О героях-функциях.

Сегодня обсудим героев-функций. Как в положительном ключе, так и с точки зрения ошибок автора. Сразу скажу, что я сторонник минимального количества героев вообще. В тех книгах, где такое возможно. Понятно, что в каком-нибудь историческом романе или эпическом фэнтези всего пятеро персонажей будут смотреться уныло. В остальных случаях я призываю геноцидить всех лишних персов, дабы не засорять головы читателя. Иначе возникает эффект случайного попаданчества на армянскую свадьбу: народа чёртова пропасть, а запомнить хотя бы четверть нереально.

Я вообще с подозрением кошусь на тех, у кого в книгах встречается что-то в духе:

По переходу ковыляла старушка. Такая типичная: платок, плащ, палочка. Геннадий всмотрелся в её лицо, испещрённое морщинами. Глаза подёрнуты поволокой близорукости, но взгляд живой, цепкий. Явно не скоро встретится с тем немцем, от которого все без ума. Внешний вид опрятный, плащ чистый и выглаженный, металлические пуговицы натёрты до блеска. Платок яркий, броский, с причудливым рисунком, в котором есть что-то восточное. Возможно, внуки привезли сувенир из Турции или Египта. Может, и она сама когда-то каталась на «всё включено»...

Геннадий проводил старушку взглядом, понимая, что больше никогда с ней не увидится, как и с тысячами других случайных прохожих.

Вы серьёзно?! На [censored] нам с Геной знать про эту бабку?! Ладно, Геннадий — человек подневольный, над ним писатель издевается, как хочет, но я-то тут причём?!

Если не рассматривать крайности, то авторы ещё часто грешат созданием лишних сущностей, никак не влияющих на сюжет. Вот, например, мой косяк из черновика «Робота и его девочки»:

Из всего отдела только Оля являлась живорождённой, остальные были клонами, но это абсолютно не мешало совместному труду. Наоборот, Олю все опекали и помогали ей.

Оля больше нигде не упоминается, и пошла под нож. Я же демонически хохотал, нажимая Delete и отправляя персонажа в цифровое небытие.

Я для себя чётко решил, что внутри некой общности людей, описываемой в романе, есть два-три-четыре персонажа, заслуживающие описания внешности и раскрытия внутреннего мира, остальных мы отсекаем, превращая в функции. Солдаты, бойцы, учёные, биологи, инженеры, дети и т.п. Не нужно делать из персонажа того, чей смысл жизни — передать соль.

Сами подумайте: зачем читателю этот «Тампако» в душу пускать? Если перс либо безлико умрёт в бою, либо вообще больше не появится.

Самих же общностей может быть довольно много. Например, в «Когриведе» у меня есть компания детей, учёные-биологи в институте, частная охрана, ячейка террористов и т.п. 

Есть и другая крайность, когда автор вообще не парится на тему внутреннего мира кого-либо из героев, включая или исключая главного. Персы нужны для «пожалейки» (девочка-сирота прибилась к великодушному рыцарю), «длиннописьки» (когда на фоне друга-лузера ГГ выглядит ого-го), «поболтайки» (чтобы персонаж не выглядел шизанутым, разговаривая сам с собой), «побеждайки» (собрали команду «Ух!» и врагу вломили) и т.п. Замени всех ходячими холодильниками или фламинго в цилиндре и пенсне, ни фига не поменяется для книги. Вероятно, сделает её лучше и интереснее. Разве что с «пожалейкой» может не сработать. Хотя... Маленький пустой холодильник осознаёт, что не видит смысла своей жизни без людей, хранящих в нём еду... Стоп! Где-то я похожее уже читал...

При этом, от персонажей-функций есть и конкретная польза. «В тронный зал вошёл гонец и сообщил...» В большинстве случаев нам плевать, сколько дней он скакал, сколько лошадей загнал, как сильно у него вспотела задница... Но мы точно знаем, что гонец — это не хрен с горы, он прибыл с вестью. Казнят его или нет, если она окажется «не бог весть», — дело десятое. Важно, что сообщение доставлено уполномоченным на то лицом:

— Ваше величество, — гонец припал на колено и склонил голову, — у меня послание от барона де Паскудье.

Король едва заметно пошевелил рукой, разрешая продолжить.

— Оно не устное, — посланник подал знак, и слуги принесли накрытую тканью картину. — Де Паскудье прислал вам свой портрет, написанный гениальным Джованни Пеперони, что расписывал собор Пресвятого саблезубого помидора.

Ткань упал на пол, и все находившиеся в тронном зале ахнули. Лишь король нахмурился и хмыкнул. На картине изобразили обнажённого атлета с лицом барона и внушительным половым членом.

— И ладно бы только живот убрал, — наконец, подал голос правитель, — но детородный орган себе пририсовывать! Будто я с ним в термах никогда не бывал! Готовьте войска!

И никаких тебе пыльных камзолов, пропитанных потом шляп, залихватских усов или пронзительного взгляда. Пришёл, открыл рот, поговорил им, закрыл. Молодец, свободен! Я уже рассуждал про излишества в описаниях, теперь призываю не допускать излишеств в персонажах (количественно и в плане раскртия), но и не делать их совсем плоскими. Каждый раз, когда к существующим Васе, Кате и Олегу вы пытаетесь добавить Петю, задавайте себе вопрос: «За каким хреном?!» Если не можете объяснить, то Петя обязан превратиться в безликого сослуживца или одноклассника. Даже если он всё-таки передаст соль.