Скучно, девочки!

Обнаружила для себя еще одно направление масс-литературы: «попаданчество в совкового обывателя». Причем, похоже, эта мода достаточно массовая. Несколько лет назад были модны «попаданцы под кровать к Сталину», которые с высоты сегодняшних как бы знаний «спасали СССР», изменяя ход исторического процесса. Тут же никто ничего не меняет. Современный обыватель переносится на 40+ лет в прошлое и успешно «встраивается» в окружающую его действительность: делает карьеру, используя современные знания и навыки. Естественно, по законам масс-жанров, карьера эта весьма успешна, ГГ с легкостью решает все встающие перед ним задачи.

Для образца взяла полтора романа Стоп. Снято! Фотограф СССР Саши Токсик и Конторщица Фонд А. Полтора – потому что оба романа платные, за «Фотографа» заплатила за первый том и добросовестно дочитала, за «Конторщицу» платить было уже жалко денег. Вряд ли обнаружила бы в недочитанном тексте то, чего не было в бесплатном ознакомительном. Читать же такого рода тексты для собственного удовольствия – не мое.

Итак, что общего и какие мысли появились?

Первое. В восприятии читателя период позднего СССР стал тем, что в архитектуре называется «завершенная эпоха». Скажем, есть такой архитектурный стиль – «советский модернизм» (в качестве иллюстрации – здание Омского музыкального театра). Он может нравиться или не нравиться, но он существует, имеет определенные черты, которые объединяют все его образцы, о нем можно спорить, можно его изучать, но он имеет четкие временные рамки. Больше так строить не будут никогда. Будут лучше или хуже, но так – нет.

Второе. Представление о советском периоде истории у современных авторов базируется на мощном комплексе расхожих мифов. Причем мифы это, несмотря на целенаправленную работу антисоветчиков, оказались весьма нейтральны. У Токсик модель чуть более доброжелательная, у Фонд А. – менее, но в общем и целом – достаточно нейтральная. Мне сейчас лень разбирать каждый текст на предмет соответствия действительности, Токсик подходит к изучению эпохи более добросовестно, Фонд А. – менее, но в общем и целом и там, и там видно, что антураж моделировался по «письменным источникам». Которые в отношении эпохи СССР, во-первых, избыточны, во-вторых, зачастую ложны, в-третьих, предельно фрагментарны и калейдоскопичны. 

Третье. Особенность масслитературы как отражения запроса читателя. В эпоху развитого социализма было создано множество литературных произведений в жанре реализма, описывающих окружавшую авторов действительность. Однако материальная сторона мира для советских авторов была лишь фоном для исследования человеческих отношений. Материальные «маркеры» использовалось как инструмент раскрытия характеров героев, как дополнительная краска к их портретам – маркеры принадлежности к тому или иному социальному слою или отражение каких-то деталей биографии. Скажем, молодой человек в армейской рубашке без погон на стройке – это не дань стилю «милитари», а лишь информация о том, что он служил в армии и использует старую одежду как рабочую. Зачем каждому конкретному автору такая деталь нужна, - дело десятое. 

В современных «попаданческих» текстах основное внимание авторов и, соответственно, героев сосредоточено на материальных вещах. Собственно, львиная доля сюжета в обоих текстах заключается в процессе приобретения тех или иных вещей. Это – закон жанра ЛитРПГ: прошел квест – получил новый шмот. Тут точно так же: провернул авантюру с продажей книг – получил фотоэкспонометр. (Кстати, пассаж из уст ГГ у Токсика о том, что многие люди не способны хотеть хорошую дорогую вещь, хороший профессиональный инструмент - это интересно). 

Взаимоотношения между людьми интересуют ГГ только с той точки зрения, как их можно использовать ради собственной пользы.

Полное отсутствие моментов морального выбора и рефлексий. У Токсик у героя еще есть какие-то моральные ограничения, имевшиеся в «прошлой» жизни. Например, не трахать несовершеннолетних. Тело подростка, в которое попал ГГ, бурно реагирует на прелести его одноклассницы, но мозг взрослого мужчины не воспринимает девочку как возможную сексуальную партнершу – она ему не интересна как женщина. Один из немногих интересных моментов в тексте. В «Конторщице» у героини вообще нет никаких моральных тормозов. К чести автора, сознание ГГ помещено в малопривлекательное с сексуальной точки зрения тело (тридцатилетняя неухоженная толстушка с простоватым «крестьянским» лицом), иначе бы роман мог скатиться в похождения офисной «давалки», делающей карьеру через "комнаты отдыха" сладострастных начальников. Зато оба героя умеют произносить пафосные «идеологически верные» (с точки зрения авторов) речи. Как человек, живший в описываемую эпоху, могу сказать лишь одно. Если бы кто-то рядом со мной начал разговаривать в таком стиле, то ему вызвали бы психушку. Ну, или хотя бы старались держаться от него подальше – а то вдруг укусит. Или, если речь идет о разговорах с начальством, разговорах в кабинетах партийных чиновников, то такой оратор вызвал бы ощущение бессовестно лгущего карьериста. 

