Белое, манящее и стринги

Женщины всякие нужны, женщины всякие важны. Одни борются за сорок с чем-то и ниже, другие плюют на все с высоты метаболизма и врожденной стройности, некоторые совершенно лояльны к богохульной и проклятой прочими корке на самых аппетитных местах. Каждому свое же, не отнять.
Когда красивой женщине чуть за сорок, она может расстраиваться и просить называть себя девушкой, обижаясь на любые прочие слова. Те, кто умнее, просто остаются собой, оставаясь такими же красивыми, как в… нужное подставить.
Красивые полные умные женщины за сорок не нуждаются в курсах самооценки, убиении аква-аэробикой, личном фитнесс-тренере и диете из проращенных семечек гибискуса вкупе с водой амазонской сельвы. И какать хотели розами, либо радугой, на всякие боди-позитивы.
И вполне спокойно позволяют себе многое из запрещенного борящимися с самими собой и более трепетными сестрами по красоте. Точно говорю, так и есть.
Лето случилось жаркое. Белого и полупрозрачного хватало даже среди дресс-кода. Выпал счастливый билет… быть в комиссии по просчету основного склада. В компании, само собой, с представителями и представительницами смежных отделов. И бухгалтерии, само собой.
Приятная, чуть за сорок, полная ниже талии, хохотушка Рёвкина совершенно не соответствовала фамилии и полностью подтверждала вышесказанное. Старший мастер, красавец, спортсмен-многоборец, кумир лаборанток и девочек заводской столовой, не смотрящий ни на кого объемнее пятидесяти пяти и не имеющих атлетических икр, шел чуть впереди и сбоку, глядя только в одну точку.
Будь он собакой, слюна капала бы на раскаленный уставший от солнца асфальт, а язык болтался, думаю, до груди. Звонко смеющаяся Рёвкина стучала шпильками впереди. А я следил за взглядом нашего супермена со склада готовых изделий.
Сложно не нарушить дресс-код в такую лютую жару. А умные женщины не чураются обтягивать прекрасный, аки у призовой английской верховой, круп необходимым. Белое облегало не скрывая ничего. Ничего подпрыгивало и заставляло мастера тихонько вздыхать.
Вот так открыл для себя одну вещь. Всем возрастам покорна не только любовь, не-не. Порой им покорны и стринги. Само собой, белые.