D'inachevé. Книга-игра. Загадка арфистки у дворца Амрита-ятри

Обойдя дворец по галерее, спутники вышли к его восточной стене, у которой примостилось несколько хозяйств с огородами и плодовыми садами. Отсюда, по-видимому, поставлялись фрукты и зелень к столу Амрита-ятри и его свиты. В огородах работали люди – именно люди, а не духи, отметил Чандрараджа. «Возможно, кто-то из них и поможет нам», - промолвил он, но подходить к работникам они не решались.

Ближе к стене дворца сады становились гуще, и спутники пошли по ним, скрываясь в тени деревьев от возможных соглядатаев. Когда до стены оставалось совсем немного, Саид спросил у Чандрараджи, не помнит ли он из сна, как должен выглядеть человек, который должен им помочь.

«Нет, – ответил юный царь. – Но я помню музыку. Последним, что я услышал во сне, была музыка».

Они замолчали, прислушиваясь к окружающим звукам, но Саид слышал лишь шёпот ветра в листве и птичьи трели. Вдруг царь схватил его за плечо и повёл в сторону, приложив палец к губам и ступая на цыпочках, будто боялся кого-то спугнуть. Через несколько шагов до Саида донесся тихий перебор струн.

Под одним из деревьев в саду сидела девушка в белых одеждах и играла на арфе. «Это она, она нам поможет, – прошептал Чандрараджа. – Я узнаю музыку и вспоминаю это лицо!»

Он подошёл к арфистке и попытался заговорить с ней, но вместо приветствия она ответила ему песней, в мотиве которой слышались грусть и надежда одновременно:

Белый месяц телёнком бродил среди звёзд, и шальная комета ловила свой хвост,
А в душе вызревал потаённый вопрос: моё сладкое наказанье.
Уходило ступенями небо в весну, билось робкое сердце у чувства в плену,
Я уснула в томленье, и только уснув, отыскала тебя глазами.
Ни далёко, ни близко – в соседней стране ты меж каменных башен привиделся мне.
Тех, что сотни веков, усмиряя свой гнев, возвышаются близнецами.
Через месяц, поверь, я была уже там. Только мукам любви не мила простота:
Ты уехал за море – и я по пятам, невзирая на порицанья.
Длинноусый властитель морских берегов лишь качал головой, слыша дробь моих слов:
Он не видел тебя, не давал тебе кров… Но часы бегут за часами.
По огромному кругу иду за тобой. Каждый день – это страх. Каждый день – это бой.
Каждый день – неудача и жгучая боль. Всё тусклее надежд мерцанье.
И разрыв наш всё ширится день ото дня: ты быстрее меня, ты не ищешь меня,
Но я всё же иду, никого не браня: наши судьбы мы делаем сами.
Обошёл стороною ты много дворцов: те, в которых девицы не прячут лицо,
Те, где яд скорпионов – в словах гордецов и стихах, сочинённых лжецами.
Тебя видели львы средь желтеющих трав, убелённые судьи хвалили твой нрав,
И могучие воины, луки убрав, рассыпались тебе в осанне.
Я иду. Да, я верю в счастливый итог. Но ответь же мне, воин, могучий стрелок,
Сколько месяцев новых украсят венок одиночества и терзаний?

На последних строках девушка пристально посмотрела в лицо юному царю, словно требуя ответа, и ему стало не по себе.