Кто такой был Пушкин?

Сегодня исполняется 220 лет со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина.

Многие из нас помнят, с каким размахом отмечали двадцать лет назад 200-летие великого поэта.

А если заглянуть еще дальше, в конец позапрошлого века, мы увидим, что и 100-летие Александра Сергеевича тоже отмечалось чрезвычайно широко. Достаточно почитать весенние газеты за 1899 год. Благо сегодня, в эпоху Интернета, их можно легко найти в огромном разнообразии.

Так, например, номер 110 газеты «Сибирская жизнь» от 26 мая был весь(!) посвящен Пушкину – даже привычных рекламных объявлений на четвертой полосе не было. Случай беспрецедентный.

Во всех городах устраивались гуляния, пушкинские чтения, детям раздавались книги, принимались решения о переименовании той или иной улицы в улицу Пушкина. К примеру, в моем родном городе Барнауле именно с 1899 года улица Иркутская стала называться Пушкинской.

Но была и другая сторона медали. Сегодня нам трудно себе представить человека, который ничего не знал бы о Пушкине. А вот во время празднования 100-летней годовщины великий поэт был известен далеко не всем. Простой народ практически не знал, что это за Пушкин такой и отчего ему такая честь. 

В частности, именно так обстояли дела в Барнауле. Об этом свидетельствует статья всё из той же газеты «Сибирская жизнь» (№145, 9 июля 1899 года) в рубрике «Барнаульские письма». Вот что там пишут:

«Худо ли, хорошо ли, а Пушкинские дни провели. Прислушиваясь к говору народа, приходится сознать, что он мало знает Пушкина. Примиряемся с этим грустным фактом, в котором во всяком случае менее всего виновен тот, кого мы зовем «народом». Не повинен он, когда разъясняет ему в том же саду школьного общества бывший солдат, что Пушкина «не знать – невежество, это был суздальский богомаз». Не повинен этот народ, когда на вопрос его о Пушкине несется сознательное глумление какого-нибудь поддевочника у арки, называющего чествуемого писателя «главным переселенцем», «первым пушкарем» и прочими несуразными определениями. Неудивительно, что масса, ни от кого заранее не получившая ознакомления с личностью поэта путем общедоступных лекций или чтений, которые могло бы, казалось, организовать то же школьное общество или администрация реального училища, эта масса стремится вывести свои умозаключения:

– Что, брат, как думашь, кто эфто такой был Пушкин?

– Известно кто – виноторговец, – разве не видишь П-а, он тут неспроста толкётся, по своём, значит, хлопочет. 

Не виноват, повторяю, народ в таких грубых аналогиях, раз те, кому даны книги в руки, не хотят «снизойти», не желают «ударить» пальцем о палец, не заботятся заронять искру света в темную народную среду...» 

Страшно подумать, что в «народной среде» – то есть именно там, откуда поэт черпал самые драгоценные сокровища русского языка, откуда растут корни его сказок, – долгое время ничегошеньки не знали ни о нем, ни о его творчестве.