У Токсик все же есть интересный момент – столкновение менталитета сегодняшнего циничного и прожжённого успешного человека, сформировавшегося в рамках идеологии потребления, с менталитетом людей, выросших в другой идеологии. И его герой как человек творческий, способен оценить, например, то, что молодая редактор районки любит свою работу. Этот факт не вызывает у ГГ Токсика ни осуждения, ни насмешки. Вообще, Токсик, на мой взгляд, балансирует на грани «попаданческого» жанра, используя стандартные формы и приемы, но вольно или невольно наполняя их чуть более серьезным содержанием, чем требуется массовому читателю, и несколько отходя от стандартного сеттинга расхожего либерального мифа об СССР. 

В «Конторщице» же - густая смесь либеральных антисоветских мифов и путаницы с историческими периодами. 

Тут нужно понимать именно порочность изучения эпохи по «письменным источникам». Дело в том, что и в СССР люди имели разный достаток и разные привычки, и предметы быта, окружавшие того или иного человека, это отражали. Пример – на уровне понимания автора – мебель, на которой спят. Фонд А. пишет, что его героиня обнаружила в магазине только «железные кровати с панцирными сетками». Так вот, в конце 70-х уже были изобретены и активно производились кровати с фанерным днищем и пружинным матрацем (можно погуглить). Второй вариант – панцирная сетка, но изголовье – из полированной ДСП. Именно они и продавались в мебельных магазинах (когда продавались). Мне такую купили году, по-моему, в 1972 или 1973-м – я быстро выросла, и это была моя первая «взрослая» кровать, до этого был укороченный «подростковый» диванчик. Но большинство населения, естественно, пользовалось купленными ранее кроватями с панцирными сетками, причем – чем дальше от крупных городов, тем дольше сохранялись в обиходе эти кровати «с бонбошками», в селе их кое-где можно встретить и сегодня. Поэтому, когда в чьих-либо мемуарах о 1978 годе читаем воспоминание о «кровати с панцирной сеткой» в доме его родителей, которую помнит пишущий, то это не означает, что данная кровать куплена в этом же 1978 году. Мебель – это все же товар длительного пользования, использовалась десятилетиями. И вообще мемуарист, может, хотел подчеркнуть, что его родители не очень-то заморачивались на обустройство квартиры… 

Были еще варианты – диван-кровать, конструктивно ничем не отличающийся от сегодняшних, кресло-кровать – замена раскладушке, когда нужно дополнительное спальное место. Супружеские пары предпочитали диван-кровати, так как на них было удобнее заниматься сексом, чем на «полуторках» и двуспальных с панцирными сетками. В общем, 70-е годы – это как раз период смены трендов в мебельной промышленности, а автор этого не учитывает. Впрочем, вариант с «краснодеревщиком» позволяет автору избежать многих возможных ошибок.  

В общем, используя письменные источники, стоит оценивать, кто их автор и какую нишу он занимал в описываемую эпоху. Однако большинство читателей таким навыком не владеют, поэтому покорно проглотят и «кровати с бонбошками» накануне Московской Олимпиады, и «жесткую подошву» кед (у Токсика) – кеды вообще-то имели достаточно тонкую резиновую подошву, гораздо более мягкую и гибкую, чем кожаная подошва ботинок. Но для «ЛитРПГ в антураже совка» такие мелкие шероховатости, в принципе, не критичны. 

Критично другое. Либеральный миф построен на постулате о том, что вся жизнь в СССР была подчинена какой-то «идеологии». Это понятно. Формировали либеральный миф очень активные в информационном пространстве представители так называемой «либерально-демократической интеллигенции» позднего советского периода, которые в СССР были менее успешны, чем им хотелось бы. Проще говоря, бездари и неудачники, которые винили в своей неуспешности «режим», а не собственную импотенцию. Они оставили столько мемуаров и «личных свидетельств», что уже практически невозможно корректно смоделировать реальность той эпохи. И уже на этом пласте «источников» создаются сегодняшние тексты о «попаданцах в СССР». 

Как к этому относиться? Честно говоря, я не знаю. Градус хтони и «ужос-ужос» в описаниях «совка» в масс-литературных текстах сегодня заметно снизился. Все же «Конторщица» - это не «Зулейха открывает глаза». Цели нагнетания страданий в развлекательных текстах нет. Мало того. Вольно или невольно «попаданцы в СССР» на фоне окружающих их персонажей выглядят циничными мудаками, для которых нет ничего святого, мудаками, готовыми идти по головам, обходя на поворотах «непуганых совковых дурачков», как стоячих. Думаю, что есть определенный круг читателей, которым приятно ассоциировать себя с такими супер-карьеристами и надрачивать на «собственную» успешность, точнее, успешность ГГ, которая является обязательным условием жанра. Но этот невольный контраст во многом показателен.   

Ну, а то, что эпоха СССР окончательно превратилась в миф, говорит о том, что история выходит на новый виток.

Я же лично, ознакомившись с двумя образцами, причем, думаю, не худшими, модного направления, вряд ли снова буду читать что-то подобное. Потому что мне скучно. У меня - своя память и свое представление о позднем СССР, объективно расходящееся с описанными сеттингами. Я могу допустить, что то, о чем пишут авторы, тоже было, но не вокруг меня. А читать о том, как какие-то люди, не оглядываясь по сторонам, целенаправленно делают карьеру, мне просто скучно.