев коленки,
разгладив свои рубцы,
все вспомнят себя с улыбкой,
сквозь белого солнца дым,
нагретый асфальт и воздух,
малиновый и густой,
я помню какое счастье
случилось тогда со мной.