Советы писателям относительно критики на их произведения. Часть первая.

Зашел в блог одного известного на АТ автора, который выразил … назову это возмущением, по поводу критики читателями произведений. Выглядело это примерно так:

«У нас последнее время укореняется мнение, что как конкретный читатель увидел - так оно и есть. Нет, ребята.  То что увидел читатель может быть очень далеко от истины.  На увиденное влияют фильтры - уровень образования, уровень эрудиции, уровень сенситивности и т. п... Потому читатель не всегда бывает прав.»

 Я вот лично не знаю, что такое уровень образования и как из такого уровня получается фильтр для оценки произведения. Уровень эрудиции? А как его измерить? А уж не говорю об уровне чувствительности человека на раздражители и то, как эти уровни влияют на восприятие литературного произведения.

Я, как сочинитель всяческих текстов, болезненно реагирую на критику только в том случае, если критика подается в паре фраз, типа – Все херово утебя, и иди лучше мешки таскай. Сюжет банальный, герои картонные, стиля нет и слог дерьмо. Логика отсутствует, диалоги никакие… ну, и тому подобное. 

 Моя болезненная реакция на это, не то, чтобы я пошел волосы рвать у себя на заднице, а просто посмеявшись, недоумевал – и зачем все это мне написано? И, как я уже писал одному из комментаторов, отношу таких критиков, пишущих несколько дурацких, на мой взгляд, фраз – в разряд тупых овец и упертых баранов.  А что? Имею право. И мне совершенно насрать какой у них уровень образованности, уровень эрудиции, и уровень еще чего-то там…

Также и с сочинителями. В них раздражает то, что используя термины, понятия и глаголы они трактуют их по тексту в одном варианте, который понятен только им. Трактовка в совершенно ином варианте уже им непонятна. Ну вот как, вставляя в конце предложения (первого в самом начале текста) отглагольное существительное "пересдача", не пояснить к чему оно относится? Ради прикола заглянул в толковый словарь Ушакова - первое - повторная сдача карт. Думаю, нехилое начало - ребятки стоят в коридоре перед дверью и режутся в "буру" или "в очко". Потом, думаю, нет - перед дверью стремно, наверное, смену дежурных пересдают. И только потом, через несколько абзацев, я понимаю, что они ждали преподавателя для пересдачи экзамена. Я еще подумал, что не араб ли написал сей текст - это у них "масдар" в чести, а русские думают, что "Восток - дело тонкое, Петруха!". А получается банальное упрощение глаголов. 

И вообще, начальное предложение романа, типа - "Вася с Машей стояли в коридоре космической станции перед дверью в ожидании пересдачи", по моему мнению, говорит о том, что у автора с русским языком полный разлад и сумятица, и в дальнейшем текст будет напоминать английский сленг с заглатыванием окончаний фраз.

 По моему убеждению, каждый сочинитель, в том числе и я сам, должен понимать, что представляет собой  собственный текст. То есть, оценивать сам свой текст. Причем, оценивать реально и адекватно. Ведь по сути, произведение – это немного фантазии, слегка банальный сюжет, понимаемый текст, в котором словами обозначают предметы, персонажей и действия, и… умение передать этими словами мысли и суть, заложенные в сюжете. 

 Вы же читаете тексты других писателей? Оцениваете их? И подумайте, как оцениваете.

Лично я, вот так сразу, оценить чужой (да и свой текст) не могу. Прочитав отрывок, я начинаю прислушиваться к своим ощущениям. Главное, чтобы по прочтении в моей голове воображение стало рисовать картинку. Если картинка не вырисовывается, то я начинаю искать причину. 

 Чаще причина кроется в разности восприятия пространственного воображения, ведь все, что мы видим можно описать словами. Важно, какие слова вы при этом употребляете. 

О, возьму для примера текст любимого автора (я часто привожу примеры из его текстов, поскольку они очень наглядны с той стороны, с которой их можно критиковать).  

 Фраза – «гвардейцы в синих бронедоспехах». Причем в контексте подразумевается звездолет, уютное кафе и прочие прелести высокотехнологичной цивилизации. Казалось бы, а что в этой фразе такого? Давайте размыслим… и представим картинку.

  Само слово «Гвардия» у меня ассоциируется с подразделениями, которые получили такое звание ( гвардейские) за особые заслуги в боевых действиях. Ну, на крайняк вспомним гвардейцев кардинала из «Трех мушкетеров» или гвардию Наполеона.  В принципе, это отборная часть войск – этакая шеренга высокорослых и брутальных мужиков, одетых с иголочки и вооруженных прибамбасами для ведения боя. Синий цвет я не люблю, а уж на вояках он смотрится, я бы сказал – нелепо. Посмотрите на наших полицейских, МЧСников и ДПСников. И то, их форма имеет темно-синий цвет. И наконец, слово «бронедоспехи». В принципе доспехи – это и так броня, и зачем делать её «броневой» я не понимаю. Подводим итог – и что я вижу, прочитав вышеупомянутую фразу? Опытных бойцов в броневой броне такого цвета, что Юдашкин просто обрыдается. Вот я, хоть убейте, броневую броню представить в воображении не могу. Тем более – синюю, поскольку этот цвет довольно броский, и вояки будут как на ладони во время боевых действий. 

 Поэтому критики чаще обращают внимание в текстах на употребление автором слов, сочетаний слов и на то, какая картинка образуется в воображении. И это нормально. Ненормально, когда сочинитель своим почитателям и фанатам, вместо вопросов к критику, говорит – «я до сих пор ржу над словами недокритика».  Так я давно ржу над текстом сочинителя. 

 Задавая вопросы по тексту авторам, я часто замечаю, что они не особо стремятся на них отвечать. А ведь эти вопросы наиболее комфортный способ коммуникации автор/читатель.  Если мне критик по тексту задает вопросы, значит, я упустил в тексте какую-то деталь, и это упущение мешает полностью воспринимать картинку. Вот тут приходит в действие не уровень знаний (образования), а способность пояснить словами взаимодействие закономерностей, описываемых в произведении. На самом деле закономерностей не так много, и они все поддаются пониманию, когда даже в общих чертах мы осознаем механизм взаимодействия. То есть, описываемый процесс или действие доводится до читателя обычными, легко понятными терминами. Проще – не надо слишком умничать в художественном тексте, и пытаться нагромождением метафор перемешивая с медицинскими терминами описывать банальный секс. Ну, если только вы не описываете извращения. 

 И, пожалуй, последнее на сегодня. Не верьте авторам, которые говорят, что читатель не всегда прав. Читатель всегда прав по-своему, поскольку понял текст так, как он написан. А писал текст не читатель, а автор. Не лучше ли прислушаться к словам читателя, особенно если читатель аргументированно приводит доводы. Истина и правда – понятия разные. Несмотря на то, что правда используется в понятии истина, то порой приобретая эмоциональную окраску, выглядит как сладкая, страшная или горькая. И если под правдой подразумевается субъективное представление человека об истине, то может говориться о нескольких правдах. Вспомним поговорку: «У каждого своя правда».

 Еще Аристотель  выдвинул тезис о том, что истина - есть адекватное отображение действительности в сознании. И как можно познать истину, если автор всеми правдами и неправдами маскирует истину под метафорами. И потом считает, что его неправильно понимают. Да еще и выдает маскировку за "высокохудожественную интеллектуальную литературу".

  Человек привык в своих догадках от чего-то отталкиваться. Ему нужна некая отправная точка, как опора для умозаключений. Если автор не дает по тексту такую «опору», не поясняет происхождение ну, например, фантдопа книги, то книга чаще будет выглядеть как бесполезный кусок текста, нацарапанного под воздействием алкоголя или наркоты.

И замечу, что всё вышесказанное мной не претендует на правильность, гениальность и прочие почесушки тщеславия.